Дойдя до замерзшего пруда, Чарли вернулся в дом, но его
плохое настроение так и не улучшилось. Он опять начал думать о том, что было
для него безвозвратно потеряно. Его жизнь полетела под откос, и ничего в ней
уже не поправишь.
Мысль о том, что он может снова полюбить, казалась Чарли
невероятной, да он, пожалуй, и сам не хотел этого. Больше всего на свете Чарли
желал, чтобы Кэрол рассталась с Саймоном и вернулась к нему. В любую минуту он
был готов принять и простить ее.
Но пока Чарли поднимался на второй этаж, его мысли уже не в
первый раз переключились с Кэрол на Сару и Франсуа. Как же все-таки им повезло,
размышлял он. Как своевременно провидение вмешалось в их судьбы и помогло им
найти друг друга. Или, может, они с самого начала были особенными, ни на кого
не похожими людьми, и каждый из них жизнью своей заслужил этот удивительный и
чудесный дар любви? Уже ложась в постель, Чарли безотчетно прислушивался к
малейшим шорохам и звукам в доме. Но все было тихо — ни шороха, ни сквозняка.
Судя по всему, Сара не собиралась обрадовать его своим присутствием, и Чарли
почувствовал себя разочарованным. Впрочем, он тут же упрекнул себя. Разве мало
ему было ее дневника!
Наконец он уснул, и ему приснились Сара и Франсуа. Они
гуляли по солнечному весеннему лесу, и воздух звенел от их счастливого смеха, а
издали несся какой-то гул, похожий на шум падающей воды. Во сне Чарли пошел на
звук и неожиданно оказался у того самого водопада, возле которого Сара побывала
в тот давний холодный день, когда чуть не заблудилась в лесу…
На следующий день погода изменилась: монотонно и тоскливо
стучал по крыше дождь, потоки воды с угрожающим журчанием стекали по
водосточным трубам. Снег осел и стал серым и ноздреватым; небо было темным и
пасмурным, и Чарли подумал, что и сегодня ему не удастся выбраться в город и
сдать книги в библиотеку.
Но это обстоятельство его нисколько не огорчило. И вот
вместо того, чтобы встать, одеться и энергично заняться делами, Чарли принес
себе с кухни чашку кофе с сахаром и забрался обратно под одеяло, прихватив с
собой очередной томик дневников Сары.
Остановиться он уже не мог, и это его даже беспокоило.
Словно наркоман или заядлый курильщик, рука которого каждое утро сама тянется к
сигарете, он хотел читать и читать эти строки, написанные каллиграфическим
почерком Сары Фергюссон. Дневник Сары — как, впрочем, и она сама — стал для
него навязчивой идеей, наваждением, от которого Чарли никак не мог, да и,
признаться, не хотел избавляться. Он должен был узнать всю историю Сары до конца.
Открыв заложенное вчера место, он впился глазами в ровные
рукописные строки и в то же мгновение забыл обо всем на свете.
Обратное путешествие в Бостон обошлось без происшествий.
Правда, — словно для того, чтобы наказать ее за доставленное
беспокойство, — полковник Стокбридж отправил с ней в качестве
сопровождающего лейтенанта Паркера, однако, к огромному удивлению Сары, он вел
себя безупречно, хотя и продолжал вздыхать, бросая в ее сторону нежные взоры.
За это Сара готова была многое ему простить; во всяком случае, она была с ним
гораздо приветливее, чем всегда.
На сердце у нее было легко и свободно, Сара была счастлива,
и главной причиной этого был разговор, который состоялся у нее с полковником
Стокбриджем накануне отъезда из Дирфилда. Правда, полковник не одобрил ее
намерения, о чем он и сообщил ей с солдатской прямотой, но зато она получила от
него то, что хотела.
В пансион миссис Ингерсолл Сара вернулась в приподнятом
настроении, однако скоро оно было безнадежно испорчено. Саре стало известно,
что за время ее отсутствия по городу распространились слухи, касающиеся ее
прошлого. Например, одна из наиболее абсурдных версий сделала ее опальной
любовницей английского короля Георга III, однако в большинстве случаев салонные
сплетницы называли вполне конкретные имена, и Саре стало ясно, что в Бостон
прибыл кто-то из ее соотечественников, знавший, что она была женой графа
Бальфора.
Даже самые правдоподобные слухи были достаточно
противоречивыми. Согласно одним версиям, ее муж уже умер, согласно другим — он
все еще был жив; одни утверждали, что он трагически погиб в схватке с лесными
разбойниками, другие авторитетно заявляли, что он сошел с ума и пытался убить
Сару — поэтому, дескать, она и сбежала. Самым неприятным, однако, было то, что
передававшиеся из уст в уста истории жизни Сары рисовали ее исключительно в
романтическом свете, из-за чего она в одночасье стала самой известной женщиной
в Бостоне. Мужчины, во всяком случае, буквально сходили по ней с ума. Город
гудел, как растревоженный улей, и, хотя Саре все эти разговоры были крайне
неприятны, она была бессильна что-либо изменить.
Не желая ничего ни подтверждать, ни опровергать, она
продолжала именовать себя миссис Фергюссон, предоставив сплетникам домысливать
ее биографию и украшать ее самыми невероятными подробностями. Какие еще
романтические подвиги и увлечения припишет ей досужая молва, Саре было, в
общем-то, все равно. Другое тревожило и пугало ее. Раз имя ее мужа выплыло на
свет божий, значит, и Эдвард рано или поздно узнает, что его беглая жена
скрывается в Бостоне. И что он тогда предпримет, было ведомо одному господу
богу…
Эта опасность была более чем реальной, и Сара с еще большим
усердием сосредоточила все свои силы на осуществлении своего плана. Накануне
отъезда из Дирфилда она снова побывала на поляне, которая ей так понравилась, и
договорилась с полковником о том, чтобы этот участок оставили за ней, пока она
не выкупит его и не оформит свои права на землю документально. По просьбе Сары
полковник Стокбридж познакомил ее с местным подрядчиком из Шелбурна —
небольшого поселка в долине, на который Сара не наткнулась по чистой
случайности, когда плутала в лесу. Подрядчик согласился построить для нее
небольшой домик;
По его расчетам, к концу весны дом должен был быть готов,
тем более что Сара не просила ничего особенного — ей был нужен дом с крепкими
стенами и надежной крышей. Неплохо было бы, конечно, поставить рядом небольшую
хижину для двух-трех работников, навес для скота и сарай, но все эти
хозяйственные постройки можно было возвести и потом. Подрядчик, во всяком
случае, заверил Сару, что его люди сделают все необходимое, как только она
попросит, благо в строительных материалах недостатка не было. Сосны и ели росли
на каждом холме, гончарную глину для черепицы добывали в русле реки, чуть выше
по течению, а петли и замки брался изготовить местный кузнец. Только стекло и
оконные переплеты приходилось заказывать в Бостоне, но и это тоже было делом
несложным. В самом Шелбурне были дома и побогаче, и покрасивее, но в лесной
глуши такой дом выглядел бы странно. В доме были запланированы небольшая
гостиная, кухня, столовая и спальня.
Что касалось внутренней отделки, то гладко оструганные,
золотистые, пахнущие смолой доски были самым подходящим материалом. Только для
спальни она планировала привезти из Бостона несколько ярдов вощеного ситца, но
это была единственная роскошь, в которой Сара не смогла себе отказать.
