— Не говори глупости, — твердо сказала она. Ей
очень хотелось, чтобы Хэвершем успокоился и остыл. — Ты не должен
подвергать свою жизнь опасности из-за прихоти, из-за пустяка.
— Быть с тобой до конца жизни — это не прихоть и не
пустяк, — с горячностью возразил Хэвершем. — Я готов умереть за это…
Говоря это, он придвинулся к Саре, и от его близости у нее
перехватило дыхание. Но он не должен был видеть этого!
— Я понимаю, дорогой, но… — Сара слегка сжала его руки
и, улыбнувшись, выпустила. Ей очень хотелось, чтобы все было по-другому, чтобы
и ее, и его жизнь сложилась иначе, но изменить что-либо, не рискуя его и своей
головой, она не могла. Сара слишком любила Хэвершема и слишком дорожила им,
чтобы сделать его объектом мстительной злобы Эдварда.
Но совершенно скрыть свои чувства ей не удалось. Хэвершем
заглянул в ее глаза и увидел там что-то такое, что последняя осторожность
оставила его. Порывисто вскочив с кресла, он заключил Сару в объятия и крепко
поцеловал.
— Не надо… не делай этого! — задыхаясь, прошептала
она, как только он оторвался от ее губ. Сара знала, что она должна сделать вид,
будто рассержена, должна отослать его прочь, но это было выше ее сил. Она
слишком изголодалась по ласке, по простому человеческому участию, и, когда
Хэвершем поцеловал ее снова, она ответила на его поцелуй.
Наконец она с трудом отстранилась от него и покачала
головой.
— Мы не должны этого делать, любимый, — сказала
она печально. — Все это невозможно.
«И очень, очень опасно», — добавила она мысленно.
— Но почему? — возразил Хэвершем. — Мы сядем
в Фальмуте на корабль и отправимся в Новый Свет, где нас никто не знает. Он не
найдет нас там, Сара! И никто не помешает нам жить счастливо!
Он раскраснелся, глаза его сверкали, но Сара только
улыбнулась его наивности и тому, как плохо он знает своего брата. Кроме того,
ни у нее, ни у него не было денег, чтобы заплатить за дорогу.
— Тебе кажется, что это так просто, — убежденно
проговорила она. — Но посуди сам, что у нас будет за жизнь? Нам придется
постоянно скрываться, к тому же у тебя есть Элис… и твои дочери. Подумай
только, что они будут думать о тебе, когда подрастут!
— Элис еще молода, — поспешно перебил ее
Хэвершем. — Она найдет себе достойного мужа. Да к тому же она не любит
меня, я знаю, я чувствую это. Такая жизнь ей тоже не в радость.
— Все проходит, дорогой, все переменится. Я уверена,
что в конце концов вы сумеете понять и полюбить друг друга. Ваши дочери будут
подрастать, и со временем все в твоей жизни образуется.
Сара хотела, чтобы Хэвершем был счастлив, чтобы он был жив,
и ради этого она готова была пожертвовать своей любовью. Но, несмотря на ее
желание спасти его любой ценой, Сара почувствовала и огорчение. Хэвершему
двадцать девять лет, а он ведет себя как влюбленный мальчишка, который не
понимает, что играет с огнем. И с каким огнем! Вот и сейчас отказ Сары только
рассердил его, но не заставил задуматься, и теперь он сидел хмурый и надутый —
точь-в-точь избалованный ребенок, не получивший вожделенной игрушки.
Некоторое время спустя они снова отправились в графскую
спальню, чтобы проведать Эдварда. За окнами уже начинало светать, но замок еще
не начал просыпаться, и только эхо их шагов тревожило гулкую тишину под
высокими сводчатыми потолками.
На время своего разговора с Хэвершсмом Сара оставила с мужем
старого слугу. Когда они снова вошли в спальню, старик поспешно поднялся со
стула.
— Как он? — тихо спросила Сара.
— Ничего нового, ваше сиятельство. Наверное, придется
еще раз звать лекаря, чтобы пустил кровь…
Сара кивнула. Уходя, доктор сообщил ей, что навестит
больного утром, однако Эдвард мог и не дожить до утра. Хэвершем тоже это понял,
и в его глазах с новой силой вспыхнула надежда.
— Я начинаю ненавидеть его все сильнее при мысли, что
он делал с тобой все эти годы — со страстью и гневом шепнул он, когда они снова
вышли в гостиную. От выпитого он раскраснелся, и Сара поняла, то Хэвершем готов
на самые необдуманные поступки.
— Не говори об этом, — негромко отозвалась она,
обдумывая, под каким бы предлогом удалить от себя Хэвершема. В конце концов она
предложила ему пойти отдохнуть в один из гостевых покоев, и, неожиданно для
Сары, он согласился почти без возражений.
Предложение Сары, в общем-то, совпадало с планами самого
Хэвершема. Он все равно собирался остаться в замке до тех пор, пока судьба его
брата так или иначе не определится. Слуги, которым он, уезжая, приказал
отправляться в замок следом за ним, уже давно прибыли и разместились на ночлег
на сеновале и в подвалах, и он чувствовал, что и ему не повредят несколько
часов сна.
Сара же и не собиралась ложиться, и Хэвершем почувствовал,
как растет его уважение и восхищение ею. Эта маленькая, хрупкая с виду женщина
словно была выкована из стали. Казалось, усталость и напряжение щадят ее, в то
время как его самого уже не держали ноги.
Поэтому, когда она предложила ему пойти поспать, он возразил
ей только из самолюбия, но быстро сдался и ушел, а Сара вернулась в спальню
мужа и, отослав слугу, села в кресло возле его кровати с балдахином. Но стоило
только ее спине коснуться подушек, как усталость взяла свое, и Сара начала
клевать носом, а потом и задремала.
Ей приснился Хэвершем, стоящий на палубе какого-то судна.
Ветер трепал его светлые волосы, одной рукой он показывал куда-то вперед, а
второй манил ее за собой.
Сара вздрогнула и открыла глаза. То, что предлагал Хэвершем,
было совершенным безумием, хотя сама по себе идея сбежать в Новый Свет была
вовсе не так уж плоха. Вот только как ее осуществить? Сара очень хорошо
понимала, что у них нет ни малейшей возможности исполнить задуманное, и главным
препятствием были ее собственная честь и порядочность, изменить которым она
была не в силах. На месте Хэвершема она никогда бы не поступила так с Элис и
девочками, хотя от Эдварда она бежала бы, даже рискуя погубить свою душу.
Так она размышляла, и ее голова склонялась все ниже на
грудь. Утро — необычайно солнечное и светлое — застало ее крепко спящей, и даже
крики горластых петухов во дворе не смогли ее разбудить.
Проснулась Сара от боли. Кто-то сжимал ее руку словно в
тисках и свирепо встряхивал, словно собака, которая треплет пойманную в амбаре
и уже задушенную крысу. В первые мгновения Сара приняла все это за продолжение
своего беспорядочного и изнуряющего сна, но боль становилась все сильнее, и она
подумала, что, верно, какое-нибудь животное — возможно, действительно собака —
пробралось в спальню и теперь требует, чтобы его выпустили. Но тут ее руку
рванули с такой силой, что Сара невольно вскрикнула от боли и открыла глаза.
Сон слетел с нее в один миг, когда она увидела, что Эдвард
смотрит на нее, сжимая ее хрупкие пальцы в своей огромной волосатой руке.
Увидев, что она проснулась, он стиснул ее руку сильнее, желая заставить ее
закричать от боли, и Сара удержалась лишь с огромным трудом.
