* * *
Дом выглядел внушительно — двухэтажный, с просторной
верандой. Его окружала добротная ограда — массивные кирпичные столбы, чугунное
литье. От ворот к гаражу на две машины вела асфальтированная дорожка. Судя по
дому, парень не бедствует и, очень может быть, просто пошлет меня к черту.
Я тяжело вздохнула, огляделась, словно надеясь обрести
поддержку. Но улица была совершенно пустынна, лишь собаки сонно щурились, лежа
возле забора напротив, да пролетела ворона, неожиданно каркнув. Я вздрогнула,
сказала: «Чтоб тебе» — и нажала на кнопку звонка.
Я нажала на нее никак не меньше пяти раз, но то ли звонок не
работал, то ли гостей сегодня здесь не ждали. Я опять вздохнула, еще раз
огляделась и, воспользовавшись тем, что свидетелей моих дурных манер не
наблюдается, с досадой пнула калитку ногой. Она открылась.
— Вот черт, — пробормотала я и вошла.
Дорожка, выложенная разноцветной плиткой, с горшками
цветущей герани по бокам привела меня к высокому крыльцу. Рядом с дверью я
обнаружила звонок и вновь позвонила, но тоже без толку. На всякий случай
толкнула дверь и убедилась, что она заперта.
Открытая калитка меня беспокоила, в домах, подобных этому,
хозяева, как правило, не забывают их запирать. Я стояла на крыльце, прикидывая,
что же теперь делать. Самое лучшее побыстрее смыться отсюда, позвонить через
пару часов (номер телефона у меня есть) или заглянуть ближе к вечеру. Но вместо
того чтобы внять доводам разума, я сошла с крыльца и направилась в сторону
гаража с намерением обогнуть дом по кругу. Сразу за гаражом начиналась зеленая
лужайка, выглядела она даже лучше, чем на рекламных проспектах. С задней
стороны дома была открытая веранда, стеклянные двери распахнуты настежь. Горшки
с геранью, пальма, тоже в горшке, выглядевшая сиротой, жалась в углу, сразу и
не сообразишь, настоящая она или нет. Надеюсь, все-таки нет. Настоящей пальме
совершенно нечего делать в заштатном российском городке, где по улицам бродят
сонные собаки, а вороны ведут себя совершенно неприлично. Впрочем, я
придираюсь, городок как городок, ничуть не хуже других, люди симпатичные, улицы
тихие, а собаки не злые.
Я сделала еще несколько шагов, не для того, конечно, чтобы
определить, настоящая пальма или искусственная торчит в горшке, а для того,
чтобы заглянуть на веранду. Если двери распахнуты настежь, есть надежда, что
хозяева где-то здесь.
Вот тут-то я его и увидела. Он сидел в шезлонге, в тени
огромной липы, которая на фоне чистенькой лужайки и пальмы выглядела даже
экзотично. Первой моей мыслью было: парень покойник, но я тут же здорово
разозлилась на себя: с какой стати ему помирать? То, что мне везде мерещатся
трупы, должно настораживать, не иначе как у меня вялотекущая шизофрения. Я
нахмурилась, впрочем, на всякий случай ожидая самого худшего, и осторожно
направилась к веранде.
Парень спал. Лицо его было запрокинуто, рот приоткрыт, руки
безвольно свисали вдоль тела. Я замерла, приглядываясь. По виду ни в жизнь не
догадаешься, что этот тип герой историй, которыми меня пичкал Витька.
Физиономия самая простецкая, сейчас, с приоткрытым ртом, он выглядел даже
придурковато.
Я перевела взгляд на его руки, руки как руки. Комплекция у
парня самая что ни на есть средняя, среднего роста, средней внешности и, судя
по всему, средней сообразительности. Что-то похожее на разочарование
шевельнулось во мне. А что, собственно, я ожидала увидеть? То-то… Главное,
чтобы этот парень…
Со стороны дома донесся неясный шум, а я сообразила, что
стоять вот так и пялиться на спящего хозяина не очень-то вежливо. Я тихонько
развернулась и направилась по тропинке к гаражу с намерением возвестить о себе
еще одним звонком, топотом и криком: «Есть кто дома?» Но не успела сделать и
трех шагов, как голос за спиной спросил:
— Ты кто?
Я не спеша повернулась, соображая, что должна ответить на
этот вопрос, парень смотрел на меня, сложив на груди руки, в лице ни намека на
сонное оцепенение. Взгляд его рождал в душе тревожные чувства, теперь стало
ясно: Витька не врал, ну если только самую малость…
Если честно, не очень-то это меня порадовало, если у
человека такой взгляд — спокойной жизни не жди, никогда не знаешь, что он
выкинет в следующий момент..
Я испуганно таращилась на него, он молчал, разглядывая меня,
и я молчала. Стало ясно: играть в молчанку парень мастер, значит, первый ход
мой.
— Что? — пискнула я и с трудом сглотнула.
— Ты ж слышала? — хмыкнул он.
— Я… — я испуганно огляделась и промямлила:
— Я звонила, несколько раз… калитка открыта… я
подумала… если калитка открыта, значит, хозяева дома… Вы спали, мне стало
неловко…
— Ты кто? — нахмурился парень.
— Я? Лариса. Орлова Лариса Николаевна. А вас зовут
Антон? Лобанов Антон Петрович?
— Ну и что? — хмыкнул тип с весьма неприятным
взглядом.
— Я… у меня к вам дело…
— Да неужто? — Он засмеялся, и стало ясно, что
явилась я сюда напрасно, эта мысль мне не понравилась, и я разозлилась.
— Чего ж здесь смешного? — спросила я, пожимая
плечами.
— Не знаю, откуда ты взялась, — сказал он,
поднимаясь, — но если нашла дорогу сюда, то и назад как-нибудь выберешься.
Давай, детка, счастливого пути.
— Я специально приехала, чтобы встретиться с вами.
— Я тебе свиданий не назначал.
В этот момент на веранде показался мальчик лет трех в
голубеньком костюмчике, взвизгнул: «Папа» — и скатился вниз по ступенькам.
Антон успел подхватить его на руки, вслед за ним на веранду вышла молодая
женщина в шортах и пестрой футболке, на руках ребенок, девочка или мальчик, не
разберешь, скорее все-таки девочка, уж очень много кружева на чепчике и легкой
рубашонке. Женщина взглянула на меня с удивлением, а я на всякий случай
улыбнулась, подумав при этом: дело дрянь. Данная мысль относилась не к
счастливому семейству, а к моим проблемам. Выходит, все, что я успела узнать об
Антоне, сущая правда: он обзавелся семьей, отошел от дел, и заставить его
покинуть этот дом, красивую брюнетку и двоих детишек будет нелегко. Однако у
меня нет другого выхода: мне очень нужен этот парень…
— Здравствуйте, — немного растерянно произнесла
брюнетка, глядя на меня.
— Здравствуйте, — ответила я и лучезарно
улыбнулась, а мать семейства нахмурилась. Так, с улыбками надо завязывать, с
моей внешностью следует вести себя скромнее, матери семейств не жалуют девиц
вроде меня, тут уж, как говорится, ничего не поделаешь.
