Чарльз вопросительно посмотрел на Сэма.
— Что ты знаешь об Уэсе Хауэлле, черт тебя побери?!
Чарльз покачал головой:
— Ничего, кроме того, что всем известно. С ним трудно иметь дело, и у него нет друзей в Колдуэлле.
Сэм фыркнул:
— О нет, он все-таки подружился.
— С кем?
— С Онести.
Чарльз побледнел:
— Хауэлл не тот человек, который ей нужен. Думал, она знает это не хуже меня. Я говорил Джуэл…
— Возможно, это была твоя первая ошибка. Ты знаешь, Онести не слушает советов Джуэл.
Казалось, Чарльз был удивлен.
— Я поговорю с Онести.
— Не трать зря силы. Она не послушается тебя, так же как не слушается никого другого. И я не стал бы беспокоиться, если бы у меня не закралось подозрение, что с этим Хауэллом не все ясно.
— Что ты хочешь этим сказать, Сэм?
— Что хочу сказать? Я пришел сюда, чтобы получить информацию, а не давать ее! О дьявол! — Сэм взмахнул руками. — От тебя никакой пользы. Похоже, мне самому придется докапываться до истины.
Не сказав больше ни слова, Сэм повернулся и направился к выходу. Едва дверь закрылась, Чарльз схватил шляпу и выскочил вслед за ним.
Распущенные светлые волосы Пьюрити развевались на теплом ветру. Ее прекрасное лицо было серьезным. Она легко управляла красивой сильной лошадью, быстро приближаясь к Онести по плоской, залитой солнцем равнине.
Сердце Онести учащенно забилось. Пьюрити была уже совсем близко…
Она сняла с седла лассо и, взмахнув им в воздухе, бросила петлю, но Онести не увидела, куда она упала. Пьюрити нахмурилась, развернула лошадь и двинулась в противоположном направлении.
«Нет, Пьюрити! Вернись!» — услышала Онести собственный крик.
Но сестра не обратила внимания на ее зов. Она продолжала скакать, потом вдруг резко остановила лошадь, увидев мужчину, едущего верхом навстречу ей.
Онести узнала мускулистую широкоплечую фигуру Уэса, который преградил дорогу Пьюрити и заставил ее повернуть назад. Пьюрити снова поскакала к ней. Она мчалась, с трудом управляя лошадью, и внезапно оказалась совсем рядом. Девушка смогла увидеть загорелые щеки сестры, плотно сжатые губы и глаза, полные гнева. Медальон на ее шее вдруг ярко сверкнул в лучах солнца, и Онести громко вскрикнула от ослепляющей боли. Пьюрити исчезла. Однако резкая боль осталась. Затем она притупилась до обычной ноющей, которая всегда мучила ее. Из глаз потекли слезы.
Пьюрити была такой близкой и такой далекой!
Онести проснулась с мучительным чувством потери и услышала глухие голоса за дверью: низкий мужской настаивал, женский злился. «Кто это? Уэс? Может быть, он вернул разгневанную Пьюрити?» Онести затаила дыхание.
Чарльз с озабоченным выражением лица стоял на своем:
— Я хочу видеть ее, Джуэл.
— Онести спит. Врач говорит, что для нее это лучшее лекарство. Она сильно ударилась головой, когда упала.
— Я знаю, Сэм рассказал мне.
Джуэл усмехнулась:
— Этот старик всегда лучше всяких газет распространяет новости.
Чарльз ответил не сразу. Он подумал, что раз они стоят здесь, в коридоре, около двери в комнату Онести, и Джуэл никак не проявляет своего отрицательного отношения к нему, значит, не все еще потеряно. В желтом платье, с искусной косметикой и яркими волосами, уложенными на макушке, Джуэл немного отличалась от той женщины, которая так привлекла его несколько лет назад. Теперь дороже ее у него никого не было. Правда, сейчас он не мог назвать ее своей женщиной.
— Я хочу видеть ее, Джуэл, — повторил Чарльз и увидел, как в ее глазах на мгновение промелькнула злоба, однако она неожиданно кивнула:
— Хорошо. Только на несколько минут. Но после этого тебе придется подождать, когда Онести сама встанет на ноги.
Чарльз большего и не ожидал. В сопровождении Джуэл он вошел в комнату девушки и увидел удивление на ее лице.
— Я… я думала, это Пьюрити, — хрипло произнесла Онести.
Чарльз застыл на месте, почувствовав, что Джуэл тоже испуганно замерла. Приблизившись к Онести, Чарльз взял ее за руку. Его голос прозвучал в тишине комнаты как-то странно даже для него самого:
— Как ты себя чувствуешь, дорогая?
— Неплохо, и буду окончательно здорова, когда перестанет болеть голова.
Чарльз придвинул ближайший стул к кровати Онести и сел рядом с ней. Горло его сжалось от сочувствия. Она выглядела очень слабой.
— Меня сбросила Джинджер, — сказала Онести.
— Сожалею. Я думал, ей можно полностью доверять, иначе не купил бы ее для тебя…
— Это не твоя вина, Чарльз. — Онести вздрогнула, прижав руку к виску, затем добавила: — Не переживай. Никто не виноват, кроме меня. — Она вздохнула. — Уэс поехал за мной. Он помог мне. Без него я не смогла бы вернуться назад.
— Онести… дорогая… — Чарльз был взволнован и пытался справиться со своими чувствами. — Я понимаю, что ты считаешь себя обязанной Уэсу Хауэллу, но надо тебе более трезво смотреть на вещи. Нельзя позволить чувству благодарности затмить разум. Уэс Хауэлл не герой. Он всего лишь представитель закона, и тебе известна его репутация. Для него самым главным в жизни является закон, и он заботится только о его соблюдении.
Внезапно веки Онести отяжелели и взгляд затуманился.
— Ты не понимаешь, Чарльз, — прошептала она в полусонном состоянии. — Я все прекрасно видела. Он хочет помочь мне найти Пьюрити.
— Онести… — Чарльз оцепенел, и лицо его покраснело от ужаса. — Онести… — повторил он.
Но она уже закрыла глаза.
Потрясенный, Чарльз несколько секунд с волнением наблюдал, как вздымается и опускается ее грудь. Немного успокоившись, он встал и резко повернулся к Джуэл:
— Доктор Картер знает, что она страдает галлюцинациями?
— Я позабочусь об этом.
— Джуэл, пожалуйста…
— Сказала же, что позабочусь об этом!
Чарльз быстро подошел к Джуэл и взял ее за плечи.
— Ты знаешь, как я отношусь к Онести, — прошептал он. — Она для меня как дочь. Теряя Эмили и уже потеряв тебя, я не могу потерять еще и ее.
Джуэл посмотрела на него ледяным взглядом.
— Но есть еще и Мэри… — парировала она.
Чарльз опустил руки. Спустя несколько минут он уже был на улице.
Сэм замедлил шаг, когда дощатый тротуар, вытянувшийся вдоль главной улицы Колдуэлла, закончился, пересекаемый неровной грязной тропой, чтобы продолжиться вновь через несколько ярдов. Старик с неудовольствием остановился и подумал, зачем нужна эта тропа, создающая неудобства для пешеходов, и сам же себе ответил, что, возможно, она необходима верховым, во множестве приезжающим в город, или существует потому, что для города важнее скот, чем люди. А может быть, просто никому до этого нет дела.
