Золотистые лучи заката проникли сквозь треснувшие оконные стекла. Джереми проглотил подступивший к горлу ком и решительно сделал шаг вперед:
— Мне надоело приезжать сюда и подробно сообщать все, что я выведал у Джо Пайерса, только для того, чтобы увидеть кивок головы и ничего не услышать в ответ, как будто я ни слова не сказал.
— Ты слишком высокого мнения о себе, не так ли? — Лицо Биттерса помрачнело. — Я не люблю парней, которые думают, что могут приказывать мне.
Джереми посмотрел на Биттерса тяжелым взглядом. Теперь он выглядел совсем другим, не то что раньше, когда угощал его виски. Но те дни давно миновали. Джереми больше не пил после случая с Милли. Не то чтобы не хотел, но, во-первых, утром ясно понял, что представляет собой, и, во-вторых, слишком тяжело перенес события той ночи.
Парень подумал, что Онести была права: Биттерс — гад. Эта мысль еще не покинула его голову, когда Том спросил:
— Так ты приехал сегодня, чтобы выражать недовольство или сообщить что-нибудь новенькое?
— Ты уже услышал часть того, что я собирался сказать. — Джереми не думал отступать. — А сейчас скажу остальное.
Он почувствовал неуловимое движение Ригса и резко замолк, опустив руку к пистолету на бедре.
Биттерс повернулся к стоявшим сзади сообщникам:
— Расслабьтесь! Я хочу понять, что у этого парня на уме.
Рука Джереми оставалась наготове, когда он продолжил:
— Завтра должна прийти следующая партия денег.
— Необычно, не так ли? Предыдущие партии прибывали ровно через неделю.
— Это идея Хауэлла… нарушить расписание. Кроме того, Джо Пайерс сказал, что эта партия какая-то особенная. Следующая поступит дней через десять или больше.
— Почему?
— Не знаю, меня это не интересовало. — Джереми распрямился и с безрассудной храбростью продолжил: — Дело в том, что, если вы не намерены взять эти деньги, я сам возьму их.
Последние слова вызвали непроизвольный взрыв смеха у стоящих позади Биттерса парней.
— Я чертовски хорошо стреляю, — проворчал Джереми. — Если вы хотите убедиться в этом прямо сейчас, пожалуйста.
— Что на тебя нашло? — Биттерс прищурил свои маленькие глазки. — К чему такая спешка?
Джереми не ответил.
— Все из-за Онести Бьюкенен, о которой ты все время мечтаешь?
— Это не твое дело!
— Что случилось, парень? Она положила глаз на кого-то другого, и поэтому ты хочешь достать денег, чтобы произвести на нее впечатление?
— Я же сказал…
— Черт побери! — Биттерс усмехнулся. — Это можно понять. А то уж я начал беспокоиться, не темнишь ли ты и не хочешь ли просто заманить нас в город, даже подумал, не работаешь ли ты на Хауэлла.
Джереми густо покраснел при упоминании ненавистного имени, и глаза Биттерса расширились.
— Постой… так, значит, это Хауэлл? Онести связалась с техасским рейнджером, подцепила его в первый же вечер и бросила тебя? Ну и ну, будь я проклят. — Джереми сделал шаг вперед, но Биттерс остановил его грозным шипением: — Оставь это, парень! Не трать понапрасну свою энергию здесь, среди друзей. Ведь ты знаешь нас… — Толстые влажные губы Биттерса неожиданно растянулись в улыбке. — Я умею дружить лучше, чем ты думаешь, поэтому мы поедем в город, чтобы взять эти деньги, как ты хочешь. А когда мы сделаем это, Хауэлла уже не будет в живых.
Джереми неожиданно затих.
— Это правда. — Улыбка Биттерса перешла в усмешку. — Мне надоело постоянно оглядываться назад, чтобы посмотреть, не скачет ли за мной Хауэлл, преследующий меня повсюду. Можешь не сомневаться: скоро твоя дама вернется к тебе за утешением, потому что ее дружок будет лежать под землей на глубине шести футов. — Биттерс помолчал, затем опять улыбнулся. — А теперь скажи: приятна ли для твоих ушей такая музыка?
Джереми молчал, размышляя. Он живо представил, как все будет. Хауэлл уберется с его дороги, у него будет куча денег, Онести вернется к нему за утешением.
Лицо парня расплылось в улыбке. Музыка уже зазвучала.
«Где же он?» — спрашивала себя расстроенная Онести, стоя у входа в лачугу Джереми. Она оглядела комнату, и тревога ее усилилась. Пол был подметен, на столе чисто, кровать аккуратно застелена. Даже одежда на крючках была чистой. Онести покачала головой, ничего не понимая.
При других обстоятельствах она, наверное, порадовалась бы, увидев такой порядок, но сейчас… Онести была ошеломлена внезапностью, с которой Джереми перестал пить, полагая, что на него повлиял случай, происшедший с ней. Она вспомнила, что он навестил ее то ли в тот, то ли на следующий день. Когда они остались одни, Джереми сказал, что чувствует себя виноватым. Он, дескать, поехал вслед за ней, но не смог найти ее во время грозы. Онести никак не могла убедить его, что он ни в чем не виноват.
После этого Джереми резко изменился. Стал каким-то рассеянным, часами слонялся по улицам без дела и ни с кем не разговаривал. Теперь он, вставая по утрам, наводил в доме порядок, затем шел на работу, а в конце дня приходил к ней. Но как только в дверях салуна появлялся Уэс, Джереми уходил. И в последнее время он совсем не улыбался.
Онести никогда не говорила с Уэсом о Джереми. Ясно было, что они относились друг к другу с неприязнью и что Джереми не одобрял ее близость с Уэсом. Джереми, конечно, нельзя было рассказать о том, что Уэс совсем не такой, каким кажется, что с ней он был очень нежным, отзывчивым и согревал ее своим теплом, когда они, разговаривая, провели несколько часов во время грозы в объятиях друг друга, что, хотя Уэс все еще очень осторожен и кажется недоступным, его замкнутость начинает давать трещину. Джереми не разделил бы ее уверенность в том, что Уэс поможет ей в поисках сестер, когда выполнит свои обязательства в Колдуэлле. Он не стал бы слушать ее, если бы она попыталась объяснить, что в объятиях Уэса она почувствовала прилив свежих сил и ее мечты и надежды, казавшиеся уже несбыточными, вновь возродились. Джереми наверняка возмутился бы, если бы она выразила горячее желание, чтобы он нашел другую девушку, которая поддержала бы его в стремлении начать новую, светлую жизнь.
Правда, теперь она очень редко разговаривала с ним, скучая по их беседам, в которых могла поделиться своими мыслями. В былые времена в ней всегда возникало теплое чувство, когда его веснушчатое лицо расплывалось в улыбке, предназначенной только ей. Они вместе смеялись и чувствовали, что их связывает много общего.
Онести подошла к койке Джереми. Она наклонилась и провела рукой по покрывалу, вспомнив о шпильке, которую нашла здесь. Кем бы ни была эта женщина, по-видимому, Джереми исключил ее из своей жизни. По всем признакам сейчас он был совсем один.
Где же он? Тревога росла. Онести обыскала почти весь город. Ей не нравились его замкнутость и таинственность. Она с неодобрением относилась к тому, что Джереми стал постоянно на продолжительное время без видимых причин отлучаться из города.
