На ужин они ели жаренного на вертеле кролика, которого по
пути добыл Гендерсон. Почти весь путь Тушка зверька пролежала на задке фургона,
но благодаря холодной погоде мясо нисколько не испортилось и было таким же
свежим, как и несколько часов назад. Сара, во всяком случае, не помнила, когда
в последний раз она так вкусно ела, хотя, возможно, причиной был свежий
морозный воздух и проведенный в пути день. Мясо кролика, сдобренное какими-то
незнакомыми приправами, которые достал из сумки по-прежнему молчаливый Том
Поющий Ветер, было нежным, чуть сладковатым на вкус, и Сара подумала, что это
блюдо достойно самого блестящего стола.
После ужина они легли спать, причем мужчины расположились
прямо у костра, на брошенном на снег лапнике, а Сара устроилась под теплыми
мехами в фургоне и вскоре заснула спокойным, крепким сном.
Проснулась она с первыми лучами солнца. Снаружи раздавался
ленивый, громкий хруст лошадей, скрип снега под копытами, позвякивание котелка
и потрескивание дров в костре. Отодвинув полог фургона, Сара увидела, что
утренняя заря пылает в чистом высоком небе, словно пожар. Гендерсон уже
приготовил кофе и даже растопил в котелке немного снега, чтобы Сара могла
умыться. После легкого завтрака они тронулись в путь, и Джонни Драм и Гендерсон
запели. Эту песню Сара уже знала, и, укутавшись в груду мехов внутри фургона,
она не сдержалась и стала тихонько подпевать.
Когда вечером они снова остановились, за приготовление ужина
взялся Поющий Ветер. Из многочисленных кожаных мешочков, расшитых бисером, он
достал сушеные овощи, полоски вяленого мяса и какие-то приправы. Сара думала,
что он будет готовить их по-индейски, однако — очевидно, из уважения к ней —
Том соорудил блюдо, почти не отличавшееся по вкусу от той еды, к которой она
привыкла. Впрочем, Сара так и не смогла сказать с уверенностью, из каких овощей
приготовлено это вкуснейшее рагу. Кроме того, пока Джонни устраивал лошадей на
ночлег и задавал им корм, Гендерсон сумел подстрелить трех птиц, похожих на
куропаток, которые тоже пошли в общий котел.
Тщательно обгладывая тонкие птичьи косточки, Сара подумала,
что и эту трапезу она тоже никогда не забудет. И еда, и закат, и молчаливые ели
и пихты, и костер в снегу — все было для нее новым, незнакомым, простым и
вместе с тем — прекрасным. В воздухе была разлита удивительная тишина и покой,
и Сара поняла, что именно к этому она интуитивно стремилась, хотя, если бы еще
позавчера ее спросили, чего же она хочет, она прибегла бы к таким понятиям, как
свобода, независимость, безопасность. Теперь же она знала, что хочет жить вот
так — сидеть у огня в лесу, слушать пение птиц на заре, есть овощи с
собственного огорода и, устав от дневных трудов, крепко засыпать, укрывшись
меховой полстью.
Весь третий день путешествия Гендерсон развлекал их
историями о своей жизни у гуронов — сначала в качестве пленника, а потом
равноправного члена племени. Сара узнала, что сейчас гуроны живут в Канаде, но
прежде они — союзники французов в их борьбе с англичанами — представляли собой
нешуточную силу. Гендерсон утверждал, что гуронский военный отряд взял его в
плен чуть ли не у стен Дирфилдского форта, но Сару, знавшую от Стокбриджа, что
возле Дирфилда сейчас спокойно, эти рассказы нисколько не пугали.
