Заработал двигатель, и мы тронулись с места. Ранее
путешествовать в багажниках мне не приходилось, возможно, по этой причине
путешествие показалось долгим, а когда оно закончилось, я глазам своим не
поверила: мы находились в уже знакомом мне Лаврушенском переулке, во дворе
мастерской по изготовлению памятников. Тут выяснилось, что от мастерской
остались только вывеска, куча щебня во дворе и метровый слой белой пыли, должно
быть, люди в данном районе были выдающимися долгожителями и бизнес пришел в
упадок. Лично я об этом очень сожалела, потому что рассчитывать на то, что какой-нибудь
случайный прохожий, заподозрив неладное, вызовет милицию, не приходилось.
Пристрастие ребят к данному конкретному переулку тоже внушало тревогу. Меня в
прошлый раз здесь едва не укокошили, и если эти двое друзья тех двоих, очень
вероятно, что они исправят ошибку своих товарищей.
Между тем меня сопроводили в дом, весь первый этаж которого
недавно занимала мастерская. Деревянные столы вдоль стен, лавки, два стула,
деревянная перегородка, за ней крохотная каморка в одно оконце, продавленный
диван без спинки и стол. На столе пустая поллитровка, два стакана и остатки
закуски на газете. Чтоб мне пропасть, если это Гришкины парни. Господи, во что
же угораздило вляпаться? Может, он окончательно рехнулся и решил таким образом
произвести впечатление? Он обожает все запутывать и всех водить за нос. Ладно,
посмотрим, что из этого выйдет. «Спокойствие, — посоветовала я
себе. — Ни в коем случае не поддавайся панике». Но на деле получалось это
неважно. Парень опять толкнул меня, и я приземлилась на диван. Наконец-то
выплюнув свою дурацкую спичку, он достал из кармана телефон и протянул мне.
— Звони.
— Кому? — нахмурившись, задала я, с моей точки
зрения, очень своевременный вопрос и получила по зубам.
— Звони, сучка, — начал злиться парень.
— Я ж не отказываюсь, — заныла я. — Вы
скажите, кому звонить-то.
— Своему хахалю, — ответил второй парень,
пристраивая свой широкий зад на подоконнике. Вопрос поставил меня в тупик. Я
перевела взгляд с одного сурового лица на другое и уточнила:
— Антону?
— Ты долго будешь дурой прикидываться? — зарычал
парень, лучше бы он продолжал грызть спичку, может, его это успокаивает. —
Звони Гришке.
Вот тут я уверилась, что по-настоящему влипла, облизнула
губы и поинтересовалась:
— Что я должна ему сказать?
— Скажешь, чтоб сюда приехал, сейчас. И вот что, в
твоих интересах, чтоб он не мудрил и явился один. Если нам что-то не
понравится, а нам многое не нравится в этой жизни, смерть у тебя будет такой
хреновой, что я уже заранее лью слезы.
— Давайте-ка уточним, — вздохнула я. — Я
правильно поняла задание: Гришка должен приехать один и о своем путешествии
помалкивать. Так?
— Так, — кивнул тип на подоконнике.
— В противном случае мне мало не покажется.
— Что верно, то верно.
— А как только он приедет, вы меня отпустите?
— Отпустим, — не очень убедительно кивнул любитель
спичек.
— А Гришка?
— Не твое дело.
— Если вы решили его укокошить, я вам с удовольствием
помогу, — затараторила я. — Только отпустите меня. Вы обещаете?
— Обещаем, — хмыкнул тип на подоконнике.
— Ага, тогда все отлично, — кивнула я. —
Ребята, у меня еще вопрос: вы знаете, кто он такой? Сдается мне, вы не местные.
Прежде чем укокошить этого придурка, не худо бы вам знать, с кем придется иметь
дело. Я могу вас с удовольствием просветить.
— Заткнись, — начал злиться любитель спичек. Вот
уж воистину иногда лучше жевать, чем говорить. — Звони.
— Я же как лучше хотела. Чувствую, вы о нем ничего не
знаете, а я его знаю ох как хорошо, а так как вы прозрачно намекнули, что моя
жизнь целиком и полностью зависит от того, явится он или нет, я хотела бы
выполнить задание со всем усердием. Лучше нам спокойно все обсудить, чтоб не
возникло накладок. Знаете, Гришка способен поднять в воздух ВВС России.
Конечно, укокошить меня вы успеете, но вам-то от этого какая радость?
Не меняя позы, парень пнул меня ногой, я взвыла, а он
сказал:
— Звони. — Стало ясно, звонить все-таки придется.
— Ребята, а вы, случайно, не из Казани? —
вздохнула я. Парень попытался пнуть меня еще разок, но я смогла увернуться.
Второй, услышав вопрос, нахмурился и недовольно покосился на дружка. — Я
так сразу и поняла, что вы из Казани, — зачастила я. — Казань далеко,
а Гришка рядом. Давайте я о нем все-таки немножко расскажу. Если что-то не
заладится, совесть моя будет чиста: я сделала для вас все, что могла.
— Слушай меня, — едва сдерживая бешенство, рявкнул
парень, вынул из кармана нож и приблизил к моему лицу. — Хочешь остаться
без глаза? Дело двух минут. Звони.
— Я ж не отказываюсь, — испугалась я. О том, чтобы
удрать, и речи быть не могло, один придурок загородил окно, другой дверь, а
тягаться с ними силой дело зряшное, и я набрала номер.
— Да. — Голос звучал недовольно, не иначе как
отвлекла от важных дел.
— Эй, — позвала я. — Какие-то психи хотят,
чтоб ты приехал. Мастерская по изготовлению памятников в Лаврушенском. Сейчас.
Один. Они придурки и явно не местные. — На этот раз, занятая тем, чтоб
донести до Гришки необходимую информацию, избежать удара я не смогла, как будто
все громы небесные обрушились на мою голову, я слабо пискнула и отключилась.
Сколько времени я пролежала в отключке, судить не берусь,
но, должно быть, никак не меньше часа, потому что события к этому моменту
развивались полным ходом. Я приподняла голову и застонала, ее разламывало от
невыносимой боли в затылке, хотя стукнули меня вроде бы по виску. Я
поморщилась, поморгала и тут сообразила, что нахожусь в комнате одна, но
радость моя была преждевременной — из-за перегородки слышались возня, шлепки,
как будто кто-то готовил отбивные, и вроде бы даже голоса. Понять, что
говорили, я не могла, потому что пока еще туго соображала, однако нашла в себе
силы подняться и шмыгнула к окну. Парни, конечно, не совсем придурки: окно было
заколочено. Прислушиваясь к возне за перегородкой, я немного посидела, тряся
головой, и пыталась прийти в себя. Довольно скоро мне это удалось. Теперь слова
я разобрала, на боль перестала обращать внимание и готова была узнать, что там
происходит. С этой целью я поднялась и сделала несколько шагов.
