— У тебя сотовый с собой? — зашептала я в
ответ. — Вызывай милицию. Нет, лучше я.
Дальше было вот что: со второй попытки я набрала номер и
горячо зашептала:
— Стрельба на старом рыбном складе, есть трупы.
Приезжайте немедленно.
— Еще чего, — весело ответил мне мужской голос.
— Да вы что, с ума сошли? — возмутилась я. —
Здесь из автоматов палят, а я рискую жизнью, выполняя свой гражданский долг.
Впереди мелькнула тень, и Антон выстрелил. Толк от этого был
только один, мой собеседник сказал:
— Твою мать. — И отключился.
— Еще идеи есть? — вежливо спросил Антон, мы
поползли на четвереньках вдоль стены, постоянно на что-то натыкаясь.
— Ты плохо ведешь себя, — вновь раздался
голос. — Не стыдно тебе так огорчать папочку? Давай, детка, иди ко мне. Ты
же знаешь, я без тебя скучаю, места себе не нахожу. Хочешь, скажу, о чем я
подумал сегодня? Пожалуй, я куплю тот домик, на озере. Помнишь? Нам было хорошо
там. Тебе было хорошо со мной, скажи, детка? Конечно, хорошо. У тебя такие
нежные пальчики, помнишь…
— Заткнись, придурок! — рявкнула я, было это очень
глупо, но что сделано, то сделано.
— Ну, наконец-то, — развеселился он. — Я так
рад слышать твой голос. Хочешь сделку? Ты завязываешь валять дурака — и я,
возможно, отпущу твоего парня. Хотя это не по правилам. Где ты откопала этого
дурачка? Он хоть знает, с кем связался? Спорю, не знает. Конечно, все твои парни
страшные олухи. Кончится тем, что мне придется его пристрелить. Ты опять будешь
злиться, а кто виноват? Давай, детка, не расстраивай меня.
Он продолжал трепаться, а мы с Антоном потихоньку
продвигались вперед. Конечно, ни на что я особо не рассчитывала, но проигрывать
не люблю, оттого и ползла в темноте с ослиным упрямством.
— О черт, — выругался рядом Антон, вновь грохнул
выстрел, я приподняла голову и с тоской увидела, что тени приближаются. —
Может, стоит сдаться в плен? — спросил мой спутник без всякого оптимизма.
— Пленных здесь не берут, — ответила я. —
Если мы попадем к ним в руки, нам не позавидуешь.
— Почему-то я подумал так же. Все-таки Антон вел себя
молодцом, не лез с глупыми вопросами, не психовал и даже про семейство не
вспомнил, а собрался достойно встретить свою кончину, ни в чем меня не упрекая.
— Там впереди вроде бы пролом в стене, — шепнул
он, я подняла голову и в самом деле увидела кусочек серого неба, но даже не
успела обрадоваться, из пролома грохнула автоматная очередь, пули ровненько
легли в полуметре над нашими головами. Пришлось вжаться в пол и ненадолго
затихнуть. Автоматная очередь имела самые неожиданные последствия, с улицы
донесся шум, вроде бы подъехали машины, а потом суровый голос заявил в мегафон:
— Немедленно прекратите стрельбу. Выходите с поднятыми
руками. Вы окружены. — И прочее в том же духе. В общем, родная милиция не
подкачала и прибыла в рекордные сроки. Если честно, особой радости я не
испытала, с милицией мне так же не хотелось связываться, как и с придурком, что
так мило беседовал со мной, потому что из правоохранительных органов меня
прямехонько передадут ему в руки, в этом я ни минуты не сомневалась.
Мелькнула шальная мысль: вдруг повезет и этого гада случайно
подстрелят, но в это как-то не верилось, зная его невероятную везучесть.
Оставалось одно — попытаться вырваться во всеобщей свалке… Шансы на успех
привели меня в уныние, но другого выхода все равно не было.
Я вспомнила о заимствованном пистолете и несколько раз
выстрелила в воздух. Тут же услышала голос.
— Кого ты надеешься подстрелить? — весело
поинтересовался он. — Стрелять ты никогда не умела. Кончай дурить, детка,
вам не выбраться. Здесь мы, на улице ментовское оцепление. Давай выходи.
— Да пошел ты! — заорала я, злясь на себя за
несдержанность.
— Ты скверно себя ведешь, натравила на меня ментов, ты
же знаешь, это бесполезно… — Договорить он не успел, мир вокруг явно взбесился,
выстрелы зазвучали сразу со всех сторон. Я вскрикнула и вжалась в стену. Весь
этот бедлам длился не более минуты, но ее я запомню на всю жизнь. Я лежала,
обхватив голову руками, и готовила себя ко встрече с господом. К сожалению, мне
нечего будет сказать ему в свое оправдание. Это произвело на меня впечатление,
и я захлюпала носом, но тут в наступившей тишине вновь услышала голос.
— Вы что, спятили? Прекратите стрельбу. Ты цела? Эй,
ответь мне, детка. Черт возьми, ответь мне.
— Чтоб ты сдох, — подала я голос.
— Слава богу… Менты не шутят, ты слышишь? Это уже не
игрушки. Очень прошу, прекрати валять дурака. Ты разбиваешь мне сердце.
— Отлично. Я геройски погибну на рыбном складе.
Он выдал замысловатое ругательство, после чего стало очень
тихо. «Какого черта, где милиция?» — мысленно возмущалась я. Точно в ответ на
мой вопрос на улице вновь началась пальба, а этот придурок заорал:
— Детка, левее пролома есть труба. Ты пролезешь. Только
я тебя умоляю, будь осторожна. Хочешь поиграть, поиграй, но помни, я не
переживу, если с тобой что-нибудь случится.
— Ты мне осточертел, — пробормотала я сквозь зубы,
но двинулась к пролому.
— Здесь в самом деле труба, — шепнул Антон, бог
знает как опередивший меня. — Вопрос, куда она ведет?
— Какая разница? — отмахнулась я и полезла первой,
насмешливый голос крикнул мне вдогонку:
— До скорой встречи, дорогая!
Тут опять принялись палить, и ему пришлось заткнуться, а я
оказалась в кромешной темноте. Время от времени у меня наблюдаются приступы
клаустрофобии, ко всему прочему мне казалось, что труба сужается, давит на
плечи, и я с ужасом подумала, что могу застрять в ней, вспомнила про Антона и позвала:
— Антон. — Собственный голос испугал меня, я
поежилась и почувствовала, как что-то коснулось моей щиколотки, вслед за этим
раздался шепот:
— Это я.
Слава богу, я-то решила, что это крыса, и едва не скончалась
от ужаса.
Труба шла под уклон, продвигаться вперед было очень
неудобно, надо полагать, Антону и вовсе пришлось несладко. Стрельба неожиданно
стихла и больше не возобновлялась, а я подумала: что, если у трубы есть вход,
но нет выхода? Такие шуточки вполне в духе этого придурка. Казалось, мы преодолели
никак не меньше десяти метров, а этой чертовой трубе конца и края не видно,
впереди темнота, что это может быть? Какой-то слив? Вентиляция? Не похоже. Если
мне суждено умереть сегодня, пусть это будет в другом месте.
