Правда, для призрака она выглядела, пожалуй, чересчур
материальной, и поэтому, проснувшись на следующий день, Чарли первым делом
оделся и вышел на улицу, чтобы обойти вокруг дома в поисках следов. Но на снегу
не было видно никаких следов, за исключением цепочки его собственных, и Чарли
окончательно уверился, что никакая озорная фермерская дочка не прокрадывалась
вчера в шале, чтобы подшутить над легковерным горожанином. И если только она не
прилетела на вертолете и не спустилась в каминную трубу, как Санта-Клаус,
значит, никаких гостей у него вчера не было. И кого бы он ни увидел в своей
спальне в ночь перед Рождеством, это определенно не мог быть человек. Живой
человек.
— Однако его рациональная натура решительно восставала
против подобного толкования. Чарли никогда не верил в духов и теперь просто не
знал, как ему быть. Одно дело мечтать о встрече с духом Сары Фергюссон поздней
ночью, при свете обманщицы-луны, да еще после индейки, яблочного пирога и
нескольких бокалов вина. Белым днем все это, однако, представлялось несколько
иначе. Чарли даже не был уверен, сможет ли он когда-нибудь рассказать обо всем
даже Глэдис. Скорее всего нет, во всяком случае — в ближайшее время. Так решил
Чарли, когда во второй раз за сегодняшнее утро выходил из дома, собираясь
навестить свою гостеприимную хозяйку.
Идя лесом к оставленной на дороге машине, он продолжал
оглядываться по сторонам, ища чужие следы, но, кроме отпечатков собственных ног
да путаных заячьих стежек, он так и не увидел ничего подозрительного. На дороге
возле его машины тоже не было ни лыжни, ни следов колес, и Чарли лишний раз
убедился, что никто из окрестных сорванцов не предпринимал вчера никаких
попыток смутить его душу.
Да и кому он мог понадобиться? Вряд ли он был единственным
развлечением в городе. Правда, Шелбурн-Фоллс можно было назвать городом только
с очень большой натяжкой, но Чарли был уверен, что у местных шутников хватало
занятий и без него.
Ожидая, пока прогреется мотор, Чарли нащупал в кармане
крошечную коробочку, проверяя, не выпала ли она по дороге. В коробочке лежали
жемчужные сережки, которые он купил для Глэдис в Дирфилде. Ему хотелось сделать
ей подарок, и Рождество было для этого самым подходящим поводом, однако теперь
Чарли неожиданно подумал о том, что, обрадовавшись сережкам, Глэдис, возможно,
не станет расспрашивать его о том, как прошла праздничная ночь. Этих расспросов
он не то чтобы боялся — просто ему не хотелось обманывать ее. Но совсем
избежать этой скользкой темы ему не удалось.
Когда он добрался до ее домика в Шелбурн-Фоллс, Глэдис уже
поджидала его на пороге. По-видимому, она только что вернулась из церкви. Вчера
она приглашала его пойти с ней, но Чарли отшутился, сказав, что такой грешник,
как он, наверняка распугает всех ангелов на десять миль вокруг.
— Я в этом сомневаюсь, — сказала ему тогда Глэдис,
крепко обнимая Чарли на прощание. — Господь Бог должен был уже давно
привыкнуть к грешникам. К тому же, если бы все мы были праведниками, это было
бы невыносимо скучно.
— Как дела, Чарли? — спросила она его теперь, и
Чарли, широко улыбаясь, преподнес ей свой подарок. Глэдис осторожно развязала
ленточку, которой была перевязана завернутая в бумагу бархатная коробочка,
потом аккуратно разгладила саму бумагу и отложила ее в сторону. Чарли всегда
удивлялся, зачем люди так делают, вряд ли кому-то может понадобиться
использованная упаковочная бумага. Его бабка, во всяком случае, всегда
поступала именно так, и Чарли доподлинно знал, что никогда больше она этой
бумагой не воспользовалась.
