Гарет Доусон о чем-то разговаривал с донной Терезой и доном Энрике. Сосредоточенность и деловитость техасца плохо сочетались с благодушным настроением остальной компании. Из-за жары он позволил себе скинуть сюртук. Тонкая белая рубашка с распахнутым воротом и отлично пошитые брюки плотно облегали его мощную фигуру.
Она снова украдкой посмотрела в сторону Гарета. Вот он стоит, лениво прислонившись спиной к стволу дуба, засунув руки за ремень. Донна Тереза что-то сказала, и он искренне улыбнулся в ответ и учтиво кивнул. Надо же, как перевоплотился этот мрачный, настырный тип! От запомнившегося ей облика не осталось и следа. На смену ему пришел очаровательный джентльмен, везде чувствующий себя как дома.
Сердечко Анжелики тоскливо сжалось. Еще бы, все свои улыбки он припас для донны Терезы, а не для ничтожной кухарки, которой вынес приговор еще до знакомства с нею.
Она решительно повернулась в сторону костра и увидела Кармелу с Жозефиной, пристроившихся в тенечке и наслаждающихся небольшой передышкой. Анжелика с радостью воспользовалась редкой минутой свободы и отправилась по тропинке к небольшому ручью. Звонкое журчание кристально чистых струй так и манило насладиться желанной прохладой.
Девушка прошла немного выше по течению. Покрытые серебристым мхом скалы здесь спускались к воде удобными уступами: лучшего места для уединения и отдыха нечего было и искать.
Анжелика поспешила к воде, на ходу скидывая сандалии. Осторожно коснулась воды кончиками пальцев и охнула: ручей показался ледяным. Однако влага несла такую свежесть, что Анжелика невольно засмеялась от удовольствия. Осторожно она опустила в ручей ноги и уселась на берегу, запрокинув голову к небу.
Под блаженно зажмуренными веками зажегся теплый алый свет: рассеянные солнечные лучи пробивались сюда сквозь листву. Усталость и тревоги долгого дня покидали ее, и Анжелика тихонько вздохнула.
– Ага, вот где ты прячешься…
Девушка испуганно оглянулась и увидела знакомую рослую фигуру. Мрачное выражение лица Гарета Доусона придало невинному замечанию оттенок обвинительного приговора. Анжелика решительно возразила:
– И вовсе я не прячусь… просто пользуюсь свободной минутой, чтобы побыть одной.
Техасец поморщился и спросил:
– Следует ли мне понимать это так, что ты не ищешь общества?
– Да.
Несмотря на столь откровенный ответ, Доусон продолжал приближаться. Вот он подошел вплотную и уселся совсем близко от Анжелики – отчего у нее сразу же испуганно забилось сердце. Несколько минут Гарет внимательно смотрел на нее и наконец произнес:
– Я пришел, чтобы извиниться перед тобой, Анжелика. Прошлой ночью я был не прав. Только что из разговора с донной Терезой я узнал, что у тебя действительно есть больной брат. Она говорила, что состояние его весьма плачевно… и ваш приходский священник сомневается, сумеет ли он…
– Вам нет нужды пересказывать слова падре Мануэля! – воскликнула Анжелика, не желая дать Гарету договорить до конца. – Падре Мануэль уверен, что при надлежащем лечении и уходе Карлос непременно поправится!
Гарет изумленно наблюдал за этой вспышкой. Его рука невольно потянулась к гневно алевшей нежной щечке, но Анжелика отпрянула.
– В любом случае я был не прав, обвиняя тебя во лжи.
– Вы чрезвычайно любезны, сеньор Доусон.
– Гарет… – возразил он, стараясь не обращать внимания на ее язвительность.
– Ну уж нет. С моей стороны было бы большой глупостью начать обращаться к вам по имени. Это могло бы породить иллюзию близости, о которой я не помышляю и которую не намерена допускать.
Судя по всему, удар попал точно в цель. Гарет сердито поджал губы.
– Ну конечно, ведь все нежные слова и ласковые взгляды предназначаются только этому рыжему недорослю. – Все больше распаляя себя, он продолжал: – Хотел бы я знать, что может предложить тебе Питер Макфадден такого, чего не могу я?
– Питер Макфадден может предложить мне дружбу… сочувствие… он относится ко мне с уважением. Впрочем, для вас все эти слова – пустой звук!
– О, я отлично знаю, что значат эти слова, и не бросаю их на ветер! – Его черные глаза заблестели. – Но я не намерен разбазаривать их направо и налево! На данный случай у меня найдутся иные, намного более уместные слова: желание и страсть. А еще удовольствие, Анжелика. Я обещаю, что ты будешь полностью удовлетворена – не меньше, чем я.
– С чего вам взбрело в голову, что я только этого и хочу?! – возмутилась Анжелика. Ей ужасно хотелось сбить спесь с этого самоуверенного типа. – Плохо же вы знаете людей, сеньор Доусон, – она рассмеялась как можно презрительнее. – Что вы, что Эстебан Аррикальд – два сапога пара…
– Не смей сравнивать меня с Эстебаном Аррикальдом… и вообще ни с кем другим! – Анжелика от души радовалась, что сумела задеть техасца. О возможных последствиях его ярости она старалась не думать.
– Я буду сравнивать кого захочу и с кем захочу! Ведь именно этого и следует ожидать от такой, как я, не так ли? Неужели вы так ничего и не поняли? – И, сокрушенно качая головой, она добавила: – Что ж, значит, вы еще больший глупец, чем мне показалось вначале…
– Я не глупец… и я действительно знаю, чего ты хочешь, Анжелика! Ты достаточно сметлива, чтобы сообразить, кому можно больше доверять: Эстебану Аррикальду или Питеру Макфаддену. Но от меня ты бы получила намного больше, чем от них обоих. Анжелика! – Он заворожено уставился на ее губы и ласково погладил девушку по щеке. – Я даже не буду торговаться. Назови свою цену и ты получишь ее…
Обида окрасила ее щеки румянцем.
– Но я вовсе не хочу вас, сеньор Доусон! Позволив себе еще миг полюбоваться на ярость, исказившую черты Гарета Доусона, она вскочила. Но техасец оказался проворнее, он схватил ее и рывком привлек к себе. Анжелика невольно охнула от боли в плече. Гарет сердито нахмурился и поглядел на глубокую ссадину
– Это сделал Эстебан?
– Отпустите, – вырывалась Анжелика. – Подумаешь, синяк! У меня бывали и похуже!
– Да, – задумчиво пробормотал Гарет, медленно поднимая взгляд, – надо полагать, что бывали.
Пламя в его глазах разгоралось все жарче. Доусон осторожно поднес ее руку к губам и запечатлел на ней легкий поцелуй.
Анжелика, не привыкшая к подобному обхождению, снова стала вырываться. Ее дыхание участилось. Голова стала какой-то пустой и легкой, и неведомо откуда появилось ощущение бесшабашного веселья.
– Отпустите меня! Оставьте меня в покое! – Все еще пытаясь освободиться, они внезапно ощутила, что дрожащие ноги больше не повинуются ей.
– Нет, Анжелика… Ты вовсе не желаешь, чтобы я тебя отпустил. И не пытайся скрыть это от меня. – Он легко поборол ее слабые попытки сопротивления и осторожно уложил на землю.
Легка на мягкой подстилке из мха. накрытая сверку мощным разгоряченным телом Гарета, Анжелика вновь ощутила жаркую волну истомы.