— Давай сюда! — рявкнул он, я запрыгнула в кабину
и не успела вздохнуть с облегчением, как из-за угла появилась милиция, машину
залил яркий свет, а мы с Антоном скрючились на полу между сиденьями. Я
зажмурилась и даже попыталась молиться, Антон вцепился пальцами в мое плечо, и
я поняла, что он здорово нервничает, и всерьез забеспокоилась, как бы он, чего
доброго, меня не покалечил.
Милицейская машина притормозила рядом, я совсем решила
отдать богу душу, но тут хлопнула калитка, и знакомый мужской голос спросил
громко:
— Что за шум?
— Здорово, Паша, — ответили ему. — У «Бочки»
труп нашли. Никого в переулке не заметил?
— Нет, я из дома. А кого пришили?
— Бизнесмена какого-то.
— Ну, их как грязи, — философски заметил
Пашка, и милиция вроде бы с ним согласилась, а я глухо
простонала, потому что сообразила, какую гнусную шутку с нами сыграла судьба.
Переулок скорее всего Аптекарский, как раз где-то здесь проживает Паша
Пропеллер, а «Ниссан» его техника, оттого и стоит себе незапертый. Пашину
машину каждая собака в городе знает.
Так и оказалось. Милиция проследовала дальше по переулку, а
две передние дверцы распахнулись, и в кабину внедрились Пашка и его дружок
Михей.
— Давай глянем, кого кокнули, — предложил тот.
Пашка завел мотор, назад ни тот ни другой ни разу не
посмотрели. Но ведь должны они почувствовать, что за спиной кто-то есть,
впрочем, Пашка толстокожий, как бегемот, и вряд ли вообще что чувствует. Машина
тронулась с места, а Антон выпрямился и ткнул пистолетом Пашке в затылок.
— Поезжай прямо и побыстрее, — приказал он.
Глаза у Паши от такой наглости полезли на лоб. Тут он в
зеркало заметил меня и сказал укоризненно:
— Григорию Алексеевичу это не понравится.
— Лучше заткнись, — попросила я. Михей вздохнул и
подал голос, хоть его и не спрашивали:
— Давай домой, а?
Антон двинул его по голове пистолетом, он обмяк, тюкнулся в
стойку и замолчал, а я порадовалась.
— Ты, придурок! — взревел Паша и в тот же момент
схлопотал по пустой голове, навалился на руль, а я заорала и зажмурилась,
потому что машина теперь двигалась сама по себе. Антон, удерживая руль одной
рукой, попытался протиснуться вперед, а я, немного придя в себя, возмутилась:
— Ты что, сдурел?
— Лучше помоги, — огрызнулся он.
Как, интересно? Прежде чем бить человека по голове, стоило
подумать, а сможем ли мы двигаться дальше?
Кое-как отпихнув в сторону толстяка Пашу, Антон смог
остановить машину, а я с облегчением вздохнула. Милиции поблизости не
наблюдалось, улица тонула в темноте, тишина, как ночью в поле, только где-то
впереди залаяла собака.
— Ну и что дальше? — вздохнула я.
— Менты нас видели, возвращаться в «Бочку» опасно. Я
собираюсь поболтать с ребятами, — заявил Антон.
— С какими? — не поняла я.
— С ними, — кивнул Антон на Пашу с Михеем.
— И о чем ты хочешь поговорить? — удивилась я.
— У меня полно вопросов.
— И ты думаешь, они на них ответят?
— Надо внушить ребятам, что это в их же интересах.
— Паше внушать бесполезно, — покачала я
головой. — У парня есть идеалы. Он точная копия своего хозяина. Даже
походку у него перенял. Замучаешься колотить придурка, он все будет зубы
скалить.
— Что-то ты больно много знаешь, — съязвил Антон.
— Да пошел ты…
— Ладно, Паша нам без надобности.
Антон вышел из машины, ухватил Пашу за ворот рубахи и
вытащил наружу, после чего довольно небрежно определил его в кусты. Вновь
устроился на водительском сиденье и совершенно не по-джентльменски заехал Михею
в ухо, когда тот некстати начал проявлять признаки жизни. Я заметила у парня
кровь и сказала недовольно:
— Ты ему голову пробил.
— Ничего, он взрослый мальчик.
Мы пересекли город и направились к реке. На светофоре Антон
свернул направо, и я сообразила, куда он едет: в Парк культуры и отдыха. Парк
занимал небольшую площадь, но за ним начинался самый настоящий лес. Мы съехали
с асфальта и еще километров пять двигались по проселочной дороге. Вскоре Антон
решил, что мы в безопасности, и остановил машину. Михей все еще пребывал в
полубессознательном состоянии, глаза таращил, но никакого сопротивления не
оказывал. Мы привязали его к дереву, после чего устроились на корточках в трех
шагах от него и стали ждать, когда парень очухается. Наконец он тряхнул головой
и вполне внятно заявил, обращаясь к Антону:
— Не завидую я тебе…
— Тебе стоит проявить благоразумие, — нахмурилась
я. — Дела такие: руки у тебя за спиной связаны довольно крепко, начнешь
кривляться, мы тебя бросим и уедем. Сам знаешь, места здесь малолюдные, вряд ли
тебя найдут раньше чем к завтрашнему вечеру, и это в лучшем случае. Ты
понял? — По лицу Михея было ясно — не понял. — Объясняю, —
терпеливо продолжила я. — Так как руки связаны крепко, кровь к ладоням не
поступает, если просидеть так примерно сутки, начнется гангрена. Знаешь, что
это такое? Останешься без рук. Согласись, перспектива не из приятных.
Выпытывать у тебя хозяйские секреты мы не собираемся, кое-какая информация,
только и всего… Ну как, договорились? — Михей нахмурился и отвернулся, а я
кивнула Антону.
— Витьку Усольцева знаешь? — задал тот вопрос,
который меня, признаться, возмутил. Как будто нам больше поговорить не о чем.
Михея он тоже удивил, парень еще больше нахмурился и неуверенно протянул:
— Ну…
— Он жив?
— Витька? — вытаращил Михей глаза, потом перевел
взгляд на меня. — Нет, конечно.
— Почему это — конечно? — съязвил Антон.
— Она тебе что, не сказала?
— Я не ее спрашиваю, а тебя. Ты сам его мертвым видел?
— Ну… я труп вывозил. Я поморщилась.
— Откуда вывозил? — сразу же вцепился в него
Антон.
— Из квартиры. У Витьки квартира была на Муромской.
Жена о ней не знала. Вот оттуда.
— Это не та самая квартира, которую взорвали?
— Кто? — не понял Михей.
— Вы, наверное.
