— Так и есть, — кивнула она. — А вас как
зовут? Она посмотрела на него строго, словно школьная учительница, ожидающая
ответа, и Чарли не сдержал улыбки. Он еще не знал ни кто она такая, ни чем
занимается, однако ему было совершенно ясно, что эта женщина ему очень
нравится.
— Чарльз Уотерстон, — представился он, протягивая
ей руку, и она ответила ему легким пожатием. Ее ладонь была мягкой и гладкой,
как у молодой женщины, ногти были ухожены и накрашены, а на безымянном пальце
Чарли заметил тонкое обручальное кольцо. Это кольцо и нитка жемчуга на шее были
ее единственными украшениями. Очевидно, все свои свободные деньги она
вкладывала в антикварную мебель и картины, которые Чарли видел на стенах, и,
надо сказать, это были довольно старые и, видимо, дорогие картины.
— И откуда вы приехали, мистер Чарльз Уотерстон? —
поинтересовалась миссис Палмер, быстро и ловко собирая на стол. Чарли пока еще
не знал, приглашен ли он только на чай или его оставляют на ночлег, а спросить
не решился. Если миссис Палмер не собиралась сдать ему одну из своих комнат,
следовательно, ему нужно было торопиться дальше, чтобы найти мотель, пока
дорогу не занесло окончательно, однако он так и не решился спросить ее об этом
и смотрел, как она осторожно ставит серебряный заварной чайник на вышитую
льняную скатерть.
— Это очень непростой вопрос, — ответил он с
улыбкой, усаживаясь в удобное кожаное кресло у камина, на которое миссис Палмер
указала ему. Перед креслом стоял низенький резной столик эпохи Георга III, и
Чарли подумал, что она, наверное, любит пить чай именно за этим столом.
— Дело в том, что последние десять лет я жил в Лондоне,
и после праздников я намереваюсь вернуться туда. Наверное… — Чарли ненадолго
задумался, потом продолжил уже более веселым тоном:
— Ну а к вам я попал прямиком из Нью-Йорка. Я прожил
там два месяца, и, признаться откровенно, мне там до чертиков надоело. В
принципе, я должен был прожить в Нью-Йорке год, однако обстоятельства
неожиданно изменились.
Он объяснил ей свою ситуацию так просто, как мог, не
вдаваясь в подробности, но миссис Палмер улыбнулась ему так ласково, словно
каким-то чудесным образом поняла, что стояло за его сдержанностью.
— Вы передумали? — спросила она.
— Можно сказать и так. — Чарли замялся и, чтобы
скрыть смущение, погладил по голове собаку, которая подошла к его креслу и
положила морду ему на колени. Потом он снова поднял взгляд на хозяйку. Она как
раз выкладывала на блюдце лимонное печенье, причем проделывала это с такой
непринужденностью, словно в ее дверь каждый день стучались потерпевшие крушение
в океане жизни незнакомцы.
— Не позволяйте Глинни хватать печенье со стола. Она
его любит, — предупредила миссис Палмер, и Чарли рассмеялся. Потом он
неожиданно подумал о том, что его положение, как ни верти, довольно нелепое.
Время было довольно позднее, но вместо того, чтобы спокойно поужинать, миссис
Палмер грела ему чай и возилась с печеньем.
Кроме того, зимой она не принимала постояльцев. Тем не менее
ему почему-то казалось, что она рада, что кто-то заглянул к ней на огонек.
— Глинни очень любит лимонное печенье с корицей, но от
овсяных бисквитов она тоже не отказывается, — добавила миссис Палмер, и
собака, как бы в подтверждение ее слов, облизнулась и умильно покосилась в
сторону стола. Чарли снова засмеялся, одновременно гадая, кто его хозяйка и
сколько времени она тут живет. Казалось, она провела в этих стенах всю свою
жизнь, однако в ней не было ничего провинциального. Напротив, она выглядела
вполне светской дамой, образованной, прекрасно воспитанной и вполне
современной.
