Кроме того, его родители прожили в браке долгую и счастливую
жизнь, родители Кэрол — тоже, так почему же они сами расстались? Значило ли
это, что каждый человек может потерпеть неудачу в браке? Или все-таки не
каждый, а только тот, у кого были к этому определенные предпосылки?
— Как долго вы с Пьером были женаты? — спросил
Чарли, взяв в свои ладони руку Франчески.
— Шесть лет, — ответила Франческа. Она не
отдернула руку и слабым движением пальцев дала знать Чарли, что приняла и
оценила его сочувствие. Это легкое движение, в котором она сама скорее всего и
не отдавала себе отчета, вызвало в них обоих ощущение глубокой душевной
близости. Чарли рассказал ей свою историю, а она ему — свою, и терзавшее обоих
одиночество как будто отступило.
— А вы? — спросила Франческа, с каждой минутой
чувствуя все большее и большее сходство… нет, не между ними, но между их
горькими судьбами.
— Мы были женаты больше девяти лет, — ответил
Чарли. — Почти десять. И я считал, что у нас вполне благополучный брак. Мы
оба были счастливы, и я не замечал никаких тревожных признаков вплоть до того
момента, когда Кэрол пришла ко мне и прямо заявила, что вот уже некоторое время
живет с другим. Не знаю, как я мог не видеть этого, но факт остается фактом.
Теперь Кэрол говорит, что я слишком часто отсутствовал и что мы обращали друг
на друга слишком мало внимания, но я не думаю, что дело именно в этом. Может
быть, если бы мы завели ребенка, все сложилось бы иначе.
— А почему у вас не было детей?
— Не знаю. Может быть, Кэрол права, и мы были слишком
заняты каждый своими делами, — задумчиво сказал Чарли, которому неожиданно
показалось, что Франческе он может признаться в том, в чем не осмеливался
признаться даже самому себе. — Порой нам казалось, что дети — это что-то
совсем необязательное, без чего мы можем обойтись, но теперь я об этом жалею.
Особенно когда встречаю таких очаровательных детей, как ваша Моник… Моник.
Получается, что девять лет жизни прошли впустую, и теперь, когда у меня не
осталось даже Кэрол, мне совершенно нечего предъявить…
Франческа улыбнулась ему, и Чарли вдруг подумал о том, какая
замечательная у нее улыбка. Он был ужасно рад, что встретил сегодня Франческу.
Ему так нужно было поговорить с кем-то, и более подходящего
собеседника Чарли не мог себе и представить. Франческа, как никто другой,
понимала его, ибо сама прошла через ад измены и предательства.
— А вот Пьер считал и считает, что все, что с нами
случилось, произошло из-за того, что я была слишком увлечена нашей девочкой,
зациклена на ней. Действительно, после родов я оставила работу, но дело совсем
не в том, что я слишком любила Моник. Когда мы познакомились с Пьером, я
работала в Париже моделью, но тогда я оставила карьеру ради него, о чем он
теперь предпочитает не вспоминать. Потом я училась в Сорбонне и получила
степень, ничто не мешало мне продолжать заниматься искусством, но, поймите меня
правильно, Чарли, быть матерью, просто матерью, мне нравилось куда больше. И я
любила Пьера, мне нравилось быть его женой.
— Это тоже работа, — вставил Чарли, но Франческа
отрицательно покачала головой.
— Мне это было совсем нетрудно. Я хотела все время быть
с моей девочкой, хотела ухаживать за ней, делать все, чтобы она росла веселой,
здоровой, уверенной в себе. Но я следила за собой и своей фигурой, чтобы
оставаться в форме, быть красивой и привлекательной, потому что мне казалось,
что этого хочет Пьер. Я очень старалась, Чарли, честное слово, старалась, но…
бывают, наверное, такие ситуации, когда ты просто не можешь победить, какие бы
усилия ты ни прилагал. Иначе я просто не могу объяснить того, что произошло с
нами.
Может быть, некоторые браки обречены с самого начала?
Она действительно так считала, и Чарли, по крайней мере в
этот момент, был с ней вполне согласен.
— В последнее время я тоже пришел к такому
выводу, — кивнул он. — Наш брак с Кэрол казался мне чуть ли не
идеальным, но сейчас я понимаю, что был слеп и глуп. Вы ведь тоже очень любили
своего мужа?
Франческа кивнула, и Чарли, воодушевившись, продолжал:
— В итоге оказалось, что у нас с вами то ли глаза были
не на месте, то ли мозги. Теперь Кэрол выходит замуж за шестидесятилетнюю
развалину — за старика, который всю жизнь только и делал, что коллекционировал
хорошеньких девиц, а ваш бывший муж женится на двадцатилетней девчонке и
начинает делать ей детей. Как такое можно было предвидеть? Кто ответит нам? Не
к гадалке же, в самом деле, обращаться! Можно, правда, попробовать сделать вот
как… В следующий раз — если у меня будет следующий раз — я стану все время
спрашивать у своей жены: "Как ты? Как я? Как мы?
Ты счастлива? Изменяешь ли ты мне, и если нет, то
почему?"
Франческа не выдержала и рассмеялась, но Чарли не шутил, или,
вернее, хотел быть серьезным. То, что с ним случилось, заставило его о многом
задуматься. Но он не знал, удастся ли ему воспользоваться новыми познаниями на
практике.
Франческа неожиданно погрустнела.
— Вы храбрее меня, Чарли, — сказала она. —
Для меня никакого «другого раза» просто не может быть. Я уже решила.
Она сказала ему это потому, что хотела стать его другом — не
больше. Романтическое увлечение не входило в ее планы.
— Вы не можете этого решить, — твердо сказал
Чарли. — Никто не знает своего будущего!
— Могу, — возразила Франческа. — Я — могу.
Никто больше не завладеет моим сердцем, чтобы потом
растоптать его.
— А вдруг следующий раз обойдется без портретов на
журнальных обложках и рекламы по телевидению? — поддразнил ее
Чарли. — Или наоборот:
Заранее продайте права на показ вашего очередного мужа, и
будете спокойно получать проценты.
Франческа через силу улыбнулась, но ее улыбка тотчас же
погасла. Очевидно, даже сейчас она не могла шутить на эту тему.
— Вы просто плохо представляете себе, что это
такое! — сказала она с чувством, но Чарли достаточно было просто заглянуть
в ее глаза, чтобы понять, каково ей пришлось. В ее чудных зеленых глазах не
было ничего, кроме боли, и он невольно вспомнил слова Моник о том, как ее мать
плакала сутками напролет. Именно поэтому Франческа старалась держаться подальше
от людей и так неохотно шла на контакт, именно поэтому она встретила его
появление в штыки, однако сейчас Чарли забыл о своем потрясении и был полон
сострадания к этой несчастной и милой женщине. Повинуясь безотчетному порыву,
он поднялся, обнял ее за плечи и прижал к себе, и Франческа не отшатнулась —
она поняла, что в этом жесте нет ни угрозы, ни посягательства на ее свободу. Он
предлагал ей свою дружбу, и Франческа приняла его предложение.
— Знаешь, что я тебе скажу, — проговорил Чарли,
вдруг переходя на «ты». — Когда в следующий раз ты решишь броситься в эту
авантюру — ну, в ту, которую некоторые именуют «священным и нерушимым союзом
двух любящих сердец», — я хотел бы представлять твои интересы. Хочешь, я
буду твоим брачным агентом?
