— Она уже на небесах, Ханна, — глотая слезы,
промолвила Сара. — Видишь, как она улыбается? Это ангелы божий встречают
ее у врат и говорят с нею. Твоя мама — в раю. — «Как и мои
малютки», — добавила она мысленно. — Мне очень жаль… — печально
сказала Сара, обращаясь к Сету. Ей действительно было очень жаль эту женщину,
которую она почти не знала. Марта никогда больше не приласкает свою дочь. Не
увидит ее взрослой. Никогда больше не вернется в Огайо.
— Мама… умерла? — Глазенки у Ханны стали
большими-большими, и в них задрожали крупные слезы. Еще несколько мгновений она
смотрела то на Сару, то на отца, а потом вдруг зарыдала, горько и безутешно.
— Надо сообщить капитану, — негромко проговорила
Сара, прижимая голову девочки к груди. — Ступайте, Сет, скажите ему, а я
одену Ханну и выведу ее на палубу. Там ей сразу станет легче.
Так оно и оказалось. В конце концов Сара увела Ханну в свою
каюту и уложила спать, а сама пошла к Сету. Он сказал ей, что капитан предложил
перенести тело в его каюту, которая была достаточно большой, чтобы там можно
было обмыть и одеть покойницу подобающим образом-. Похороны, по морскому
обычаю, должны были состояться завтра в полдень, и Сара понимала почему, но Сет
и слышать об этом не хотел. Мысль о том, что Марту зашьют в мешок и бросят в
море, представлялась ему кощунственной. К тому же только он один знал, как
сильно его жена тосковала по их ферме в Огайо, и он хотел похоронить ее там. Но
Сара понимала, что они вряд ли довезут тело до Бостона.
Тем не менее она снова пошла с ним к капитану, и Маккормик
без обиняков объяснил им, что выбора у них нет.
— На судне нет ледника, — сказал он, — так
что тело хранить негде. К тому же мертвец на корабле — плохая примета. Нам
придется похоронить ее в море.
Сара посмотрела на капитана, и он чуть заметно кивнул. В
том, что случилось, для него не было ничего неожиданного или нового. Редкий
рейс обходился без того, чтобы не погиб никто из команды или из пассажиров.
Кто-то умирал от болезни, кто-то погибал в результате несчастного случая,
кого-то смывало за борт штормовой волной. Да мало ли что могло произойти в
таком долгом и трудном путешествии! Всего несколько дней назад Маккормик
потерял двух матросов, которых унесло в море; их оплакивали, но никто не видел
в этом ничего исключительного, из ряда вон выходящего. Каждый мореход знал, что
разбушевавшаяся стихия может поглотить его в любой момент. Именно поэтому никто
не стал устраивать погибшим пышных поминок. Ввиду отсутствия тел капитан
ограничился тем, что прочел за ужином заупокойную молитву, выдал экипажу
дополнительную порцию рома да опечатал личные вещи умерших для передачи
родственникам, если таковые отыщутся.
В тот же день двое моряков перенесли тело Марты в
капитанскую каюту и, после того как Сара сделала все необходимое, завернули его
в кусок просмоленной парусины, который они принесли специально для этой цели.
Внутрь этого импровизированного савана они положили груз — несколько звеньев
старой якорной цепи, — после чего один из матросов в несколько стежков
прихватил парусину крепкой суровой ниткой.
На следующие сутки, ровно в полдень, завернутое в парусину
тело вынесли из капитанской каюты и положили на широкую, длинную доску, один
конец которой свешивался за борт. Маккормик прочел над Мартой короткую молитву,
после чего обряд похорон продолжил священник-миссионер. Он пропел несколько
псалмов и произнес прочувствованную речь о почившей Марте Джордан, хотя и он, и
все присутствующие едва знали ее. Когда служба была закончена, четверо матросов
приподняли один конец доски, и закутанное в парусину тело соскользнуло за борт.
Должно быть, якорная цепь была слишком тяжелой для хрупкой Марты Джордан,
поскольку горестный груз сразу же исчез в волнах.
За все время церемонии Ханна ни разу не всхлипнула, но, лишь
только тело ее матери ударилось о воду, она зарыдала и никак не могла
успокоиться. Она продолжала горько плакать и в каюте, куда Сара увела девочку,
и только к вечеру немного успокоилась и уснула. Сет, который пришел за ней,
тоже выглядел так, словно он проплакал несколько часов подряд, и Саре пришлось
утешать и его. Для нее прошедший день был далеко не самым легким, однако она
чувствовала, что должна что-то сделать для этого несчастного человека. Впрочем,
в глубине души она была убеждена, что ничто не подействует на него и Ханну
благотворнее, чем их возвращение домой.
Между тем они находились в пути уже пять с половиной недель,
и Сара надеялась, что самое большее через десять дней берега Нового Света уже
покажутся на горизонте.
— Если хотите, можете поехать с нами в Огайо, —
смущенно предложил Сет, и Сара почувствовала, что по-настоящему тронута
приглашением. Она успела привыкнуть к Сету и к Марте, а в особенности к Ханне.
— Мне будет трудно одному с Ханной, — пояснил Сет.
Сара могла его понять. На его месте она тоже не решилась бы совершить еще одно
путешествие через Атлантику, чтобы отвезти девочку к английским родственникам
Марты.
— Спасибо, Сет, но я хотела бы обосноваться в
Массачусетсе, — ответила она, улыбнувшись Сету. — Лучше вы приезжайте
погостить ко мне на ферму… Когда у меня будет ферма.
Может, еще и не будет, подумала она. Кто знает, какие в
Америке цены на землю и на драгоценности? Если ей удастся выручить хорошие
деньги за те вещи, которые по-прежнему лежали зашитыми в подкладке плаща, тогда
все будет в порядке. Если же нет… Что ж, она что-нибудь придумает, трудностей
она не боится.
— В Огайо земли больше, и стоит она дешевле, — с
надеждой сказал Сет, но от Левитта Сара знала, что жизнь в Огайо намного
тяжелее, дай индейцы совсем не Такие мирные, как в окрестностях Бостона.
— Что ж, тогда хотя бы приезжайте погостить, — со
вздохом сказал он. Сет понял, что Сара приняла решение и не намерена от него
отступать.
— Спасибо, Сет. Конечно, я приеду проведать вас и
Ханну, — задумчиво отозвалась Сара и предложила присмотреть за Ханной этой
ночью, но Сет решил, что девочке лучше остаться в своей каюте. Он бережно
поднял спящую девочку и перенес к себе в каюту.
Но на протяжении всей следующей недели Ханна не отходила от
Сары буквально ни на шаг, и Сара чувствовала, что ее сердце готово вот-вот
разорваться. Девочка очень скучала по Матери, дай выражение лица Сета с каждым
днем становилось все более угрюмым и растерянным, и на нем все четче проступало
отчаяние. В конце седьмой недели он снова пришел к Саре, чтобы еще раз
поговорить серьезно. Ханна спала в своей каюте, и им никто не мог помешать.
Впрочем, Сара знала, что бедная сиротка так тянется к ней.
— Я не знаю, что вы обо всем этом скажете, —
сказал Сет, с беспокойством оглядывая тесную каюту" хотя он не один раз
заходил к Саре. — Может быть, вам это покажется неприличным, но я много
думал об этом…
— О чем? — удивилась Сара, поправляя синий халат,
который она накинула поверх ночной рубашки, но Сет неожиданно покраснел и стал
мямлить что-то невразумительное. Смысл его слов Сара никак не могла понять, но
она вдруг почувствовала, зачем он пришел и что он хочет ей предложить. Она
должна была его остановить, но не знала, как это сделать.
