— Что я могу сделать?
«Опять я начинаю верить во все это», — думал Джонни. Но не верить было невозможно, когда она сидела рядом, такая близкая и одновременно чужая, словно пришедшая из другого мира.
— Будь моей силой, — сказала она. — Я никогда не созывала кавалькаду, никогда не вела фиана. Но теперь, когда Дженны не стало, я — это все, что у них есть. Теперь я Пэк.
— Но как?
— В музыке заключена сила, Джонни. Мы оба это знаем. Мы оба можем заставить людей улыбаться, танцевать. А теперь нам нужно собрать мой народ, заставить всех выйти из своих убежищ. Объединить с помощью волшебных мелодий. Повести на врага.
Она употребляла слова, значения которых Джонни не понимал: кавалькада, Кинроуван.
— А как же ты найдешь этого врага? — спросил он.
— Мы отправимся в Кинроуван, и если двор не выдаст убийц, начнем войну. Ты поможешь мне?
— Я...
Джонни отвел глаза. Ему было трудно думать, когда она сидела так близко. От нее пахло только что собранными яблоками и орехами. Она излучала тепло.
Он не хотел обещать того, что не мог выполнить. Он хотел помочь ей, но не был уверен, что в силах, хотел ее...
И это была другая сторона проблемы. Его тянуло к ней, как два резных инструмента тянулись друг к другу, и он этого боялся. Поверить в то, что все это реально, а потом вновь остаться в одиночестве. На поляне. Или на берегу реки. Без нее. Думая, что он просто это вообразил. Думая, что сошел с ума.
Он сжал ее руку.
— Говорят, что феи могут околдовывать смертных, — сказал он. — Это... ты... — он искал нужное слово, — зачаровала меня?
Джеми покачала головой. Их пальцы сплелись.
— Я чувствую то же самое, — сказала она. — С тобой. И могу задать тебе тот же вопрос. Я не околдовывала тебя, Джонни. Я просто знаю, что вместе мы можем играть волшебную музыку, которая исправит наш мир. Исцелит его раны. А значит, в этом нет ничего плохого?
— Нет.
Джонни повернулся к ней и потерялся в глубине ее глаз, так что снова отвел взгляд. Он помнил ее отчаяние прошлой ночью. Мертвое лицо Дженны. Потерю чувства реальности, которое он ощутил, выбираясь из толпы сидх, теснивших его со всех сторон...
— Я помогу тебе, — сказал он. — Во всяком случае, попытаюсь. Только не исчезай снова.
Долгое время они сидели молча. Затем Джеми взяла его лицо в свои руки и повернула к себе. Потом потянулась и поцеловала его сначала в один глаз, затем во второй, лизнув каждое веко.
— А вот теперь я тебя заколдовала, — сказала она. — Но только так ты сможешь сам видеть Волшебную страну.
Она улыбнулась. В ее глазах больше не было ни горя, ни ярости. Она коснулась губами его губ и отстранилась, сложив руки на коленях.
— Так... так просто? — спросил Джонни. Она кивнула.
Джонни вздохнул. Ему хотелось обнять ее. Вместо этого он сказал:
— Я был в твоей комнате на Свитланд. Искал свою скрипку.
— Это была скверная ночь, — тихо ответила Джеми. — Мне очень жаль, что тебя так грубо выдворили из Волшебной страны.
— Все нормально. Я просто хотел сказать тебе. Понимаешь, я не шпионил, просто... — Он разжал руку. На ладони лежала костяная скрипочка. — Я видел твое украшение в виде флейты. Смотри, как они похожи.
Джеми посмотрела на вещицу.
— Я совсем забыла про флейту, — сказала она. — Это Дженна дала мне ее когда-то. Она получила ее от Бакки. Думаю, ему дала их моя мать.
— Это что-то значит?
— Не знаю точно. Может, здесь действительно замешано волшебство, но не мое и не твое.
— Что ты имеешь в виду?
— Мы, фиана, в отличие от подданных дворов, притягиваем свою удачу, собираясь в кавалькаду. Раньше кавалькаду вел Бакка, пока Дженна не изучила переплетение лунных дорог и не смогла занять его место. Фиана всегда вел Пэк или Бакка, но в древних преданиях сказано, что кавалькаду может возглавить и человек. Не важно, мужчина или женщина.
— А кто такой Бакка? Джеми улыбнулась:
— Очень древнее и мудрое создание, Джонни. Его уже давно нет с нами. Мы, фиана сидх, беспокойный народ. Я — не очень, это, наверное, из-за того, что в моих жилах течет человеческая кровь, но остальные любят странствовать...
— А что же все-таки это за скрипка и флейта? — спросил Джонни.
— Они символизируют связь между смертными и фиана сидх.
— Поэтому твоя сестра и дала мне ее? Чтобы мы встретились? Я очень счастлив, правда, но откуда она знала, что мы понравимся друг другу?
Лицо Джеми вновь стало печальным.
— Не думаю, что мы это когда-нибудь узнаем, — сказала она.
Джонни обнял ее и притянул к себе, но она не плакала. На мгновение она прижалась к нему и потихоньку отстранилась.
— Скоро наступит вечер, скорее, чем мы того хотим, — сказала она. — Давай войдем внутрь и посмотрим, какой мотив мы могли бы сыграть вместе, чтобы созвать сидх.
Она проскользнула мимо него внутрь холма. Джонни стоял перед дерновым входом. Он вновь оглядел лужайку, пытаясь понять, почему все это происходит именно с ним. Затем пожал плечами и вошел внутрь.
— Я вижу боганов, — сказала Гви.
— А я чувствую слоа, — добавил Финн.
Кейт мрачно кивнула, ее взгляд был прикован к Башне.
День уже начинал клониться к вечеру, несколько часов ушло на то, чтобы разыскать Гви Каулих. Это была высокая, худая и немного угловатая женщина. Среди ее далеких предков был тролль, объяснил Финн. Но прежде чем Кейт успела расспросить, как такое могло случиться, они заметили Гви. Она носила пеструю, зеленую с коричневыми крапинами, одежду, которую предпочитало большинство лесничих. За плечами у нее были лук и колчан. Угодья свои она обходила пешком, пони длинноногой Гви был ни к чему.
Выслушав рассказ Кейт и Финна, она тихо выругалась, и вместе с ними вернулась на Лирг Грин, откуда они теперь наблюдали за Башней.
— С парочкой боганов мы управимся, — сказала она, изучив диспозицию. — А слоа не страшны до темноты.
— Но остается еще друихан, — сказала Кейт. Гви взглянула на рябиновую ветку с ягодами, которую держал Финн.
— Этого недостаточно, — сказала она. — Во всяком случае, если все то, что говорится о друиханах в старинных легендах, правда.
— Я должна спасти Джеки, — твердо сказала Кейт.
— Никто ж с тобой не спорит, — ответила Гви. — Просто всегда лучше действовать по плану, чем лезть напролом.
Кейт вздохнула. Гви, конечно, была права. Но Кейт хотелось броситься в Башню и вырвать подругу из когтей друихана, не тратя время на ожидание удобного момента, обдумывание и разработку всяких там планов. О гругаше она побеспокоилась бы потом. Но как ранее справедливо заметил Финн, гругаш-то и был главной загвоздкой. И если они очертя голову бросятся вперед, то все превратятся в пленников и освободить их будет некому.
