Вскоре она выяснила, что у людей короткая память. Предложения, связанные с ее основной специальностью, были крайне немногочисленны, что не позволяло рассчитывать на стабильный доход.
В частности, Хейзл позвонил старый друг Брустера, который хотел отметить совершеннолетие своей дочери. Она с радостью согласилась организовать этот праздник, надеясь, что работа поможет ей отвлечься от ненужных мыслей.
И все же на душе у нее было тяжело.
Несколько раз она подходила к телефону, собираясь позвонить Барту, но каждый раз опускала трубку на место, так и не набрав номер. Большую часть семейной жизни Хейзл уличала мужа в многочисленных изменах и, если и извлекла какой-то урок — так это то, что невозможно постоянно выяснять отношения, унижаясь до скандалов и ссор.
В воскресенье утром Хейзл проснулась от настойчивого звонка в дверь.
Полусонная, она встала с постели и набросила золотистое шелковое кимоно. Звонок прозвучал снова. Хейзл открыла дверь и увидела Барта. Несколько мгновений она изумленно смотрела на него, пытаясь скрыть радость.
— Что тебе нужно? — наконец спросила она.
— Можно войти?
— В прошлый раз ты об этом не спрашивал.
— В прошлый раз все было по-другому.
В уголках его рта появилось что-то похожее на улыбку, и Хейзл оскорблено подумала о том, что он, судя по всему, не чувствует себя виноватым. Она пожала плечами и отступила в сторону.
— Чувствуй себя как дома.
Губы Барта еще шире раздвинулись в улыбке, и она мысленно выругала себя за опрометчиво сказанные слова, которые могли прозвучать двусмысленно.
Они стояли в прихожей лицом друг к другу, словно два боксера на ринге, обмениваясь подозрительными взглядами. Но Хейзл заметила на лице Барта и еще кое-что. Это был гнев.
Она холодно спросила:
— В чем дело?
— Похоже, у тебя проблемы с общением, — заметил он. — Возможно, твой первый брак распался именно из-за этого.
Хейзл в недоумении уставилась на него.
— Какие бы проблемы ни возникали в твоей жизни, ты предпочитаешь, как страус, прятать голову в песок, — продолжал Барт.
— Не понимаю, о чем ты…
— О твоем отъезде. Ты даже не подождала меня, потому что не хотела ничего со мной обсуждать. Так ты поступила и с Харли?
— Оставь в покое моего бывшего мужа! — возмущенно воскликнула Хейзл. — С ним все было по-другому!
— Ты уверена? — Синие глаза Барта казались узкими лезвиями клинков. — А по-моему, все прегрешения твоего бывшего мужа ты автоматически приписываешь каждому мужчине, которого встречаешь на своем пути.
Хейзл не стала говорить о том, что Барт — единственный, с кем она была близка после развода. Вместо этого она сказала:
— У тебя хватает своих прегрешений.
— Так почему бы тебе не рассказать мне о них? Как знать, может быть, это избавит меня от визита к психоаналитику?
Хейзл заставила себя говорить ровно и спокойно, хотя была близка к истерике.
— Ты разозлился на меня из-за Валентинова дня, так?
— В этом как раз нет ничего странного.
— Потом ты приехал ко мне с предложением устроить праздничный вечер в честь дня рождения твоей матери.
— Именно так.
— А заодно — чтобы доказать мне, насколько неверно я о тебе судила, тогда как на самом деле ты — милейшее создание.
— Милейшее? Хм… Ну что ж, может быть. — Барт с вызовом взглянул на нее. — Ты сама это сказала.
Хейзл покачала головой. Она не собиралась позволять ему снова начинать легкий флирт.
— Но правда оказалась гораздо более неприглядной. На самом деле ты разозлился настолько, что решил отплатить мне, причем самым отвратительным способом.
Барт приподнял брови.
— То есть заняться с тобой любовью?
Хейзл страдальчески поморщилась.
— Не называй это так! На самом деле ни о какой любви не было и речи! Мы просто переспали, вот и все. Именно это входило в твои планы. Брустер сказал мне об этом.
— Брустер не имел никакого права обсуждать это, с тобой в мое отсутствие.
— Может быть, — резко ответила Хейзл, — но я чертовски рада, что он это сделал!
— Он не должен был передавать тебе слова, которые я произнес в гневе. Это была всего лишь кратковременная вспышка, — медленно проговорил Барт, подчеркивая каждое слово. — Скажи честно, Хейзл, что ты сама думаешь о той ночи? Нам было хорошо вместе, правда?
Она отвернулась.
— Это было прекрасно! — Барт мягко дотронулся до ее руки, но Хейзл резко отпрянула. — Разве нет?
— Да, — наконец выговорила она.
— Неужели я был похож на человека, которым руководит гнев? Или месть?
На мгновение Хейзл пришла в замешательство.
— Может быть, ты просто хорошо умеешь притворяться, — наконец сказала она.
Барт преувеличенно тяжело вздохнул.
— Мне казалось, что такой упрек обычно адресуют женщинам.
— Я имею в виду чувства, а не оргазм! — резко ответила Хейзл, невольно подумав о том, что ни одной женщине не пришлось бы притворяться, окажись она в постели с Бартом. Но она тут же отбросила эти мысли — они были слишком опасны. — Ты был так нежен со мной… Соблазнял по всем правилам…
— Ты хотела этого так же сильно, как и я, — устало проговорил Барт.
— Не в этом дело.
— А в чем?
— Я просто хотела сказать, что ты можешь быть очень мил, когда хочешь добиться своего. Ты хотел Лили, и ты ее получил. А потом ты захотел меня. — Последовала долгая пауза. — Ты хладнокровно используешь свое обаяние, завлекая женщин в свои сети. Именно так, как говорила Лили.
Наступило еще более долгое молчание.
— Ты даже не пытаешься этого отрицать? — резко спросила Хейзл.
— Нет.
Этого она не ожидала. Ей казалось, что он будет возмущенно возражать и расскажет, что произошло между ним и Лили на самом деле. Но ничего подобного не произошло. Барт лишь посмотрел на нее иронично и слегка разочарованно, словно не видел смысла продолжать этот разговор.
— Ну что ж, если ты действительно так думаешь, нам не о чем больше говорить, не так ли? — наконец произнес он, и Хейзл захотелось обнять его и сказать: «Давай забудем прошлое и начнем все сначала!»
Но она знала, что это невозможно. Ее обвинения лежали между ними, словно огромная зияющая пропасть.
— Прощай, Хейзл, — спокойно сказал он.
— Всего хорошего, Барт.
Она дождалась, пока он скрылся за дверью, и наконец разрыдалась. Но слезы не принесли ей облегчения, — лишь осознание того, что она совершила непоправимую ошибку.
