– Позволь мне раздеть тебя, дорогая, – произнес Чарли. – То, что между нами было, слишком прекрасно, чтобы просто так отбросить. Послушай, это не преступление – заняться любовью, особенно когда двое чувствуют то, что чувствуем мы. – Говоря это, он вновь принялся поглаживать ее груди.
Другая женщина, более твердая, чем она, возможно, и могла бы остановить его. Но Дебби не собиралась делать это. Наоборот, она принялась пылко целовать Чарли. Почти позабыв про все на свете, она на ощупь расстегнула его кожаную куртку и начала гладить мускулистую грудь, просунув руку, под тонкую водолазку.
Ее пальцы скользнули по маленьким жестким соскам Чарли, лаская их так, как всегда ему нравилось. И знакомое прикосновение казалось встречей после долгой разлуки.
– О господи! – Чарли судорожно вздохнул. – Дорогая… девочка моя. Моя прекрасная девочка. Ты не представляешь, что делаешь со мной, дорогая…
Дебби потеряла способность говорить, думать или слышать. Она лишь теснее прижалась к нему, ища поддержки, в то время как он торопливо расстегивал ее платье, обнажая возбужденные груди, так и норовящие выскочить из кружева лифчика. Внезапно Чарли остановился и замер. Дебби недоумевая открыла глаза и заметила необычное выражение сосредоточенного изумления на его лице. Он смотрел на ее тело.
– Ч-что случилось? – растерянно пробормотала она. – Что происходит?
Тут она заметила, как его удивление сменяется выражением удовлетворенности.
– Ничего, – прошептал Чарли. – Ровным счетом ничего.
– А все же?
– Твои груди. – Он наклонился и поцеловал кружево лифчика, под которым настырно топорщился сосок. – Они изменились.
– Разве? – лениво спросила Дебби, чувствуя как Чарли расстегивает лифчик, принимаясь искать ее обнаженные груди.
– Мм. Они стали больше, соблазнительней, они…
Дебби замерла, когда до нее дошел смысл сказанного. Еще миг, и Чарлз догадается, почему ее грудь изменилась, – ей ведь пришлось кормить ребенка… Но Чарли, казалось, не собирался ни о чем размышлять. Он был сосредоточен лишь на одном. Дебора поняла это, когда он нежно взял ее за руку.
– Где здесь спальня? – спросил он. Дебби хотела его так сильно, что не смогла толком ничего сказать, лишь указала на дальнюю дверь.
– Т-там.
Чарли всегда был решительным человеком. Без тени сомнения на лице он провел женщину через гостиную к двери спальни и распахнул ее жестом героя-любовника. Он не собирался медлить, спрашивать ее согласия, убеждать. Он просто повалил Дебби на кровать и принялся целовать ее, словно имел полное право так поступать. Чарли продолжал поцелуи до тех пор, пока желание, испытываемое ею, не достигло пика.
– Чарли, пожалуйста…
Неужели это ее голос? Этот хриплый, полный страсти, умоляющий голос – это она говорит?
– Пожалуйста, что?
– Ты знаешь что!
– Нет, не знаю, – прошипел он сквозь зубы, покусывая мочку ее уха. – Не знаю, пока ты мне не скажешь!
Дебби чувствовала, что если облечет в слова все свои желания, то раскроет, как сильно любит его, любит, несмотря на все клятвы и старания остаться безразличной к его чарам! Она не смогла пересилить свою любовь!
Чарли расстегнул все пуговицы на ее платье, и оно распахнулось, обнажая белоснежные кружевные трусики в тон лифчику. Дебби инстинктивно поджала ноги, прикрывая коленями живот. Однако по блеску глаз Чарли поняла, что это ее движение еще больше возбудило его.
– Дорогая, – пробормотал он. – Ты стала еще прекраснее. Иди сюда и люби меня.
Это был миг ее падения. Он сказал «иди сюда и люби меня», и Дебби позволила себе поверить ему. В объятиях Дебби чувствовала себя уютно, там ей ничто не угрожало. Кроме того, его ласки возбуждали. В особенности то, как он поглаживал ей живот.
– Тебе хорошо? – прошептал Чарли.
– Ты же знаешь, что это так, – ответила с радостной улыбкой Дебби.
– Неужели?
– Да.
Она принялась расстегивать пояс на его брюках и почувствовала, как напрягся Чарлз, когда она провела кончиками пальцев по его мускулистому животу.
– Боже, у меня такое чувство, будто я умер и очутился в раю, – произнес он.
– Смотри только не умри сейчас, – поддразнила его Дебби.
– Не буду, если ты собираешься продолжать в том же духе…
– Что? – прошептала она, возясь с молнией.
– Дорогая! – вскрикнул Чарли. – Я потрясен твоим энтузиазмом, но нельзя ли слегка понежнее…
Дебби поняла, что имеется в виду, и внезапно смутилась, ощутив слишком очевидные признаки его желания. Пальцы начали дрожать, щеки снова залила краска. Тонкая кожа брюк, казалось, готова была лопнуть, так велико было его возбуждение. Дебби внезапно с необычайной силой захотелось, чтобы он вошел в нее. Она ощутила, как ее тело пробуждается к жизни, как по нему прокатывается теплая, трепетная волна желания. Она всегда так реагировала на ласки Чарли, но думала, что за время разлуки это прошло. Слава богу, нет.
У Дебби защипало глаза от внезапных слез, а все ее тело начала сотрясать нервная дрожь. Чарли, должно быть, почувствовал это, поскольку оторвался от ее шеи и вопросительно взглянул на нее.
– Что с тобой, дорогая? Ты плачешь?
Она отвернулась.
– Ничего, – сдерживаясь, пробормотала Дебби.
Чарли нежно, но настойчиво повернул ее голову лицом к себе и посмотрел прямо в глаза.
– Нет, что-то случилось, я же вижу, – возразил он. – Так почему же ты плачешь?
– Ты будешь смеяться…
Он покачал головой, выражая готовность выслушать все.
– Нет, не буду. Поверь мне, никогда в жизни я не был так далек от смеха, как в эти минуты.
Не означает ли это, что происходящее не приносит Чарли удовольствия? Эта мысль почти заставила Дебби позабыть про свои нервы. Неужели он сейчас остановится?
– Скажи мне, дорогая, – нежно настаивал Чарли. – Пожалуйста.
– Это так глупо…
– Позволь мне судить.
– Ну просто у меня такое чувство, как будто все это происходит впервые, – беспомощно призналась она, злясь, что раскрывает свои самые тайные мысли и страхи. – Во всяком случае, для меня! – защищаясь, закончила Дебби.
– И для меня тоже, – ласково произнес он, не сводя с нее внимательного взгляда.
Она покачала головой, не веря ему.
– Ты просто это говоришь, чтобы успокоить меня. У тебя было так много женщин, что наверняка ты не помнишь, как это было в первый раз со мной.
– Помню, – нахмурившись, твердо ответил Чарлз. – Дорогая моя девочка, у тебя всегда было чересчур живое воображение, в особенности если это касалось моей сексуальной жизни.