Когда они заговорили о шауни и о воинственном вожде Голубой
Камзол, в разговор вступил Том Поющий Ветер. То, что он рассказал,
заинтересовало Сару, и она принялась расспрашивать Тома о его племени. Поначалу
молодой индеец отвечал сдержанно, но Сара, которой очень хотелось знать все
подробности о жизни коренных обитателей Америки, не отставала, и на лице Тома
впервые появилось что-то похожее на улыбку. Он рассказал Саре, что вся его
семья занимается земледелием — обрабатывает землю и выращивает кукурузу, бобы и
картофель. Его отец был сахемом рода, то есть младшим вождем, а дед — шаманом,
своего рода духовным лидером, лицом еще более влиятельным, чем сахем. По словам
Тома, индейцы верили, что у всего сущего есть душа и племя вампаногов было
связано неразрывной мистической связью со всеми предметами и явлениями во
Вселенной. От него Сара узнала, что Кихтан — верховный индейский бог —
управляет миром и всеми живыми существами и посему необходимо неустанно
благодарить его за пищу, воду, за саму жизнь и за все, что Кихтан дал людям.
Потом Том объяснил Саре значение праздника Зеленой кукурузы, когда индейцы
снимали первый урожай и благодарили Землю-прародительницу за то, что она дает
им пищу — маис и бобы.
Затаив дыхание и широко раскрыв глаза, Сара внимала
рассказам Тома. А он говорил о том, что все живые существа должны быть
справедливы по отношению друг к другу и прислушиваться к тому, что говорит им
Кихтан, иначе не миновать беды, о том, что муж не должен обижать жену, иначе жена
имеет право уйти от него, и Сара, глядя на Тома, такого сильного и гордого,
задумалась над его словами, Саре даже показалось, что Том догадался или просто
почувствовал то, о чем не догадались так называемые цивилизованные люди,
которые окружали ее в Бостоне. Как бы там ни было, если Поющий Ветер и понял,
что в ее жизни произошли какие-то тщательно скрываемые события, то он,
совершенно очевидно, не порицал ее. Том вообще был не по годам умен и
проницателен, а традиции, установления и даже законы мироздания, которые он ей
описывал и по которым жил сам, представлялись Саре необычайно мудрыми и
правильными. В них ей виделся естественный порядок, и Сара невольно подумала о
том, что законам белых людей, увы, далеко до тех правил, которыми индейцы
веками руководствовались в своей повседневной жизни.
Ей было трудно поверить, что именно индейцев белые люди,
продвигавшиеся внутрь страны, называли «краснокожими варварами» и «дикарями». В
Томе, во всяком случае, не было ничего дикого или грубого. С его слов она уже
поняла, что со временем он тоже станет сахемом своего клана, и ей было приятно
думать о том, что, близко узнав обычаи белых людей. Том станет относиться к ним
как минимум с пониманием. Должно быть, его отец был мудрым человеком, если
отпустил сына набираться опыта и знаний, которые могут впоследствии ему
понадобиться. Теперь Поющий Ветер был своего рода послом, человеком, способным
обеспечить взаимопонимание между двумя цивилизациями, и Сара невольно подумала
о том, что, может быть, когда-нибудь придет день, когда она будет гордиться
своим знакомством с великим вождем по имени Поющий Ветер.
Четвертый день путешествия показался Саре самым длинным. В
этот день они достигли Миллерс-Фоллс. Двигаясь по Тропе Могауков, они миновали
уже несколько укрепленных фортов, но остановились только раз, чтобы пополнить
запас провизии и фуража для лошадей. Ночевать же они предпочитали в открытом
поле — там, где заставали их сумерки. От Миллерс-Фоллс до гарнизона было совсем
недалеко, но вот уже стемнело, а они все еще не добрались до места назначения.
Теперь им предстояло решить, останавливаться ли на ночлег или продолжать ехать
дальше, невзирая на темноту. Всем четверым не терпелось как можно скорее
добраться до Дирфилда, и мужчины, будь они одни, несомненно, продолжили бы движение,
но с ними была Сара. Никто из них не осмелился предложить ей этот, несомненно,
более трудный вариант, но Сара сама заговорила о том, что им стоит ехать
дальше, если только это не слишком опасно.
