Так что вперед и вверх, влюбленные! Если сейчас вы несчастливы в любви, я надеюсь, что сегодня вы выйдете из дома с надеждой в сердце и твердо зная, что идеальный парень (или девушка) в любой момент может оказаться буквально за углом. А если вы счастливы — отпразднуйте это! Сама я сегодня собираюсь сделать именно так, съев большой кусок лимонной меренги в „Прибрежном кафе“. А потом я возьму у Карлы „Дневник Бриджет Джонс“, чтобы выбрать любимые отрывки и приготовиться к заседанию Книжного клуба, которое назначено на следующую неделю».
Отправив сообщение, Линдси задумалась над тем, не стала ли она вдаваться в слишком личные детали своих любовных отношений.
С другой стороны, секс движет миром, а в последнее время Интернет сделал множество сугубо личных деталей достоянием публики, так что, конечно же, поделиться подобным вполне допустимо. Линдси подумала, что не совершает особого преступления, упомянув о том, как занималась любовью с Робом.
А они действительно занимались любовью. Боже! Она ведь его любит! Она думает о нем постоянно, каждую секунду. Когда его нет рядом, она пылает желанием его видеть. А когда он рядом, она чувствует себя… совершенно удовлетворенной — во всем. Карла заявила ей, что она откровенно свихнулась из-за него, а Элеонор начала картинно закатывать глаза каждый раз, когда Линдси произносила имя Роба… Надо полагать, это означало, что в последнее время она произносила его очень часто.
Приняв душ и одевшись — в брюки капри и топ, который сочетался с новыми черными шлепанцами и сумочкой с леопардовым рисунком, Линдси вернулась к компьютеру, чтобы посмотреть новые комментарии. Как обычно, они шли потоком. В некоторых говорилось, как они счастливы за нее и ее нового парня, другие продолжали комментировать рыболовный фестиваль и то, какой разносторонней девицей она оказалась…
Линдси чуть подташнивало от волнения, пока она печатала ответ на комментарии. Может быть, это хотя бы напомнит людям, что на самом деле она знает не все на свете.
«Несмотря на все, что в моем новом парне так чудесно, у него в прошлом есть таинственная женщина. Я знаю только ее имя: Джина. И может быть, я бы так не тревожилась, если бы ее имя не было вытатуировано у него на груди. Правда, подруги: у моего мужчины на коже написано имя другой женщины, и он не желает мне ничего про нее рассказывать. Так почему я с этим мирюсь? Ну, потому что он уже во многом был со мной откровенным — только не в этом. Мужчины так хорошо умеют просто молчать, когда не хотят о чем-то говорить. И нужно немало терпения, чтобы узнать о наших парнях все, что мы хотим знать. Так что я могу посоветовать только занять позицию „поживем — увидим“. Помните, девочки: у меня всегда есть очень твердые взгляды, но в то же время я точно так же, как и вы, пробираюсь через эти любовные дела в потемках. Но я все-таки надеюсь получить ответ на свой вопрос».
Отправив ответ, она почти сразу пожалела об этом. Потому что она прекрасно понимала, как это будет выглядеть: как будто она дура. Она занимается любовью с мужчиной, у которого на груди имя какой-то девушки — и который не желает ничего говорить об этом девушке. Если бы кто-то обратился к ней самой с такой же проблемой, она, наверное, посоветовала бы решительно с ним расстаться.
В эту минуту ее компьютер дал сигнал о том, что на ее электронную почту пришло новое письмо. Открыв ящик, она нашла послание от своего редактора. От нее ничего не слышно было с того момента, как Линдси объявила, что на какое-то время перестает писать.
Господи! Может, это все? Может, ее уволили? Может, уже не ей решать, будет ли она и дальше вести свою колонку советов?
С отчаянно бьющимся сердцем она открыла письмо.
Линдси!
Мы в газете все с большим интересом читаем твой блог, и я могу сказать только одно: блеск! Твое тщательно спланированное возвращение в Интернет помогло тебе по-новому, очень личностно, контактировать с читателями. Не знаю, проверяла ли ты свою статистику, но количество визитов в твой блог стало просто заоблачным. Видимо, ты продумала, как выйти из ситуации, и поняла, как повернуть ее в свою пользу. Почет тебе и слава! Мы затаив дыхание ждем известия о том, что ты готова возобновить выпуск твоей колонки, и письма продолжают идти потоком.
С наилучшими пожеланиями
Коринна.
P.S. Поздравляю с парнем. Ты заставила нас всех мечтать о своем личном лесорубе.
— Чтоб я сдохла! — пробормотала она, изумленно взирая на экран.
Ее начальница решила, что ее записи в интернет-дневнике были каким-то хитроумным продуманным ходом! А количество визитов в ее блог резко увеличилось. Да, ей явно пора съесть кусок лимонной меренги Мэри Бет!
Ночью шел дождь, и они занимались любовью на кушетке под открытым окном. Линдси слушала стук капель и вдыхала ароматы ночи, а потом сказала Робу:
— Ты был прав. Дождь — это не всегда плохо.
— На самом деле ничто не бывает только плохо. Я имею в виду — в природе. Все, что снаружи, лучше, чем четыре стены.
Линдси показалось, что он немного начал привыкать говорить о прошлом. Теперь, когда это прошлое стало одной из обычных тем их разговоров, она больше не испытывала потрясения, когда о нем заходила речь. И, кажется, у Роба уже был не такой страдальческий вид, когда он упоминал о тех временах. Она об этом не говорила, но у нее создалось впечатление, что ему полезно порой побеседовать об этом, что это очищает его душу от всех тяжелых воспоминаний.
«Я тебя люблю».
Эти слова всплыли у нее в голове, когда она смотрела, как его глаза тихо закрываются — и как лунный свет бросает тени на его небритые щеки. В последнее время эта мысль приходила к ней весьма часто, и ей очень хотелось сказать ему об этом. Однако она решила, что с Робом ей лучше не спешить. Он и без того уже щедро отдавал ей себя.
Конечно, он пока что не рассказал ей про Джину, и, наверное, это было еще одной веской причиной держать подобные признания при себе. Как бы хорошо ни складывались их отношения, она по-прежнему опасалась вдруг убедиться, что он все еще любит Джину — и, возможно, будет любить ее всегда.
Несколько минут она любовалась тем, как он спит, а потом поняла, что ей самой спать пока совершенно не хочется. Для нее время ложиться спать еще не наступило: было только около десяти часов (значит, в Чикаго — восемь), и к тому же Роб днем много занимался физическим трудом и мог очень устать. Через несколько минут она решила, что, наверное, встанет, выпьет горячего чая и просмотрит какие-нибудь вещи тети Милли. Роб сказал ей, что на верхних полках чулана при его спальне остались коробки Милли, которые он пока не успел разобрать: старые письма и сувениры ее молодости. Ей понравилась мысль заглянуть в ранние годы жизни родственницы — открыть для себя совсем другую Милли.
Войдя в чулан, она дернула шнурок, включая верхний свет, а потом тихо прикрыла дверь, чтобы свет не разбудил Роба.
По обе стороны от нее была аккуратно развешана его одежда, а обувь ровным рядком стояла на полу. Сейчас на ней была одна из его футболок: ее проще всего было набросить после секса, и к тому же ей доставляло удовольствие чувствовать ее запах и прикосновение к своему телу… так что, оказавшись в чулане, полном его одежды, она почувствовала, что на сердце у нее стало тепло.
