Пальцы Джейни потянулись к инструменту, но ничего не оказалось под рукой. Да сейчас и не время было играть. И не место. И все же девушка сожалела, что не может исполнить на прощание какую-нибудь прекрасную мелодию: возможно, она перенеслась бы через поля и, долетев до Питера Гонинана, рассказала ему о том, что его все-таки поняли — поняли не разумом, но всем существом. Джейни хотелось отблагодарить старика, а лучшей благодарностью для него стало бы подтверждение того, что его объяснения не прошли впустую.
А еще ей хотелось однажды вернуться сюда…
Джейни взглянула на подругу, желая поделиться с ней своими переживаниями, но потом передумала: Клэр всегда любила музыку, однако воспринимала ее совсем иначе — не так, как она сама.
Вот Феликс — совсем другое дело…
„Я познакомлю его с Питером Гонинаном, — решила Джейни. — Они обязательно поладят. Если только на это будет время…“
Вздохнув, она направилась к машине, где ее уже ждала Клэр.
— Феликсу понравился бы этот старик, — заметила Джейни, заводя свой „релиант“.
— Они чем-то похожи, — отозвалась подруга. „А может, я ошибаюсь? Может, Клэр все понимает и чувствует ничуть не хуже меня?“
— Что ты имеешь в виду? — спросила ее Джейни вслух.
— Они оба следуют по пути, который выбрали сами, не слишком заботясь о том, что скажут остальные.
— Хм… об этом я как-то не подумала.
Осторожно развернувшись на узкой дороге, Джейни поехала в сторону дома.
— Джейни, — окликнула ее Клэр. — Мне нужно поговорить с тобой о Феликсе.
— Надеюсь, у нас все будет в порядке. Я приложу к этому все усилия.
— Не сомневаюсь, но…
Клэр замолчала и стала смотреть в окно.
— Что такое, Клэр? — встревожилась Джейни.
— Вообще-то Феликс обещал, что разберется с этим сам, но я не верю, что он когда-нибудь решится на откровенный разговор с тобой. А ведь это так важно.
В груди у Джейни похолодело. Что еще ей предстоит узнать?
— Это насчет ваших совместных выступлений.
Джейни с облегчением выдохнула:
— Я больше не тащу его с собой на сцену, Клэр. Полагаю, я уже усвоила урок, так что Феликс может спать спокойно.
— Вот и славно, а то… Нет, я, конечно, понимаю, что не имею права вмешиваться…
Джейни рассмеялась:
— Ты моя подруга, Клэр. И потом, мы с Феликсом всегда были признательны тебе за посредничество.
— Очень рада, — улыбнулась Клэр.
На мгновение Джейни показалось, что она услышала в голосе подруги печаль, но, прежде чем она успела спросить ее, в чем дело, Клэр заговорила снова:
— По-моему, ты должна знать, почему он не хочет выступать перед аудиторией.
— Да я прекрасно знаю почему, — пожала плечами Джейни. — Ему это просто неинтересно.
Клэр покачала головой:
— Он до смерти боится сцены.
Джейни опять рассмеялась:
— Боится? Этот-то здоровяк? Я не уверена, что на свете есть хоть что-нибудь, способное напугать его. Кроме того, я сама неоднократно видела, как он играет в присутствии других людей: на вечеринках, на фестивалях, даже на улице…
— Но не на сцене.
— Не на сцене. А какая разница?
— Точно не могу сказать, но после того как Феликс признался мне в своих страхах, я прочла кое-что на эту тему. Там написано, что иногда ответа на такие вопросы попросту не существует и человек должен бороться со своей бедой вслепую — то есть не задумываясь над тем, что ее породило. Кстати, недуг Феликса называется топофобией — страхом перед сценой.
— Но…
— Только не говори, что он обязан посмотреть своему страху в глаза и выступать через силу.
— А разве не так решаются подобные проблемы?
— К сожалению, это не так просто, как кажется. У Феликса налицо все признаки панического синдрома. Если тебя когда-нибудь охватывала настоящая паника, то ты знаешь, что это удовольствие ниже среднего.
— Пожалуй…
— Я еще помню свою последнюю операцию на ноге, — продолжала Клэр. — Я так перепугалась, что потеряла сознание прежде, чем мне успели ввести наркоз.
— Ну, выходит, ты избавила докторов от лишней работы.
— Нет-нет, что ты! В таком состоянии давление больного скачет, а это очень опасно. Так что сначала врачи привели меня в чувство и лишь потом сделали укол.
— По-твоему, выйдя на сцену, Феликс тоже может потерять сознание?
— Его заболевание сопровождается довольно неприятными симптомами: недомоганием, учащенным сердцебиением, давлением в области грудной клетки, нехваткой кислорода, онемением рук и ног… Это как во время ночного кошмара, понимаешь?
Джейни кивнула.
— Потом подступает тошнота, начинается сильная головная боль и удушье. И это только физическая сторона дела. А ведь есть еще разум, и он тоже впадает в панику. Человек ощущает себя словно во сне. У него изменяется световосприятие, утрачивается чувство реальности.
— Звучит ужасно, — поежилась Джейни. — С тобой такое случалось?
— Нет, я просто теряла сознание.
— Тебе легче…
— И это еще не самое худшее, — вздохнула Клэр. — Иногда люди боятся самого своего страха впасть в панику, и в итоге он вызывает у них точно такие же симптомы. Я видела, как волновался Феликс во время нашего разговора.
В течение некоторого времени Джейни молчала.
— Жаль, что он не объяснил мне всего этого, когда мы ссорились из-за гастролей, — вымолвила она наконец.
— Он боялся.
— Кого? Меня?
— Нет, того, что ты будешь смеяться над ним. Кстати, ты именно так и поступила, когда я начала рассказывать тебе об этом.
— Но я же не со зла. Я…
— Тебе трудно представить, что Феликс может чего-то бояться. И, тем не менее, это так. Он действительно боится. Боится стать посмешищем в твоих глазах. Боится, что ты изменишь свое мнение о нем, когда узнаешь о его проблеме. Его мужское „я“ бунтует против возможного позора. А сознание того, что страх перед публикой несвойствен большинству людей, лишь усугубляет дело. В результате Феликс чисто инстинктивно пытается держаться как можно дальше от сцены.
— Наверное, ты права…
Джейни вспомнила о том, как зачастую она буквально вытаскивала людей на сцену, заставляя их играть перед незнакомой аудиторией, и почувствовала угрызения совести.
— Феликс уверен, что ты станешь сравнивать его с Тедом Прайдом, — добавила Клэр. — Ты еще не забыла этого парня?
Джейни хихикнула, вспомнив дрожащий голосок Прайда, но тут же нахмурилась.
