«Чертов придурок! — рвал и метал про себя Морган. — Нельзя было оставлять их одних!»
Развернув свою лошадь, Морган погнал ее обратно. Дорога была вытоптана бычками, пробежавшими здесь всего час назад. Морган был взбешен. Он никак не ожидал такого поворота событий и до сих пор не мог понять, что же все-таки напугало стадо. Увидев Уолкера, вдруг возникшего из тучи пыли у него за спиной, он сразу решил: этот парень не жилец.
Вглядевшись вдаль, Морган увидел впереди очертания фургона и облегченно вздохнул: его опасения не подтвердились. Он не доверял Кончите. Эта мексиканская шлюха могла увезти фургон и Честити. Правда, Морган надеялся, что у нее хватит ума не делать этого, ведь она знала: он ее все равно догонит, и тогда жить ей останется ровно столько, сколько нужно ему, чтобы нацелить револьвер и спустить курок, ни секундой больше.
Честно говоря, его начала утомлять та роль, которую он играл по отношению к Честити. Терпение его истощилось. Случилось слишком много непредвиденного.
Подъехав к фургону, Морган натянул поводья и насторожился, почуяв неладное. В повозке было подозрительно тихо.
Расстегнув кобуру, он медленно повел свою лошадь вперед, внимательно оглядывая придорожные кусты. Когда Морган был в нескольких ярдах от фургона, из-за повозки вдруг вышла Кончита.
Он спрыгнул с седла.
— Где Честити?
— Спит.
— Спит? При такой-то суматохе? — Морган поднял голову и взглянул на фургон. — Ты смотрела, как она? Может, у нее лихорадка?
— Нет. Она спит.
Морган подозрительно покосился на мексиканку. Как-то странно она на него смотрела…
— Уж не хочешь ли ты меня одурачить, Кончита? — спросил он, приторно улыбаясь.
— Одурачить тебя, Морган? Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Кончита шагнула вперед, и Морган обратил внимание на блеск ее черных волос, золотисто-бронзовый оттенок кожи и темные, как омут, глаза. Вдохнув знакомый мускусный запах, когда-то окутывавший его дурманом вожделения, он вспомнил время, которое безвозвратно ушло.
Морган грубо оттолкнул мексиканку и, не обращая внимания на ее удивленный ропот, пошел к фургону. Забравшись в повозку, он резко остановился. Честити лежала, укутанная с головой в одеяло. Виднелась лишь прядь ее роскошных волос.
Озаренный страшной догадкой, Морган медленно двинулся к девушке. Честити лежала неподвижно, слишком неподвижно. Тяжело дыша, он нагнулся к ней и коснулся ее волос. Ярко-рыжая прядь осталась у него в руке.
Вскрикнув, Морган рывком отбросил одеяло и увидел под ним тряпичный сверток. Вне себя от ярости, он выпрыгнул из фургона и бросился к Кончите, но, увидев дуло ее револьвера, замер на месте.
— Шлюха… что ты с ней сделала?
Кончита улыбнулась. Ее великолепная улыбка могла ослепить любого другого мужчину, но на Моргана она не действовала.
— Она уехала, Морган. Ее муж жив. Он забрал ее и сейчас везет туда, где тебе до нее уже не добраться.
— Наверное, в индейскую миссию. Он думает, что там она будет в безопасности. Болван! Я заберу ее оттуда! Я…
— Нет, болван как раз ты, Морган! — Улыбка Кончиты сделалась надменной. — Этот человек только притворялся священником, а на самом деле охотился за тобой. Он приехал на индейскую территорию, чтобы поймать тебя и сдать полиции. А женщина ему помогала.
Морган покачал головой:
— Нет… Я не верю.
— Она не твоя женщина, Морган, — улыбка сошла с лица Кончиты, — и никогда не будет твоей.
— Тебе доставляет удовольствие говорить мне это, Кончита? — Морган смело шагнул вперед. — Ну что ж, а мне доставит удовольствие сказать тебе, что ты уже никогда не будешь моей женщиной. Меня тошнит от одного твоего вида. А ну прочь с дороги!
— Нет! Не двигайся, Морган! — Палец Кончиты лег на спусковой крючок. — Ты не поедешь за ней.
— Поеду!
— Нет!
— Нажми на курок, Кончита. Давай же! — Морган громко расхохотался. — Не можешь! Потому что все еще любишь меня, все еще надеешься, что я опять возьму тебя в любовницы. Ты не можешь меня застрелить, верно?
— Могу, Морган, — Кончита заметно дрожала, — мне нечего терять! Ты растоптал мою любовь, забрал у меня надежду и жизнь. У меня ничего нет, и сама я ничто! Я ничего не потеряю, если…
Стремительным, неуловимым для глаза движением рука Моргана скользнула к кобуре. Он выстрелил. Пуля попала в грудь, Кончита дернулась и упала на землю. Веки девушки дрогнули и закрылись, но Морган успел заметить удивление в ее глазах. Это его развеселило. Она хорошо его знала, и он никак не думал, что способен ее удивить.
Но веселость его быстро прошла, и он торопливо зашагал к своей лошади. Кончита сказала, что Фаррел увез Честити. Девушка слишком слаба, чтобы ехать верхом, а если они вдвоем сели на лошадь Симмонса, то не могли далеко уйти. Все еще сжимая в руке огненно-рыжую прядь волос, Морган пришпорил коня и ускакал, ни разу не оглянувшись.
Когда стих стук копыт, Кончита с трудом открыла глаза. Дыхание ее было слабым и прерывистым. Свет дня угасал, ее жизнь тоже.
Она гнала прочь подступавшие слезы страдания. Растерзанная душа девушки болела от неутоленной жажды любви и напрасных надежд, которые уже никогда не сбудутся.
«Ох, Морган… — Кончита судорожно всхлипнула. — Как же я тебя любила! Если бы только любовь моя была взаимной…»
Ей стало трудно дышать… Вдруг перед ней мелькнуло лицо Моргана. Она хотела позвать его, но не могла издать ни звука. В глазах быстро темнело, и ей пришло на ум, что нелюбимая женщина — мертвая женщина.
Сердце Кончиты остановилось. Она приняла свою смерть без борьбы.
— Честити, милая…
Девушка привалилась к Риду спиной. Вот уже несколько часов они скакали по ухабистой дороге. Солнце уплывало за горизонт. Он торопил коня, понимая, что, если им удастся избежать встречи с Морганом до наступления темноты, их шансы на побег увеличатся.
Но Рид чувствовал, как с каждой милей растет напряжение Честити. Ее рана болела все сильнее. Она не жаловалась, но Рид знал, какого усилия воли стоило ей молчание.
— Как ты, Честити?
Она не ответила. Ее голова вдруг запрокинулась ему на грудь, и Рида охватил страх.
С отчаянно бьющимся сердцем он остановил лошадь и повернул к себе девушку. Лицо ее было совершенно бескровно. Страх превратился в панику.
Быстро спешившись, Рид поймал соскользнувшую с седла Честити, отнес ее в кусты и положил на холодную землю. Повязка у нее на плече была испачкана свежей кровью. Он достал фляжку, снял с шеи платок и протер ей лицо холодной водой. Честити открыла глаза.
