Дойдя до поста береговой охраны, Дэйви остановился и повернулся к своему собеседнику. Они были одни. Бетт вытер о траву испачканный в грязи ботинок и огляделся.
— Очаровательное местечко, — усмехнулся он.
Теперь Дэйви не сомневался, что над ним издеваются: да, природа здесь прекрасна в любое время года, но этого никак нельзя было сказать о постройке. Краска на полуразрушенном здании поста давно уже облупилась, крыша покосилась, а у разбитого крыльца виднелась огромная лужа, в которой плавали опавшие листья.
— Что вам от меня нужно? — нахмурился Дэйви.
— Ну…
Бетт сунул руку в карман и, достав оттуда небольшой пистолет, направил его прямо на Дэйви.
— Мы с тобой, — процедил он, — не закончили одно дельце прошлой ночью.
Только сейчас Дэйви понял, почему американец показался ему таким знакомым.
Беда заключалась в том, что — как это случалось всю его жизнь — прозрение пришло к нему слишком поздно.
3
К удивлению Джейни, в доме Питера Гонинана оказалось удивительно светло благодаря стеклянному люку на скате крыши. Внутри дом состоял из одной огромной комнаты, часть которой была отведена под кухню. С другой стороны располагалась лестница наверх в спальню. Посреди комнаты стояли старый диван и пара кресел с потертой обивкой.
В крайнем из них сидел сам Гонинан — высокий, худой, абсолютно лысый мужчина. Если Хелен Брэй напоминала Джейни и Клэр кошку, то хозяин явно походил на птицу. У него были маленькие, близко посаженные глаза, тонкий нос и впалые щеки. Определить его точный возраст не сумел бы; наверное, никто. По мнению Джейни, ему с одинаковой долей вероятности могло быть и около пятидесяти, и чуть за семьдесят.
Сходство Гонинана с птицей усиливалось птичьим щебетом, наполнявшим его дом, а также многочисленными картинами, статуэтками и масками пернатых — от грубо вырезанных из дерева до настоящих произведений искусства, украшенных сотнями крошечных перышек. На книжных шкафах виднелись чучела совы, вороны и малиновки. На стенах, словно ритуальные принадлежности шаманов, висели длинные связки перьев и птичьих лапок.
И повсюду были книги — на специальных полках и просто в коробках и ящиках. Особое внимание Джейни привлекли витрины, где хранились старинные монеты, окаменелости, древние глиняные свистульки в форме птиц, кусочки костей, крошечные деревянные куколки с юбками из перьев и другие предметы, к каждому из которых была прикреплена табличка, подписанная аккуратным почерком.
„Он и в самом деле похож на птицу“, — думала Джейни, оглядывая гнездо Гонинана, которое тот в течение многих лет наполнял всем, что его интересовало.
— Они отказались уйти, — сообщила ему Хелен.
Гонинан улыбнулся:
— Все в порядке. Я ожидал визита Джейни Литтл.
Джейни заморгала от изумления:
— Правда?
— Я видел вас несколько раз на утесе у залива — вы играли на волынке и вистле. Вы прекрасный музыкант. У меня даже есть ваши записи… где-то здесь.
Он махнул рукой в сторону ближайшей груды коробок, но Джейни позволила себе усомниться, что кто-нибудь мог отыскать что бы то ни было в таком бардаке.
— Я знал, что рано или поздно вы придете сюда, — продолжал Гонинан.
Джейни невольно заволновалась, пытаясь отгадать причину подобной уверенности.
— Чаю? — предложил Гонинан.
— М-м…
— Хелен, поставь, пожалуйста, чайник.
Хелен кивнула и, ловко продвигаясь по захламленной комнате, направилась в сторону кухни.
— Садитесь. — Гонинан указал на диван.
Не ожидавшая такого приема, Джейни окончательно растерялась.
— А вы?… - Гонинан вопросительно взглянул на Клэр.
„Ну, по крайней мере, он не всеведущий“, — с облегчением выдохнула Джейни, пока Клэр знакомилась с хозяином.
Они осторожно прошли к дивану и сели. Джейни устроилась на самом краешке, продолжая с любопытством осматривать комнату. Куда бы она ни повернулась, ей на глаза тотчас попадалось что-нибудь удивительное.
„Я могла бы провести тут неделю“, — мысленно отметила она.
Гонинан снова улыбнулся.
— Мы пришли к вам за помощью, — обратилась к нему Клэр. — Вы ведь считаетесь экспертом в области… В общем, не могли бы вы рассказать нам об одном предмете?
— Я предпочитаю, чтобы меня называли теургом.
— Что-что? — переспросила Джейни.
— Магом, — пояснила Клэр.
— Что-то в этом роде, — согласился Гонинан. Джейни недоверчиво вздохнула.
— Слово „теург“, — подхватила Хелен, возвращаясь с кухни и усаживаясь в свободное кресло, — происходит от греческого theurgia, которое переводится как „искусство вызывания духов“. Проще говоря, теург общается с духами, следящими за нашим миром.
— А вы, я полагаю, его подмастерье? — съехидничала Джейни.
Клэр пихнула ее локтем в бок, что означало: „Веди себя прилично!“ — и поспешила сменить тему:
— Нас больше интересуют ваши познания в области тайных сообществ.
Брови Гонинана удивленно поднялись, однако он ничего не сказал, и Клэр продолжила:
— Мы хотим спросить вас об одном символе. Возможно, вам известно название организации, которой он принадлежит.
Джейни подумала о рисунке Феликса, затем снова обвела взглядом дом, наполненный вещами, которые имели то или иное отношение к птицам, и в очередной раз засомневалась. На память ей пришла старая поговорка: „Птицы одного полета“. Впрочем, было уже поздно: достав из кармана рисунок, Клэр протянула его Гонинану.
— Ага! — присвистнул тот.
— Есть ли в вашей библиотеке что-нибудь о людях, использующих этот символ? — спросила Клэр. — Они носят его у себя на запястье в виде татуировки.
— Да, я знаю. Мне даже не нужно копаться в библиотеке.
„Черт побери, мы пропали!“ — ахнула Джейни.
— Эти люди называют себя Орденом Серого Голубя. Они следуют принципам Герметического Ордена Золотой Зари и тому подобных организаций. Я наблюдал за ними в течение многих лет. — Гонинан улыбнулся. — Отчасти из-за символа.
— Потому что это птица? — уточнила Клэр.
Гонинан кивнул:
— Мои птицы — это мой персональный ключ к окружающему нас миру духов. Мой тотем, если желаете.
— А что этот Орден делает с голубем? — поинтересовалась Джейни. — Общается при помощи его с духами?
— Они ищут знания — как и все мы, но их методы предполагают деятельность, которую я бы назвал… сомнительной.
— И какого же рода знания они ищут?
— Да обычные: бессмертие, власть… постижение сущего, хотя последнее стало настоящей редкостью среди подобных людей.
