— Рид?
Смеркалось. Рид обернулся к Честити. Причудливые краски заката освещали нежные контуры лица девушки, и сердце Рида замерло при виде этой волшебной красоты.
— Рид…
Он с трудом справился с волнением.
— Кто не понравился?
— Ты отлично знаешь, о ком я говорю.
Рид решил промолчать.
— Ты был резок с ним.
— Разве?
— Да.
— Но мы не могли затянуть поездку еще на один день. У нас мало времени.
— Ты вел себя грубо.
— Раз ты так считаешь, я не буду с тобой спорить.
— Но почему? Он помог мне, Рид! Тогда, в магазине, он дал понять мистеру Доббсу, что в случае чего защитит меня. Не знаю, как бы все обернулось, если бы не он.
— Ты слишком доверчива, Честити.
— Как прикажешь тебя понимать?
Рид больше не мог скрывать свой гнев.
— Ты не замечаешь очевидного, того, что прячется за любезной улыбкой, — рявкнул он.
Честити застыла.
— Ты хочешь сказать, что мистер Джефферсон ведет себя неискренне?
Крепко сжав поводья в кулаке, Рид обернулся к Честити и в упор посмотрел ей в глаза:
— Да, но это еще не все.
— Что же еще?
— Он хочет тебя, Честити!
Девушка охнула. Щеки ее запылали.
— Ты ошибаешься! В его поведении нет ничего, кроме вежливой учтивости. Ты же с ним разговаривал и видел! Этот человек — настоящий джентльмен.
Ответ уже рвался с уст Рида, но он вовремя прикусил язык.
Лицо Честити неожиданно смягчилось.
— Конечно, я польщена, что ты считаешь меня такой привлекательной, — она еще больше раскраснелась, — но ты судишь предвзято, Рид. После того, что между нами было, ты смотришь на меня не так, как большинство мужчин. Мистер Джефферсон был ко мне по-дружески приветлив, и только.
Рид с досадой возразил:
— Тебе придется мне поверить, Честити. Я сотни раз видел подобные вещи и знаю, что говорю.
— Ты ошибаешься.
— Нет, не ошибаюсь.
— Я не хочу с тобой спорить, Рид, но я также не хочу, чтобы ты из-за меня грубил мистеру Джефферсону. Обещай мне, что больше не будешь так себя вести.
— Я не могу тебе этого обещать.
— Ну почему ты такой упрямый?
Рид сжал зубы.
— Ты что, не хочешь мне ответить?
Он продолжал молчать, и Честити сердито вздохнула:
— Когда мы остановимся на ночлег?
— Мы не будем останавливаться.
Честити посмотрела на него, удивленно открыв рот.
— То есть как?
— Мы будем ехать всю ночь.
— Но уже темнеет. Скоро мы не увидим дороги.
— Ночь ясная, к тому же полнолуние. Если понадобится, я пойду впереди с фонарем, а ты поведешь фургон.
— Это безумие!
— Так надо:
— Это из-за Джефферсона? Я правильно тебя поняла?
— Ситуация изменилась, и здесь уже небезопасно.
— Из-за мистера Джефферсона… или из-за того индейца? — Пунцовые щеки девушки вдруг сделались белыми. — Ты торопишься, потому что… потому что боишься нападения индейцев?
— Нет.
— Тогда в чем дело?
Рид не ответил.
— Ты торопишься из-за мистера Джефферсона. — Честити покачала головой. — Что с тобой, Рид? Он обычный ковбой и, как все ковбои, пытается заработать себе на жизнь, выращивая скот.
— Нет, все не так.
— Что не так? — Она схватила руку Рида и грубо ее встряхнула, заставив его натянуть поводья. — Скажи мне!
— Ладно, скажу! — прохрипел Рид, чувствуя, как в душе нарастает раздражение. — Рано или поздно тебе придется это узнать. Он не Джефферсон, а Морган, Уилл Морган. И вовсе не ковбой, зарабатывающий на жизнь выращиванием скота. Он вор, преступник.
— Откуда ты это знаешь? — спросила Честити, задыхаясь от волнения. — Он же с тобой не знаком.
— Я видел плакаты с объявлениями о розыске.
— Плакаты?
— Полиция Техаса разыскивает его за кражу скота… и за убийство.
— За убийство? — Честити на мгновение зажмурилась. Ее трясло как в лихорадке. — Нет, я не верю! Ты ошибся. Ты, как и я, недавно приехал в эти края и никого здесь не знаешь. Этот Морган, о котором ты говоришь, просто похож на мистера Джефферсона.
— Послушай меня, Честити! — Рид схватил ее за плечи, заставив посмотреть ему в глаза. — Здесь нет никакой ошибки. Это Морган! Я знаю, потому что уже больше года иду по его следу.
— Идешь по его следу? — Девушка удивленно округлила глаза, но взгляд ее постепенно озарился догадкой. — Так, значит, — медленно проговорила она, — мистер Джефферсон вовсе не Джефферсон, а Морган. — Она вскинула подбородок и сказала, повысив голос: — Надо ли это понимать так, что и ты не Рид Фаррел? Кто же ты, Рид?
— Честити, прошу тебя…
— Ты не священник, верно, Рид?
Он смотрел на нее в упор.
— Нет, я не священник.
— Тогда кто? Кто ты такой?
Рид почувствовал близкую истерику.
— Не бойся меня, Честити, пожалуйста, — прошептал он, — меня зовут Рид Фаррел, как я тебе и говорил.
— Ты полицейский, да?
— Нет.
— Тогда кто же ты?
Он крепче стиснул ее плечи.
— Я охотник за преступниками.
Девушка содрогнулась под его рукой. Он хотел прижать ее к себе, но она стала отбиваться, крича:
— Убери руки! Пусти меня!
Рид отпустил ее и прошептал:
— У нас нет времени, Честити. Можешь думать про меня что хочешь, но нам надо ехать дальше. Мы должны поскорее выбраться отсюда. Здесь опасно!
Честити отпрянула. Ее напряженные плечи подрагивали.
— Как же я сразу не догадалась? Пулевая рана в ноге… ты сказал, что пытался остановить перестрелку, но ведь это не так?
— Нет.
— Это не случайная пуля. В тебя стреляли! А тот, кто стрелял, остался жив?
— Нет.
— О Господи…
Рид протянул к ней руку.
— Нет! — вскрикнула Честити и помолчала, тяжело дыша. — А тот человек, мистер Дженкинс, он не федеральный агент по индейским вопросам?
