— Посмотрим, — ответил он. — Эти люди меня сильно не любят. И… — Он поколебался, но добавил: — И думаю, за дело.
— Не будьте так жестки к себе.
Аарон удивлялся этой женщине. Она живет в наихудших условиях, какие только можно себе вообразить — не имея ни денег, ни дома, ни, по всей вероятности, хотя в это и трудно поверить, друзей, — и при этом такая стойкость и такой позитивный взгляд.
— Вы в самом деле начинаете мне нравиться, — сказал он.
— Это хорошо, когда кому-нибудь нравишься, — ответила Сюзи. — Но только не думайте ничего такого, пожалуйста… У нас с вами все равно ничего не получится.
— Это почему?
— Что бы ни случилось, я все равно останусь бездомной, которую вы подобрали на улице. Эта простая истина перевесит все, что угодно. Сейчас вам может показаться, что это ничего не значит, но уверяю, вам никогда не удастся об этом забыть.
Аарон попробовал было возразить.
— И мне тоже, — добавила она.
Кристи
Уже давно утро, а мы все ждем, убиваем время, пока не появилась Эсти и другие компьютерные друзья Холли. Дик наконец вышел из своей комнаты, но лишь для того, чтобы спуститься протереть и без того чистейшие книжные полки. Холли говорит, он всегда так. Остальные сидят на кухне и бесконечно пьют чай или кофе. Роберт наигрывает на гитаре, хотя с моей стороны нехорошо называть это — «наигрывает». Самые простые мелодии у него полны смысла и богаты нюансами. Он превосходный музыкант. В другое время его игра захватила бы меня, но сейчас вся магия, которую он извлекает из своего Гибсона, уходит куда-то в песок — туда, куда уходит все, что не связано с Саскией.
Время от времени кто-нибудь из нас заговаривает, другой подхватывает разговор, но через несколько минут беседа неизбежно возвращается к волнующей нас теме, а тут никому из нас добавить уже нечего. Все, что нам остается, — это размышлять. Слишком много размышлений — начинаешь сходить с ума.
В конце концов в разговоре образуются огромные провалы — не того рода уютные паузы, какие возникают в дружеской беседе, хотя и такие паузы, пожалуй, я не назвал бы особо уютными. А тут — провалы, падения в тишину, когда само время замедляется, минуты тянутся целые дни, часы не кончаются. Но мы ничего не в силах поделать. Все, что могли, мы уже сделали. Немного. Вынесли из столовой книги, достали старый компьютер и поставили его на стол. Удостоверились, что он еще работает. Подключили модем и проверили его тоже. Но на сайт «Вордвуд» заходить не пробовали.
И все. Теперь осталось только ждать.
Я не очень-то умею ждать, поэтому то и дело предпринимаю вылазки за огоньком. Сам не знаю зачем. Прикурить — это только повод, настоящая причина не в этом. Не то чтобы я старался уйти от людей. В конце концов, Джорди — мой брат, Холли — мой друг, да и к Дику я привык за последний год. Двое новых знакомых, Роберт и Боджо, — из тех людей, которых, будь я в нормальном состоянии, я слушал бы часами и старательно запоминал бы, что они говорят. Но сейчас я и десяти минут не мог высидеть с ними на кухне — места себе не находил.
Слышу скрип двери за спиной, оборачиваюсь и вижу, что идет Джорди.
— Ну как ты?
Я пожимаю плечами:
— Да ничего. Думаю.
Он тоже облокачивается на перила рядом со мной и смотрит на переулок, который я изучаю уже несколько часов, периодически выходя на балкон. Практически ничего не происходит, разве что тот самый кот ходит кругами вокруг помойки, да люди по пути из магазина останавливаются покурить, да кто-нибудь изредка выйдет выбросить мусор. Вот двое тинейджеров, лет, наверное, по девятнадцать, чем-то меняются в конце переулка. Стоят вплотную друг к другу, и вид у них был самый таинственный. Может, наркотики? Кто знает. Может, и другой наркотик — какие-нибудь коды для секретных программ. Хотя такие вещи, наверное, передают по электронной почте.
— Забавно, — говорит Джорди, постояв немного рядом со мной. — Я даже не чувствую усталости.
— Да, я тебя понимаю, — отвечаю я. — Я-то уже давно стал полуночником.
Джорди кивает:
— Неприятный вкус во рту, и в глаза как будто песку насыпали, а так ничего. Я все жду, когда сломаюсь, но, видимо, адреналин все еще выбрасывается и топлива хватает. — Он невесело улыбается. — Даже притом, что мы просто ждем, ничего не делаем.
Я ищу, что бы добавить к сказанному им, но ничего не нахожу. Не закурить ли еще сигарету? Но и этого не хочется. Молчание затягивается, но, прежде чем оно становится неловким, мы опять слышим скрип открывающейся двери. Я оглядываюсь и сначала никого не вижу, а потом, опустив глаза, замечаю на пороге Дика. У него взволнованный вид. Когда твой рост — два фута, тебя довольно трудно заметить, особенно если ты волшебное существо, вообще невидимое для «большинства людей».
— Господин Риделл и… господин Риделл, — говорит Дик, — госпожа Холли говорит, чтобы вы скорее возвращались.
Я присаживаюсь на корточки, чтобы не слишком над ним возвышаться.
— Что случилось? — спрашиваю я. — Эсти приехала?
Странно, что мы не слышали, как они подъехали. И Сниппет не залаяла.
Он качает головой:
— Прибыли другие гости. — Он некоторое время колеблется, потом добавляет: — Возможно, не столь приятные.
Он поворачивается и идет назад, мы с Джорди следуем за ним через пустую кухню, потом вниз по лестнице. Оттуда доносятся голоса. Меньше всего я ожидал увидеть здесь Аарона Гольдштейна. Он стоит недалеко от входной двери, рядом с полкой новых поступлений. У него в руках кейс. С ним хорошенькая, незнакомая мне девушка. Она небольшого роста, стройная, возраст определить затрудняюсь. Светлые волосы растрепаны и торчат в разные стороны. Линялые зеленые штаны, серый свитер с капюшоном — все это, возможно, делает ее моложе, чем есть на самом деле. Но что я знаю наверняка — она совсем не тот человек, которого я ожидал бы увидеть с Аароном.
Холли и Боджо разговаривают с ними, а Сниппет наблюдает, спрятавшись в ногах у Холли. Я оглядываюсь в поисках Роберта. Он стоит на одной из лесенок, вне поля зрения Аарона и его спутницы.
— Какого черта вы здесь делаете?! — спрашивает Джорди, подойдя ближе.
Он зло смотрит в глаза Аарону, по голосу слышно, что он с трудом сдерживает гнев. Я удивлен. Джорди такой добродушный парень, что даже не припомню, когда он в последний раз повышал на кого-нибудь голос. Но он еще и очень верный и преданный человек, и, вероятно, отношение Аарона ко мне и к Саскии вывело из себя даже моего тихого брата.
Мне пересказывают то, что Аарон успел поведать остальным. Джорди между тем делает непроизвольный шаг вперед, к Аарону.
— Пусть говорит, — удерживаю я его. — Он явно не предполагал столь скверных последствий.
Я и сам удивлен тем, что защищаю его. Забавно: Аарон — лощеный подлиза, я никогда не любил его, но теперь, похоже, v меня не хватает сил даже на то, чтобы как следует разозлиться. А ведь еще несколько часов назад, во время одной из своих отлучек покурить, я был бы готов убить всякого, кто виноват в этом кошмаре.