Между тем Глэдис уже открывала бархатную коробочку. Она
действовала медленно, даже как будто с некоторой опаской, словно боясь, как бы
оттуда не выскочила живая мышь, но вот крышечка поднялась, и Глэдис негромко
ахнула, увидев на зеленой атласной подушечке пару жемчужных серег.
Они понравились ей с первого взгляда. Чарли понял это по глазам
Глэдис, когда, не скрывая слез, она сердечно поблагодарила его. Она сказала,
что когда-то Роланд подарил ей очень похожие серьги, но пять лет назад она их
потеряла. Она очень расстроилась тогда и никак не могла себе простить, что
отнеслась к его подарку так небрежно, — и вдруг Чарли дарит ей почти такие
же серьги!
— Это настоящее чудо! — добавила Глэдис, целуя
Чарли в щеку прямо на крыльце. — Какой же ты замечательный! Я… Мне
кажется, я не заслуживаю того, чтобы ты был так ко мне внимателен. Ты — мой
самый лучший рождественский подарок!
О том, как одиноко ей будет на следующий год, когда Чарли не
будет рядом, Глэдис предпочитала не думать. Она знала, что не может держать
своего гостя возле себя вечно, и ей оставалось только одно: радоваться тому,
что он с нею сейчас — в этот самый час и в эту самую минуту. Глэдис была очень
благодарна ему — не только за подарок и внимание, а скорее за то, что он просто
есть на свете и что он не проехал мимо ее дома, торопясь в свой далекий
Вермонт. Его появление было чудесным и неожиданным — словно Бог наконец-то внял
ее горячим молитвам.
— Я буду носить их каждый день, обещаю! — сказала
она.
Чарли смущенно кивнул. Серьги вряд ли были такими уж
замечательными, однако он был очень доволен, что они понравились Глэдис. А она
тоже приготовила для него сюрприз.
Пригласив Чарли в дом, она вручила ему томик стихов, который
когда-то принадлежал ее мужу, и теплый шарф, специально купленный ею для Чарли
в Дирфилде. Глэдис уже давно заметила, что у Чарли нет ни шарфа, ни перчаток, и
он был тронут ее вниманием. Особенно он был рад томику стихов. На первой
странице книги сохранилась дарственная надпись, адресованная Роланду и
датированная Рождеством 1957 года, и Чарли мимолетно подумал о том, как давно
это было. Впрочем, не так уж давно, особенно по сравнению с восемнадцатым
веком, когда жили Сараи Франсуа…
Чарли неожиданно захотелось рассказать Глэдис о том, кого он
видел у себя в спальне вчера поздно вечером, но он не решался, боясь напугать
ее этим рассказом. Все решилось само собой, когда за чаем Глэдис оглядела его
и, похоже, почувствовала что-то необычное.
— Все в порядке? — строго спросила она. — С
тобой, с домом, я имею в виду… Ты ничего не хочешь мне рассказать?
У нее был такой вид, как будто Глэдис с самого Начала знала,
что он должен увидеть Сару, и Чарли совсем смутился. Ее глаза смотрели,
казалось, прямо ему в душу, и Чарли собрался, стараясь выглядеть как можно
спокойнее. Но это ему явно не удалось: руки его дрожали, и, когда Чарли ставил
на стол стакан в подстаканнике, стекло противно звякнуло.
— Все в порядке, — ответил он небрежно и
передернул плечами, что в его представлении должно было изображать
невозмутимость и выдержку. — Там тепло и уютно, водопровод работает,
электричество — тоже; Во всяком случае, сегодня утром у меня было достаточно
горячей воды, чтобы умыться и принять душ. Обогреватели я пока не включал —
хочу сначала проверить проводку…
Он замолчал, раздумывая о прошедшей ночи. Глэдис внимательно
наблюдала за ним.
— Ты видел ее, да? — мягко спросила она, и Чарли,
подняв голову, встретился глазами с ее теплым, слегка заговорщическим взглядом.
