Подавшись вперед, я щиплю Саскию за предплечье.
— Мы тоже, — говорю я ей.
— Возможно, сейчас — да, но…
— Сейчас не сейчас, какая разница? В нас есть дух. У нас есть душа. А как мы их получили — это не важно.
— Для людей — важно.
Я улыбаюсь:
— Черт с ними, с людьми.
Но она не улыбается в ответ.
— И для меня, наверное, это важно, — говорит она. — Вам легче: вы, по крайней мере, знаете, откуда взялись. А я и этого не знаю. Когда я оглядываюсь назад, обнаруживается, что у меня полно воспоминаний, но все они начинаются лишь с того момента, как я пробила невидимую стену и оказалась здесь. Неужели я возникла из ничего? И неужели у меня тоже может быть душа?
— Что ж, это нетрудно выяснить, — говорю я.
Она озадаченно смотрит на меня.
— Давайте попробуем вернуться туда, откуда вы пришли. Я отведу вас обратно в Вордвуд.
[3]
Может, здесь и нет ответов на ваши вопросы, но там они должны быть.
— Ну… не знаю.
— Что вас останавливает?
— А что, если, попав туда, я больше не смогу вернуться обратно? Что, если я лишь часть этого Вордвуда или как там его, и, как только снова окажусь там, он меня поглотит? И вас заодно?
Я пожимаю плечами:
— По-моему, надо попробовать. Все зависит от того, насколько сильно вы хотите узнать правду.
Саския оценивающе смотрит на меня.
— Вы и вправду такая жесткая? — спрашивает она.
— Не забудьте добавить «жестокая», — улыбаюсь я.
— Я тоже хотела бы такой быть — жесткой, жестокой. Уверенной в себе.
— Над этим надо работать, — говорю я. — И быть жесткой вовсе не значит никогда не бояться. Просто вы больше не позволите страху удержать вас от того, что вы хотите сделать, или от того, что вам надо сделать. Вот этого действительно можно достичь.
Она задумчиво кивает:
— И как вы себе представляете это наше путешествие?
— Я проведу вас через Пограничные Миры.
— А можно через Пограничные Миры попасть в Вордвуд?
— Через Пограничные Миры можно попасть куда угодно, — заверяю я ее. — И если вы правы и всем управляет какой-нибудь дух вуду, то он, скорее всего, обитает в Другом Мире.
— В Другом Мире…
Я киваю:
— Учтите, я могу только провести вас, но, когда мы окажемся в Пограничных Мирах, вам самой придется ориентироваться, куда идти дальше. Все зависит от того, насколько развито у вас чувство дома. Вам может потребоваться довольно много времени, чтобы сориентироваться, так что лучше нам не мешкать. Я бы, по крайней мере, не мешкала. Нет, правда, чего ждать-то? — Я отхлебываю кофе и поднимаю брови. — Да хоть сейчас можно пойти.
— Нет, сначала я должна поговорить с Кристи. Я не могу уйти, не предупредив его.
— А он так ненавидит всякие перемены…
— Ну уж не настолько.
— Можем взять его с собой, — предлагаю я, хотя знаю, что могут возникнуть проблемы.
Мне не следует проводить слишком много времени с ним, а то кто знает, что может случиться.
Саския отрицательно качает головой.
— Да ладно вам! — говорю я. — Не так уж он и тяжел на подъем. Да он первый побежит смотреть Другой Мир!
— Возможно, — соглашается она. — Но, по-моему, я должна сделать это без него, сама. И, кроме того… — Она колеблется, и в ее голубых глазах снова плещется даль. — Кто знает, что я там обнаружу.
— Что бы ни обнаружили, ничто не изменит его к вам отношения. Эти мальчики Риделл такие верные, что по сравнению с ними даже собаки кажутся ненадежными.
— Я знаю. И все же…
Я жду, закончит ли она фразу.
— И все же… — соглашаюсь я, когда она все-таки не заканчивает. — Да, я понимаю. Может, я заеду за вами завтра утром? У вас будет время поговорить с ним и подготовиться.
Она бросает на меня нервный взгляд.
— Странно, — говорит она. — Я ведь давным-давно мечтала об этом. Но теперь, когда вы предлагаете мне осуществить это, я вдруг поняла, что совершенно не готова.
— Ничего страшного, — говорю я. — Почему бы вам не обсудить это с Кристи и не решить к утру? Я зайду, и вы скажете мне, что решили.
Теперь настала ее очередь улыбаться:
— И вы что же, просто постучитесь в дверь?
— Возможно. Посмотрим, какой у меня будет настрой. Мне нравится выражение лица Кристи, когда я вдруг появляюсь ниоткуда.
— Вы неисправимы!
— Стараюсь.
Мы обе еще некоторое время пьем чай и кофе, между нами спокойно лежит тишина.
— А почему вы хотите сделать это для меня?
— Может, я просто из тех, кто стремится помочь, — говорю я.
— Понятно.
А мне понятно, что она в это не верит.
— А может, у меня просто авантюрный склад характера и мне нравятся новые приключения, — прибавляю я. — Мне раньше не приходилось бывать внутри компьютерных программ. Там, должно быть, интересно.
— А опасности вас не пугают?
— Я же крутая, жесткая, — напоминаю я, — даже жестокая.
— Отчаянная, — добавляет она.
— Можно и так сказать.
Блюз Всемирной Сети
Кукла думает:
Не в том дело,
Что мной управляет кто-то,
А в том, что руки актера во мне.
Саския Мэддинг.
Кукла из кукольного театра («Зеркала», 1995)
Аарон Гольдштейн
За неделю до того, как Саския и Кристиана встретились в кафе и рассказали друг другу свои истории, Аарон Гольдштейн зашел к Джексону Харту, молодому человеку, который был просто волшебником во всем, что касалось компьютеров.
— Все это очень странно, — сказал Джексон, подавшись вперед и всматриваясь в монитор.
Аарон кивнул.
— Я и сам знаю, что это непростой сайт, — сказал он, стараясь изо всех сил, чтобы в его голосе не чувствовалось раздражения. — Меня интересует, можете ли вы зайти на него.
Джексон был программист и компьютерный гангстер. Он был моложе и, пожалуй, вдвое талантливее редактора «Дейли джорнал». Ему было слегка за двадцать. Джексон питался всякой дрянью, запивая ее содовой, но его смуглая, кофейного оттенка, кожа оставалась чистой, и он не набирал ни грамма лишнего веса — все это ужасно раздражало Аарона, который вынужден был сидеть на строгой диете и делать гимнастику, чтобы не допустить угрей и тучности, преследовавших его еще со старших классов школы. Но как бы ни раздражали Аарона обмен веществ и интеллект Джексона, это не мешало ему использовать опыт и сообразительность юноши. У Аарона на этом этапе его жизни вошло в привычку использовать людей.
