Для своих фетишей Джори взяла водонепроницаемый пакетик от лекарств, в него она запихала малюсенькую книжку про речных животных, которую стащила из библиотеки, конский волос, выдранный из головы куклы, которую ей когда-то подарила тетушка, три деревянные пуговицы, найденные на улице, состриженные ногти, обрезок блестящего металла, про который один паренек клялся, будто это осколок космического шаттла, и она в обмен на металлическую полоску отдала ему два продуктовых талона и кусок искусственной замши, а еще в пакет были спрятаны останки разной живности: перышко голубя, блестящая хрупкая спинка таракана, засушенный крысиный хвост. Она вовсе не хотела, чтобы кто-нибудь из этих животных стал ее тотемом, просто они составляли часть ее жизни - над яркой ситцевой заплаткой, например, она недавно проливала слезы, кусочек листа алоэ ей как-то подарила Риция, а главным ее сокровищем был шарик кошачий глаз, который, по словам тетушки, раньше принадлежал, ее отцу.
Интересно, какой же тотем клюнет на ее фетиши, если тотемы и в самом деле существуют?
Крепко сжимая драгоценный пакетик, Джори не отводила глаз от всё еще пляшущих дикарей. Они выписывали спирали между кострами, а их инструменты дико грохотали, и хотя теперь этот грохот напоминал музыку, такая музыка была совершенно незнакома горожанам. А танцующие еще и пели - без слов, но смысл этого вызывающего, даже свирепого напева угадывался ясно.
У Джори от этого пения загудело в голове - гул был не противный, скорее, даже приятный. А затем она почувствовала что-то странное - будто по спине у нее забегали мурашки. Ее друг рассказывал ей, что ощутил такое, когда наступил однажды на провод, и сейчас она подумала, что, наверно, испытывает то же самое.
Ей почудилось, что она отделилась от своего тела и будто плавает сверху, но в то же время остается связана с ним.
Мозг Джори словно раздался и воспринимал не только то, что было рядом, а еще и заглядывал всюду и подсматривал происходящее даже за несколько кварталов от нее. Джори видела, что делается в головах пляшущих дикарей, и в то же время читала мысли тех, кто, подобно ее тетушке, прятался в своих полуразрушенных жилищах, оставаясь глухим к колдовскому, буйному веселью, царящему в городе. Другая часть сознания Джори - еще не захваченная празднеством, потому что не имела тотема, - внезапно обнаружила источник, командующий веселящейся толпой.
Шестеро мундиров укрылись в здании поблизости, полутьма и черная одежда превращали их чуть ли не в невидимок, поблескивали только серебряные нашивки на их кителях, говорящие об их принадлежности к городской службе безопасности. Пятеро из них - две женщины и трое мужчин - наблюдали за улицей, и в руках у них блестело оружие. Шестой склонился над каким-то прибором, на котором мигали огоньки. Ловкими, грациозными движениями гибких пальцев он нажимал на кнопки, вертел диски, передвигал ручки, точь-в-точь как музыкант, который на концерте управляет синтезатором, а в плоском черном футляре, лежащем у него на коленях, словно был собран и спрятан целый оркестр.
Уши у них у всех были заткнуты, хотя сама Джори, стоя рядом, не слышала ни звука.
«Значит, тетушка права, - поняла она, но подумала об этом отрешенно и как-то равнодушно. - Празднества устраивают те, кто в башнях». Но почему же такие, как ее тетушка, не внимают веселью, к которому призывают мундиры с помощью своего странного прибора?
Может, чтобы услышать эти сигналы, надо хотеть их слышать?
Может, нужно иметь тотем?
«Но я-то слышу их и без тотема», - подумала Джори.
И она на самом деле их слышала. Ее охватило праздничное буйство, все ее тело задрожало, напряглось, она жаждала влиться в дикую пляску крутящихся фигур. Из ее горла, обжигая губы, рвалась их песня, руки ритмично били по бедрам.
Она хотела слышать эти сигналы.
Неужто там, в башнях, разработали такую технологию, что, сидя наверху, они могут читать в умах людей? Или тетушка была права, когда однажды ответила на вопрос Джори, почему мундиры дают им и их соседям жить так, как они живут, влача голодное, холодное существование на мертвых улицах города?
- Они нас видят, - ответила тогда тетушка, - но не замечают.
Вот поэтому тетушка и ей подобные не присоединялись к дикарям во время празднеств. Они слышат сигналы, которые подают мундиры со своих аппаратов, но не замечают их.
И дикари по той же причине не ищут, кто управляет их празднествами, не замечают человека в черном мундире, склонившегося над своим прибором и выбирающего танец.
Джори сосредоточилась и снова оказалась рядом со своим телом. Перед ней остановилась какая-то странная фигура - голова мухи на женском туловище. Джори нырнула в свою всегдашнюю оболочку, стремясь скорее спрятаться от непонятного видения, но в то же время ей хотелось, чтобы оно не исчезало. Видение протянуло Джори руку, нагнуло мушиную голову, стеклянный блеск фасеточных глаз озарил переулок призрачными лучами.
- Пошли, Джори! - сказало видение.
Она узнала голос Риции. Джори выпустила из рук фетиш, пусть себе болтается у нее на груди, и, схватив за руку Рицию, вскочила на ноги.
В душе Джори бурлил танец - его движения, его мелодия. Рисунок танца навсегда отпечатался в ее мозгу, стал татуировкой на ее сердце. Неважно, что его диктовали ловкие пальцы одного из мундиров, нажимающего на кнопки плоского приборчика. Танец вошел в Джори, и теперь он принадлежал ей.
Джори со смехом выскочила с Рицией на улицу… и принялась танцевать.
Только к утру, потеряв силы, она упала на землю там, где плясала. Изнемогшая, но счастливая. Таким сладким сном она давно не спала, ей было тепло и уютно, хотя по улице гулял холодный ветер. Когда Джори проснулась, на дымном небе бледно-желтой полоской загорался рассвет.
Ее окружали танцоры. Теперь, когда маски были сброшены, они снова стали людьми, и Джори узнавала своих соседей. Они спали, кто где свалился, и теперь поднимались на ноги, а в воздухе витал дух товарищества, такой непривычный и кружащий голову. Болтая и шутя, люди подбирали свои маски и инструменты и медленно расходились по домам.
- Так всегда бывает, - объяснила Риция, провожая Джори к тетушке. - Мы всегда чувствуем, что мы… заодно друг с другом. Иногда такое чувство долго не забывается. Как бы я хотела, чтобы оно оставалось при нас навсегда!
Джори кивнула. Непонятное ликование все еще бурлило у нее в крови.
- Вот и будем ждать следующих празднеств! - сказала, весело улыбаясь, Риция, когда они дошли до дома тетушки. Она взглянула на Джори и спросила: - А ты нашла свой тотем?
Джори опять кивнула.
- Только не говори, что это! - воскликнула Риция, прежде чем Джори успела что-то сказать. - Удивишь меня на следующем празднике.
И она зашагала вниз но улице к себе домой, привычно отшвыривая на ходу попадающийся под ноги мусор, в одной руке она держала маску и помахивала ею, в другой - сжимала флейту, которой постукивала себя по бедру.
