— А может, вы пошлете телеграмму и попросите прислать учителя, хотя бы временно, пока вы не вернетесь из деревень и не возьмете школу на себя?
— Думаю, в конце концов они кого-нибудь пришлют, но я не смогу дать Дженкинсу никаких обещаний.
— Но…
— Больше всего я волнуюсь за детей… — Рид расстроенно заморгал. — Мне не хочется их терять.
Тон пастора тронул сердце Честити. Его честные голубые глаза горели решимостью, а бледное осунувшееся лицо выражало несгибаемую твердость. Девушка видела, что эта непреклонность сильнее его самого, и сочувствовала пастору. Когда она заговорила, голос ее дрожал от волнения:
— Наверняка найдется человек, который сможет вам помочь. Например, Салли…
Рид сдвинул брови.
— Едва ли Салли подойдет для такого дела.
— Салли — хорошая женщина, — пылко возразила Честити, — она работала с преподобным отцом Стайлзом.
— Она никогда не преподавала в школе. Мне кажется, у нее не получится.
— А может, она порекомендует вам подходящего человека.
— Я не могу допустить, чтобы о делах миссии всюду судачили.
— Но вы не справитесь в одиночку! Вам нужна помощь.
— Я справлюсь.
— Жаль, что я не могу вам помочь.
— Я понимаю. Вам надо ехать в Калдвелл.
— Да. Это очень важная поездка. Я уже послала телеграмму, меня ждут.
— Так поезжайте и не тревожьтесь за меня. Через день-два я встану на ноги.
Честити внимательно вгляделась в пастора, и сердце ее сжалось. Ей стало жаль Рида. Взгляд священника по-прежнему выражал твердость и непреклонность. Несмотря ни на что, он выполнит свой долг… но за этой решимостью угадывалась болезненная усталость.
— Я понимаю, это ваша работа.
— Да, это моя работа.
— И вы должны это сделать, даже если вам никто не поможет.
Рид чувствовал, что здесь уместнее промолчать.
— Я помогу вам, если у меня получится. — Она произнесла это прежде, чем успела осознать, и поспешила добавить: — Но я останусь с вами только на несколько недель, до тех пор пока вы или кто-то еще не возьмет школу под свою ответственность.
Ей показалось, что в глазах пастора мелькнуло удовлетворение.
— Это очень благородно с вашей стороны. Я знаю, вы переживаете за свою репутацию.
«За свою репутацию?» — удивилась девушка, и щеки ее зарделись. Вот о репутации-то она как раз и не подумала.
— В Седейлии все считают вас моей женой. Ничего не случится, если мы оставим их в заблуждении. Так будет удобнее.
Честити кивнула.
— А что касается Салли, то она милая женщина, но болтушка. Мне кажется, с ней не стоит слишком откровенничать.
«Тоже верно», — согласилась про себя Честити.
— Спасибо.
«Спасибо? — мысленно изумилась девушка. — Этот человек не перестает удивлять».
— Пожалуйста, преподобный отец, — произнесла она вслух.
Усталость на лице пастора стала заметнее.
— Зовите меня Ридом. Пожалуй, так будет лучше.
Вновь охваченный слабостью, Рид опустился на подушку.
— Я немного отдохну, — пробормотал он и почти сразу заснул.
Честити медленно попятилась от кровати и, наткнувшись ногами на кресло, резко села. Сжимая в кулаке свой медальон, она смотрела на загадочного мужчину, лежавшего в нескольких шагах от нее. Всего час назад она собиралась сесть в поезд и уехать от него без оглядки, а теперь вдруг решилась сопровождать его на индейскую территорию да еще учить детей в индейской миссии. А ведь она никогда и в глаза не видела живого индейца!
— Честити должна научиться управлять своими эмоциями и предвидеть последствия своих поступков.
— Угомонись, Пенелопа! Честити — умная девочка и будет принимать умные решения. Я в нее верю.
«Так ли уж я умна и правильное ли решение приняла?» — размышляла Честити и никак не могла найти ответы на свои вопросы. А в голове все звучали голоса тетушек Пенелопы и Генриетты.
— Так, так… Семейная идиллия!
Рид, вздрогнув, проснулся. Доктор Карр смотрел на него сверху и улыбался. Взглянув в окно, Рид увидел, что уже стемнело. Он покосился в угол комнаты. Честити поспешно встала с кресла. Они оба спали. Рид мысленно обругал себя. Опять человек вошел в комнату, приблизился к его кровати, а он даже не проснулся. Это яснее всяких слов доказывало, как он сейчас уязвим.
— Как всегда хмуритесь? — Доктор Карр дотронулся до его лба. — Жара нет. А как нога, болит?
Все еще злясь на самого себя, Рид бросил:
— Я здоров.
— И как всегда спорите. — Доктор Карр обернулся к подошедшей Честити: — Этот парень хорошо себя вел, пока меня не было?
Она кивнула.
— Салли говорит, что вы не выходили ужинать. Сейчас она принесет вам еду.
— О, ей незачем беспокоиться, — возразила Честити.
— Конечно, это не входит в ее обязанности, но она всегда рада услужить такой милой молодой паре.
Честити метнула на доктора откровенно виноватый взгляд. Рид всполошился. Слава Богу, доктор Карр не смотрел в ее сторону. «Даже удивительно, как такая наивная и бесхитростная девушка умудрилась добраться до этих диких мест, избежав беды!» — подумал он.
Ему вдруг пришло в голову, что поездка Честити на индейскую территорию — сама по себе беда. Но Рид отогнал эту мысль. Приходилось выбирать: либо пощадить ее, либо завершить свое дело. Последнее было важнее.
— Ну что ж, давайте-ка посмотрим ногу.
Доктор Карр бесцеремонно откинул одеяло, и Рид заметил смущенный румянец Честити. Размотав повязку, доктор небрежно обратился к девушке:
— Идите сюда, Честити! Взгляните.
Она растерянно топталась на месте.
— Да подойдите же ближе! Вы должны видеть, ведь в этом и ваша заслуга.
Она нерешительно подошла к кровати. Рид даже не потрудился взглянуть на свою рану, неотрывно следя за лицом девушки.
— Ну-с, что скажете?
— По-моему, хорошо.
— Не просто хорошо, а замечательно! — Доктор Карр обернулся к Риду: — Уж и не знаю, то ли ваш священный сан привлек к вам особое расположение Всевышнего, то ли мы с Честити здорово сработались, но только ваша рана почти совсем очистилась от гноя. Если так пойдет и дальше, вы сможете встать уже через неделю.
— Через неделю! — воскликнула Честити.
— Через неделю? — разочарованно спросил Рид.
