— В лесу, — лаконично ответил индеец. —
Примерно в часе езды отсюда. Они заблудились.
Он в упор посмотрел на Сару, и она поежилась под его
взглядом.
— Ты — очень храбрая женщина, — проговорил он все
тем же бесстрастным тоном, но Саре показалось, что она уловила в его голосе
нотку уважения. — Она думала, что мы хотим ее убить, и пыталась обменять
свою жизнь на жизнь солдата.
Эти слова были обращены уже к полковнику;
Индеец явно одобрял ее поведение, но — Сара была готова
поклясться в этом — он был по-прежнему убежден, что ей не место здесь — она
чужая.
— К чему это, миссис Фергюссон?! — воскликнул
полковник. — Рядовой Хатчинс поехал с вами, чтобы защищать вас от всех
опасностей, а получилось, что вы… — Он не договорил. То, что полковник только
что услышал, потрясло его до глубины души и заставило снова восхититься
храбростью этой необычной женщины, но, поглядев на Сару, он заметил, что ее
глаза полны слез. Испытание, выпавшее на ее долю, было, несомненно, очень не
легким, а ведь Сара была всего лишь женщиной, слабой женщиной.
— Он еще совсем ребенок, — сказала Сара
устало. — Это… это я виновата, что мы заблудились в лесу. Я слишком долго
любовалась водопадом, а потом, в лесу, выбрала не правильную дорогу. Мне
хотелось сократить путь, но в темноте я не сумела отыскать нужную тропу.
Слишком надеялась на себя…
Говоря это, Сара смущенно улыбнулась. Вспоминать о
случившемся ей было неприятно — только сейчас она поняла, какой нешуточной
опасности они подвергались. Но, вспомнив о том, из-за чего они так задержались
в лесу, она снова приободрилась и засыпала полковника вопросами о поляне,
которая так ее заворожила. Единственное, о чем она умолчала, это о своем
желании купить ее; об этом, подумала Сара, она спросит у Стокбриджа позже,
когда они останутся вдвоем.
Между тем полковник совладал с волнением и, вспомнив о
хороших манерах, представил Саре индейского воина.
— Вы, кажется, уже встречались раньше? — спросил
он с самой непринужденной улыбкой, словно они находились в богато обставленной
и ярко освещенной гостиной, а не стояли на холодном ветру во дворе маленькой
крепости. — Миссис Фергюссон, позвольте представить вам мистера Франсуа де
Пеллерена… Или мне следует именовать вас полным титулом, ваше сиятельство?..
Индеец — вернее, человек, которого Сара приняла за
индейца, — метнул на полковника мрачный взгляд, но Стокбридж только
расхохотался.
— Полноте, граф, — сказал он. — Не можете же
вы скрывать свое имя от такой очаровательной женщины! Это миссис Фергюссон,
граф. Она моя гостья и приехала к нам из Бостона.
Сара только потрясение хлопала глазами.
— Значит, вы не… То есть… — Она неожиданно покраснела,
но вовсе не от смущения. — Да как вы могли?! — воскликнула
она. — Вы ведь знали, о чем я подумала! Вы могли хотя бы намекнуть мне
вчера…
Или сегодня, когда вы наткнулись на нас в лесу!..
Сара просто не могла поверить, что он мог так поступить с
ней. Он заставил ее думать о смерти, хотя вовсе не собирался ее убивать! Это
было не просто жестоко — это была бессмысленная жестокость ради… жестокости, и
ей захотелось дать ему пощечину.
— Значит, не мог, — отрезал Франсуа де Пеллерен, и
Сара окончательно убедилась, что никакой он не ирокез и не гурон, а самый
настоящий, чистокровный француз. Теперь ей было даже странно, что она не поняла
этого сразу. Должно быть, ее ввели в заблуждение его высокие гетры из замши,
мокасины, перо в волосах и весь остальной антураж, однако Сара тут же подумала,
что если она постарается, то сможет без труда представить его в напудренном
парике, в белых чулках и в бриджах до колен. И все же сознание того, что перед
ней — такой же человек, как она, не успокоило Сару. Она знала, что никогда не
простит ему этого чудовищного обмана.
— Кроме того, — холодно заметил француз, —
наткнуться на вас в лесу могли и могауки.
Он вовсе не собирался извиняться перед ней.
Эта безрассудная женщина должна была понять, что ни ее
молодость, ни красота не искупают ее глупости и легкомыслия. Жизнь в Новом
Свете была суровой, жестокой и… слишком недолгой. За малейшую ошибку здесь
приходилось платить самую дорогую цену, и тот, кто пренебрегал осторожностью,
как правило, уже не получал второго шанса.
Эта миссис Фергюссон должна была понять, что здесь никто не
будет с ней нянчиться. Если бы не его отряд, наткнувшийся на них по чистой
случайности, то сейчас она уже ехала бы в Канаду в качестве военной добычи
какого-нибудь вождя, который сделал бы ее своей рабыней. И это был бы еще не
самый худший исход. Франсуа знал, что шауни убивали белых без всякой пощады, не
жалея ни женщин, ни стариков. Они словно с цепи сорвались, и правительство
никак не могло с ними справиться, хотя попытки как-то защитить поселенцев
предпринимались уже не раз.
— Что же касается вчерашнего вечера, — продолжил
он и насмешливо поклонился Саре, — то вас легко могли похитить даже
отсюда, несмотря на часовых. Вас приторочили бы к седлу, как куль муки, и к
утру вы были бы уже в Монреале. Жизнь здесь слишком опасна, миссис Фергюссон.
Это вам не Англия, так что мой вам совет — уезжайте-ка к себе домой, да
поскорее. Новый Свет — не самое подходящее для вас место.
— Тогда почему вы здесь? — парировала Сара,
заметно приободрившись. Она уже не чувствовала исходящей от Франсуа опасности,
да и полковник, казалось, одобрительно на нее поглядывал. Что касалось Уилла,
то он уже вернулся в казарму и сидел там у печи со стаканом кукурузного виски в
руке.
— Я приехал сюда давно — тринадцать лет назад, вместе с
моим кузеном, — ответил Франсуа, хотя еще секунду назад ему казалось, что
он вовсе не обязан давать ей объяснения. Он умолчал поэтому, что его кузеном
был сам Лафайет и что король Франции специальным декретом запретил обоим
поездку в Америку, и все же они поехали. Правда, десять лет назад Лафайет
вернулся домой, а Франсуа остался. Он чувствовал, что именно здесь его судьба,
да и бросить своих друзей он не мог.
— Я сражался за эту страну и проливал за нее
кровь, — сказал он решительно. — Я жил среди ирокезов, и у меня есть
право находиться здесь.
— В последние два месяца, — вмешался
полковник, — граф вел от нашего имени переговоры с несколькими
воинственными племенами на Западе.
Красная Куртка, великий сахем Лиги ирокезов, очень уважает
его и относится к Франсуа как к родному сыну.
Он не сказал ей, что Франсуа не просто жил с индейцами — он
был женат на Плачущей Ласточке — дочери вождя сенека, которая погибла от рук
гуронов. Погиб и их с Франсуа маленький сын.
— Сегодня вечером, — продолжал полковник, —
Франсуа должен был снова отправиться на север, чтобы встретиться в Монреале с
вождем могауков, но он обещал мне, что по дороге будет искать ваши следы… Мы
все очень беспокоились за вас, миссис Фергюссон. Вы не вернулись… что нам
оставалось думать?
