— И все же, мне кажется, в них, несомненно, есть нечто таинственное, — добавила она.
Терри покачал головой:
— Тебе кажется? Послушайте, да это же все равно что встретить Элвиса и сказать, что он неплохо поет для парня, который умер много лет назад.
Все, кроме Мота, заулыбались после его слов.
Лишь хозяин автомобильного кладбища не дал сбить себя с толку.
— Ты говоришь, что приехала всего несколько дней назад? — спросил он.
Керри кивнула.
— И после этого началась вся эта неразбериха.
Керри с тревогой посмотрела на Мота. Этому человеку она определенно пришлась не по душе.
— Ради Бога, Мот! — воскликнула Анита. — Не смотри на нее так сердито. Вряд ли она имеет какое-то отношение к нашим несчастьям.
— Это она так говорит.
Анита ободряюще взглянула на Керри:
— Не обращай внимания. За последнюю неделю у нас произошло несколько необычных событий, так что все мы немного нервничаем. — Она обернулась к Моту. — Дай-ка мне твой телефон. Я попытаюсь разыскать Хэнка.
— Кто такой Хэнк? — спросила Керри.
— Он работает на одного адвоката по имени Мартин Кейн, — впервые за все время заговорил Рори. — И наверно, здесь тоже.
— Откуда ты это знаешь? — удивился Мот.
— Я встречался с ним в конторе Кейна.
— Теперь я тебя вспомнил, — кивнул Мот. — Ты ведь журналист, верно?
— И это тоже.
— А чем ты еще занимаешься?
— Я ювелир.
При этих словах Парис оживилась:
— Ты не шутишь? А с чем ты работаешь?
— С золотом и серебром, когда могу это себе позволить, и с чем угодно, когда нет средств на благородные металлы.
— Я бы хотела взглянуть на твои изделия.
— Можешь как-нибудь зайти ко мне.
Этот небольшой разговор чуть не свел Керри с ума. Они же должны разыскивать Кэти! А вместо этого устроили инсценировку судебного заседания вперемежку со светской беседой на автомобильной свалке.
— Я нашла его, — сказала Анита. Чтобы поговорить без помех, она отходила на несколько шагов, а теперь вернулась и протянула Моту мобильный телефон. — Хэнк был в кабинете Марти, но я оставила ему сообщение у секретаря.
— Хэнк во всем этом разберется, — сказала Парис, ничуть не сомневаясь в способностях своего друга.
Но приезд Хэнка не внес никакой ясности. Джек не нашелся, Кэти тоже, а уровень враждебности Хэнка по отношении к Керри лежал где-то посередине между неприятием Мота и дружелюбностью Аниты. Его холодная сдержанность обжигала Керри и только усугубляла чувство вины и смущение. Кроме того, у Хэнка были и свои проблемы.
Керри сочла Хэнка достаточно привлекательным, и при других обстоятельствах была бы только рада познакомиться с ним, но сейчас он немного пугал ее своей сдержанностью и видимым напряжением, не давая сосредоточиться. Когда он начал рассказывать о человеке по имени Эдди, который заставил окружного прокурора снять обвинения, и о том, что Мот должен поговорить с ним, Керри показалось, что она присутствует на встрече каких-то мафиози.
И почему они разговаривают об этом при посторонних?
Та же самая мысль, очевидно, пришла и в голову Хэнка. Он внезапно оборвал разговор, и наступило неловкое молчание. Керри заставила себя подняться с кресла. Нет смысла дольше оставаться здесь. Несмотря на дружелюбие, проявленное к ним Анитой и Терри, они с Рори явно не самые желанные участники этого странного сборища. Хэнк был удивлен встречей с Рори, но, очевидно, это удивление было не слишком приятным для него.
— Нам лучше уйти… — сказала Керри.
Звук подъехавшего автомобиля не дал ей договорить, и рядом с черным «фольксвагеном», на котором прибыл Хэнк, остановилась еще одна машина.
— Привет, Лили!
Рори и Хэнк одновременно поздоровались с женщиной, вышедшей из подъехавшего автомобиля, а потом посмотрели друг на друга.
— Мы с Лили очень давно знакомы, — сказал Рори.
Хэнк только молча кивнул.
— Я ездила к старому автобусу, хотела повидать Джека, — заговорила Лили, обращаясь в основном к Хэнку, — но потом заметила твою машину и подумала… — Она умолкла, наконец заметив Рори, сидящего рядом с Керри. — Рори?! — воскликнула Лили, явно удивленная его присутствием.
Последовали очередные представления, а потом Керри совершенно отключилась от происходящего. Она переминалась с ноги на ногу, пыталась прислушаться к разговору, но так ничего и не смогла понять, когда Лили принялась рассказывать о волшебном сосуде и каких-то кукушках. Что больше всего смущало Керри, так это серьезное внимание к ее словам со стороны всех остальных людей. В клинике подобный разговор закончился бы для нее внеочередным посещением изолятора.
Наконец Керри тихонько подошла к Парис и тронула ее за плечо.
— Как ты думаешь, я могу посмотреть на ту машину, где жила Кэти? — спросила она.
— Конечно, — ответила Парис. — Но она не жила там. Как мне кажется, никто из нас не знал, где она обитает. Просто Анита и Мот видели ее там в последний раз.
— И все же мне хотелось бы взглянуть.
— Да, — кивнула Парис. — Я понимаю.
Керри хотела было сказать Рори, куда она уходит, но он казался таким же увлеченным странным рассказом Лили, как и все остальные. Скорее всего он даже не заметит ее недолгого отсутствия.
— Пойдем, — позвала ее Парис.
По извилистой тропинке между трехметровых завалов проржавевших машин, сложенных штабелями, Парис привела ее к ярко-желтому «вольво», который выгодно отличался от своих соседей. Конечно, автомобиль едва ли мог бы тронуться с места, поскольку мотор лежал рядом на земле, но все стекла в окнах были целыми, так же как и обивка сидений в салоне.
— А у тебя тоже есть татуировка, как у Кэти? — спросила Парис.
— Я даже не знала, что Кэти сделала себе татуировку.
— У нее на предплечье был такой классный японский иероглиф. Я выяснила, что он означает «младшая сестра».
От мысли о том, что Кэти навечно оставила на своей коже свидетельство их родства, у Керри болезненно сжалось сердце.
— Нет, — тихо сказала она, — у меня нет никакой татуировки.
— Мне кажется, по характеру вы очень сильно различаетесь между собой.
Керри согласно кивнула:
— А ты… Все эти рисунки на коже, они для тебя что-то значат?
— Они для меня как дневник, который никто не сможет украсть и прочитать.
В клинике Керри встречала девушек, которые резали себе вены и прижигали кожу горящими сигаретами с той же целью. Они могли рассказать целые истории, о которых им напоминал тот или иной шрам. Если рисунки на коже Парис — ее дневник, каким грустным он должен быть. Большинство татуировок на ее теле казались такими мрачными, что не могли напоминать о счастливых событиях.
