Джуэл попыталась восстановить дыхание, ее полные груди тяжело вздымались под пурпурным корсажем платья. Онести и Хауэлл тихо беседовали. Онести была увлечена разговором и не подозревала о том, что Джереми ушел крайне озлобленным. Надо предупредить ее. Джуэл хотелось, чтобы Онести хотя бы раз внимательно выслушала ее, как сейчас слушала Хауэлла. Как заставить ее понять, что будущее, о котором она мечтала, и теперь, кажется, связанное с Уэсом Хауэллом, подвергается опасности со стороны человека, которого она любила как брата?
Горло женщины сжалось, и она ухватилась за перила лестницы.
— Тебе плохо, Джуэл?
Она обернулась, и Чарльз обхватил ее за талию. Джуэл не стала протестовать, когда он с озабоченным выражением лица прижал ее к себе, чтобы поддержать.
— Джуэл…
Голос Чарльза придал ей сил, а взгляд возродил надежду.
— Возможно, вместе они смогут что-то сделать.
— Ты любишь меня, Чарльз? — внезапно спросила она неестественным голосом и без улыбки.
Джуэл почувствовала, что своим вопросом поставила его в неловкое положение. Он неожиданно густо покраснел и ответил одним словом:
— Да.
Она поняла, что Чарльз говорит правду.
— Я тоже люблю тебя. — Джуэл увидела, как радостно вспыхнули его глаза, и пожалела, что из глубины души вырвалось: — Но не настолько, чтобы делить тебя с Мэри.
Радость исчезла.
— Однако… я нуждаюсь в твоей дружбе, — прошептала она, не ожидая, что так трудно будет произнести эти слова.
У Чарльза мучительно сжалось горло, ему пришлось приложить некоторые усилия, чтобы найти нужный ответ. Наконец он тихо произнес:
— Ты можешь располагать мной.
Чарльз проводил ее до ближайшего стола, и Джуэл подождала, пока он не сядет рядом с ней. С серьезным выражением лица она взяла его руку.
— Ты не сможешь помочь ему, Онести.
Онести увидела жесткие складки на напряженном лице Уэса и почувствовала знакомое волнение. Ей хотелось поделиться с ним своими страхами и подозрениями по поводу Джереми, который явно что-то замышляет вместе с Биттерсом, но она не смогла. Онести показалось, что это будет предательством.
— Джереми нуждается во мне.
— Ты только все испортишь.
— Но он рассчитывает на меня.
— Ты ошибаешься. Оставь его.
— Я нужна ему, особенно сейчас.
— Неужели ты ничего не видишь? — Уэс пристально посмотрел на нее. — Как ты можешь быть такой слепой?
— О чем ты говоришь?
— Он же ревнует!
— Ревнует?
— Тебя ко мне.
Онести похолодела от этой мысли. «Дорогой Джереми… брат, которого у нее никогда не было… мальчик, с которым она охотно делилась своими детскими мечтами…» — закружилось у нее в голове.
Онести покачала головой. Ее охватила невероятная печаль.
— Почему ты так думаешь, Уэс? Сначала Чарльз… теперь Джереми. Кто следующий? Сэм?
— Открой глаза, Онести.
— Перестань.
— Ты не видишь того, чего не хочешь видеть.
— Перестань же!
Ее возглас привлек внимание мужчин за соседними столами, и Онести внезапно разозлилась. Ей надоели необоснованные вспышки гнева Уэса, чрезмерные требования к ней. «Что еще?» — подумала она, и ей стало нехорошо.
— С меня хватит.
Уэс сжал челюсти.
Повернувшись к своему столу, Онести сделала пару шагов и вдруг обнаружила, что руки ее дрожат, а она сама почти потеряла контроль над собой.
«Черт бы его побрал!» — мысленно выругалась она и быстрым шагом направилась к лестнице на второй этаж. Голова ее гудела. Боль, от которой она страдала после травмы, вновь напомнила о себе. Онести прижала ладонь к виску. Ей хотелось побыть одной… чтобы обо всем подумать.
Девушка посмотрела в зеркало, висящее на стене. Уэс стоял на том же месте с суровым выражением лица.
«Будь он проклят!» — кипело в ней негодование.
Проходя мимо бара, Онести заметила, что Генри смотрит на нее из-за стойки. Она остановилась.
— Я не хочу, чтобы кто-нибудь приходил ко мне наверх, Генри.
Бармен кивнул.
Онести начала подниматься по ступенькам лестницы, не оглядываясь назад.
Оставив позади «Техасский бриллиант», Джереми быстро шагал по узкому деревянному настилу, сжав кулаки и не обращая внимания на царящий вокруг бедлам.
Остался всего лишь день. Он не допустит, чтобы Хауэлл отвлек его. Сегодняшний вечер был очень важным. Надо было понаблюдать и удостовериться, что порядок охраны банка не изменился. Это важно… очень важно.
Джереми подошел к банку, сердце его ныло, перед глазами проплывали картины: Хауэлл обнимает Онести, как будто она принадлежит ему; Онести смотрит на Хауэлла и берет его за руку…
«Нет, я больше не буду думать об этом!» — одернул себя Джереми.
Парень остановился в тени неподалеку от банка, где провел уже немало часов, ведя наблюдения, и стал ждать.
Мимо прошли, о чем-то беззаботно болтая, Герб Уолтерс и Джейсон Стормс. Они приступили к охране точно по расписанию. Стормс обошел банк сзади, в то время как Уолтерс немного поговорил о чем-то с Джоном Эгри у входной двери. Эгри подождал несколько минут, пока Майк Лич не выйдет через заднюю дверь. Смена охраны была завершена.
Джереми крепко сжал челюсти. Завтра ночью предстояла серьезная работа.
Сэм свернул в переулок напротив банка. Хотя он не мог видеть Джереми, но знал, что тот там.
Еще одна ночь ожиданий и наблюдений.
Его старые кости ныли, протестуя, и Сэм прислонился к ближайшей стене. Он слишком стар для таких дел, однако должен удостовериться, и, вздохнув, Сэм продолжил свой путь в темноте.
Уэс стремительно пересек салун, когда Онести скрылась из виду на втором этаже.
Она очень рассердилась.
Нет, она была просто в ярости.
Онести уверена, что он выдумал про ревность ее друга. Беда в том, что она не представляет, как он любит ее.
Думая так, Уэс уже поднял ногу на первую ступеньку лестницы, когда услышал рядом голос Генри:
— Вам не следует подниматься туда, мистер Хауэлл.
Уэс сощурил глаза, глядя на спокойное лицо бармена:
— Кто это сказал?
— Онести.
— И все-таки я поднимусь, — пробурчал Уэс с мрачным выражением лица.
