— Я так люблю тебя, — прошептала она. — Еще
раз спасибо…
С ребенком на руках она выглядела такой счастливой и
молодой, Франсуа почувствовал, что любит ее без памяти. Он был счастлив за нее,
счастлив оттого, что судьба обошлась с ней милостиво и благосклонно.
— Сестра шамана была права, — напомнил он
ей. — Ты благополучно переправилась через реку и не утонула. И никто не
утонул…
Но еще совсем недавно они оба вовсе не были уверены в том,
что все кончится благополучно.
Смерть была слишком близко, и они совершенно забыли о
предсказании старой индианки. Но сейчас, когда опасность миновала, Франсуа
сразу о нем вспомнил.
— Впрочем, — добавил он, — если кто-то и мог
погибнуть во время этой переправы, то только я.
Сара снова улыбнулась в ответ. Смеяться у нее просто не было
сил. Прошедшая ночь была, наверное, самой длинной и самой тяжелой в ее жизни, и
все же она чувствовала, что жаловаться было бы грешно. Ведь эта ночь подарила
ей долгожданное материнство.
За окном уже начинало светать, когда Франсуа принес Саре
какие-то фрукты и немного холодного мяса, чтобы она могла подкрепиться. Потом
Сара и ребенок заснули, а Франсуа вышел во двор и, потихоньку выведя из конюшни
своего вороного, поскакал в гарнизон. Он мчался во весь опор и успел обернуться
в оба конца за несколько часов.
Когда он вернулся, Сара только что проснулась.
— Где ты был? — с беспокойством спросила она.
— Я ездил в Дирфилд, — ответил Франсуа, и его
темные глаза гордо сверкнули. — Мне нужно было оформить кое-какие бумаги.
— Что за бумаги? — поинтересовалась Сара, пытаясь
взять поудобнее ребенка, который проснулся и стал искать ее грудь. Молоко у нее
еще не прибыло, и голодный ребенок беспокоился, требуя еды. Весь ее прежний
печальный опыт не мог помочь ей, и Сара почувствовала себя неловко, когда
Франсуа сказал, что надо дать малышу смоченную в воде тряпицу.
— Так что же это за бумаги? — снова спросила она,
и Франсуа торжественно вручил ей свиток пергамента, перетянутый шелковым
шпуром. Сара нетерпеливо развернула его и улыбнулась. Она так и не удосужилась
довести это дело до конца, и теперь Франсуа сделал это.
— Значит, ты выкупил эту землю… — проговорила она с
благодарностью.
— Да, Сара. Это мой тебе подарок. Мы построим здесь
замечательный дом для нас и наших детей!
— Знаю, знаю… — засмеялась Сара. — Швейцарское
шале.
Она была счастлива в своем старом доме, но место, которое
выбрал Франсуа, было все-таки лучше. Кроме того, Сара хорошо понимала, что,
если у них будут еще дети, на ферме действительно будет тесновато.
Сара смущенно покраснела, и Франсуа осторожно взял ее руку и
несильно пожал.
— Ты заслуживаешь большего, гораздо большего… — сказал
он, но оба знали, что у Сары уже есть все, о чем она мечтала. Еще никогда в
жизни она не была столь счастлива, и ей казалось, что только в раю она могла бы
быть счастливее.
Глава 10
За первые две недели своей жизни ребенок заметно изменился.
Голубые глаза малыша, точь-в-точь как у Сары, смотрели на мир удивленно. Сара
тоже оправилась настолько, что стала вставать, чтобы готовить еду для Франсуа и
работников.
Она даже пыталась работать в огороде, благо никаких особенно
тяжелых работ там не было. Ходить к водопаду она пока не решалась, но Франсуа
видел, что время, когда их совместные прогулки возобновятся, уже не за горами.
Силы возвращались к Саре не по дням, а по часам, и это было заметно. Правда,
она все еще быстро утомлялась и использовала каждую свободную минутку, чтобы
перевести дух, но это была именно минутка, потому что усидеть на месте ей было
чрезвычайно трудно. Окрыленная счастьем, она буквально порхала по дому, и
Франсуа не раз выговаривал ей за беспечное отношение к своему здоровью.
— Но ведь это был сущий пустяк. Просто хлоп — и готово
— заявила она ему однажды, и Франсуа, притворяясь рассерженным, швырнул в нее
пригоршню ежевики, которую они собирали.
— Ничего себе — пустяк! — воскликнул он. — Ты
рожала двенадцать часов, и я видел, как ты мучилась. Ни один мужчина этого не
выдержал бы.
Я как-то видел человека, который, впрягшись вместо лошади в
груженый фургон, на спор протащил его на расстояние ста ярдов, но ему было
гораздо легче, чем тебе. А ты говоришь — пустяк! Никакой это не пустяк… —
продолжал сердиться он, впрочем, улыбаясь. Воспоминания об ужасной ночи уже потускнели
в памяти обоих, и это было, пожалуй, к лучшему. Не зря индейцы считали, что
женщина не должна помнить, как рожала первого ребенка, чтобы не бояться
заводить других. Франсуа, впрочем, было достаточно и одного сына, и вовсе не
потому, что он не любил детей и не хотел иметь еще — просто он боялся снова
подвергать опасности жизнь и счастье Сары, ибо одни благополучные роды вовсе не
означали, что следующие не закончатся катастрофой.
Казалось, ничто не может омрачить их безоблачного счастья.
Увлекшись своими счастливыми хлопотами, они забыли обо всем остальном мире, но
мир их не забыл. В конце сентября на ферму Сары пожаловал полковник Стокбридж.
Он лично приехал в Шелбурн, чтобы просить Франсуа принять участие в новом
походе в Огайо. По его сведениям, там появилась первая реальная возможность
замирить воинственные индейские племена, и Франсуа как человек, пользующийся
уважением в индейской среде, должен был отправиться туда, чтобы помочь избежать
бессмысленного кровопролития.
Речь шла все о тех же мятежных племенах шауни, Майами и
чикасо, которые, ведомые Голубым Камзолом и Маленькой Черепахой, продолжали
сражаться с регулярными армейскими частями.
В Вашингтоне боялись новой индейской войны, поэтому успеху
мирных переговоров, в которых должен был принять участие и Франсуа, придавалось
огромное значение.
Франсуа лучше, чем кто бы то ни было, понимал, насколько
прав полковник; в самом деле, обстановка в Огайо была такова, что другой
возможности для переговоров могло и не представиться.
С другой стороны, он знал, как огорчится Сара, когда узнает,
что он должен будет покинуть ее. Их сыну было всего три недели, и ей одной было
тяжело справляться со всеми домашними заботами.
Франсуа не пришлось ничего ей объяснять. Сам факт появления
полковника в их скромном жилище подсказал Саре, что случилось именно то, чего
она так боялась. Франсуа, ее Франсуа снова понадобился кому-то в Огайо…
Как только Стокбридж уехал, Франсуа отправился искать Сару и
нашел ее в огороде. Привязав ребенка за спину на индейский манер, она собирала
бобы в маленькую берестяную корзинку, которую сделал для нее Франсуа. Младенец
крепко спал — в последнее время он, казалось, просыпался только затем, чтобы
поесть.
— Ты должен уехать, я правильно догадалась? —
спросила Сара, прежде чем Франсуа успел открыть рот, и он молча кивнул в ответ.