— Скажите, вы еще вернетесь в Нью-Йорк или полетите в
Лондон через Канаду?
— Ни то, ни другое, — улыбнулся Чарли. —
Правда, я еще ничего не решил окончательно, но в Нью-Йорк я скорее всего не
вернусь. Я прожил там достаточно долго, и, должен сказать откровенно, этот
город городов не стал мне милее. Наверное, это жизнь в Европе меня избаловала…
В Лондон ведь можно вернуться и через Бостон, правда? Ну а пока я просто хотел
провести пару недель в Вермонте — покататься на лыжах, погулять в лесу, просто
выспаться, наконец.
Садясь напротив него, миссис Палмер одарила Чарли
гостеприимной и ласковой улыбкой.
— Мой муж тоже был из Англии, — сказала
она. — Было время, когда мы навещали его родственников почти каждый год,
но жить он предпочитал здесь. Когда вся его родня умерла, мы перестали
наведываться в Англию. Муж часто повторял, что здесь, в Шелбурн-Фоллс, у него
есть абсолютно все, что нужно для счастья, и даже немножко больше.
Она опять улыбнулась, но Чарли заметил в ее глазах что-то
невысказанное, затаенное. Была ли это печаль, навеянная воспоминаниями, или
неугасающая любовь к человеку, с которым она прожила целую жизнь?
Интересно, спросил себя Чарли, какие будут глаза у него,
когда в ее возрасте он будет вспоминать Кэрол?
— А сами вы откуда? — поинтересовался он, отпивая
глоток чаю из высокого стакана в серебряном подстаканнике. Он всегда
предпочитал чай кофе и мог в полной мере оценить вкус и аромат мастерски
заваренного «Эрл Грей».
— Отсюда, — просто сказала миссис Палмер, ставя на
стол свой стакан. — Всю свою жизнь я прожила в Шелбурн-Фоллс, в этом самом
доме. Он принадлежал еще моим родителям, а до этого — их родителям. Мой сын ходил
в школу в Дирфилде.
Чарли удивленно посмотрел на нее. Шелбурн-Фоллс был типичным
захолустьем, и хотя он никогда не был снобом, ему было трудно поверить, что
утонченная и светская миссис Палмер не только родилась в этих краях, но и
провела здесь всю свою жизнь. Не считая, конечно, визитов к родственникам мужа
в Англию.
Миссис Палмер как будто поняла, о чем он думает.
— Когда я была совсем молоденькой девушкой, я прожила
два года в Бостоне с моей теткой. Мне там очень понравилось, к тому же в
Бостоне я познакомилась с моим мужем — он тогда читал курс лекций в Гарварде.
После свадьбы мы сразу переехали сюда — это было ровно пятьдесят лет тому
назад, тоже под Рождество… — Она печально улыбнулась. — Будущим летом мне
исполнится семьдесят.
Чарли вдруг захотелось поцеловать ее, но он не посмел.
Вместо этого он рассказал ей о своем отце, который преподавал в Гарварде
американскую историю, о том, как они вместе ездили в Дирфилд и бродили по его
окрестностям и как ему — маленькому мальчику — нравилось рассматривать
старинные дома и отыскивать на берегах рек и склонах холмов следы ледника,
который в древности покрывал всю территорию Новой Англии.
— Я до сих пор хорошо помню эти прогулки, — сказал
он, пока миссис Палмер наливала ему второй стакан чаю. — А может быть, вы
даже знали моего отца?
Она отрицательно покачала головой и, выйдя на кухню,
принялась хлопотать там, несильно гремя посудой. Незнакомец, сидящий в ее
гостиной, нисколько не пугал Глэдис Палмер. Она уже поняла, что Чарли —
вежливый, хорошо воспитанный молодой человек, который умеет себя вести. Больше
того, с ним она чувствовала себя так, как будто это ее сын вернулся наконец
домой… Правда, ее немного удивило, что накануне Рождества Чарли путешествует
один, но расспрашивать его она не спешила.
