– Гарет…
В ответ на невольное восклицание он лишь на миг замялся и прожег ее гневным взглядом. А потом снова обратился к отцу:
– Поразмысли над этим, па. Вы болтали на протяжении целых двух дней – верно? И за все это время она не сообщила ничего, что нельзя было бы вообразить, имея кое-какую информацию, не так ли? Разве она сообщила хоть одну деталь, которую могла бы припомнить только Жанет? Разве она объяснила тебе, как сумела обзавестись семьей: каким-никаким отцом, матерью и братом – в Реал-дель-Монте?
Гарет умолк, с трудом переводя дыхание. Он ждал ответа.
– Нет, Гарет. Жанет не может вспомнить все разом. В ее памяти по-прежнему много провалов, но я убежден…
– И я убежден, па! Я убежден, что она лгунья и готова на все ради денег, а ты ведешь себя как дурак, если веришь каждому ее слову!
– Нет, сын, я не собираюсь верить ей на слово… Гарет замер. Он уже решил, что тратит время попусту. Но тут в сердце вспыхнула надежда. А вдруг…
– Жанет сама хочет знать правду. Она уговорила меня написать тамошнему священнику, падре Мануэлю. Я согласился – хотя бы ради того, чтобы помочь ей прийти в себя. Вчера Бретт отвез письмо на почту. Она уверена, что священник знает, что было на самом деле, и она сказала…
– Довольно, – перебил Гарет, – мне надоело слушать, что она успела тебе наговорить. Мне надоело, что ты выступаешь от ее лица. Я хочу услышать все это от нее самой. Скажи мне, Анжелика. Скажи, зачем тебе понадобилось уговорить отца написать падре Мануэлю?
В ответ с бледных губ слетел едва различимый шепот:
– Гарет, все, что ты говорил обо мне, неправда Я не составляла никаких планов, я не собиралась тебя предавать И если я предала тебя – значит, предала и себя тоже. Я мне необходимо понять, что означали эти сны. Потому что если я – Жанет, то кто такая Анжелика Родриго, откуда она вообще взялась? – Не в силах усидеть на месте, она вскочила и подошла к Гарету – Мне необходимо это знать, Гарет Мне необходимо знать, действительно ли ты мой брат
– Я тебе не брат! – взорвался Гарет. Он был противен сам себе, он ничего не мог поделать с диким, неподвластным рассудку желанием прижать Анжелику к груди, чтобы утешить, чтобы прогнать из прекрасных очей что затравленное выражение. Ему было наплевать на все на ее коварство, на ее планы – он по-прежнему хотел только ее, ее одну. Он не понимал, зачем она уговорила отца написать старому священнику Падре Мануэль не мог быть с ней в сговоре. Он беседовал с Гаретом резко, не скрывая неприязни, и был при этом, без сомнения, совершенно искренен. Скорее всего Анжелика надеется таким способом протянуть время. Когда из Реал-дель-Монте придет ответ, она успеет окончательно заморочить отцу голову – и будет уже не важно, что напишет священник.
Но он вернет ее во что бы то ни стало. Когда придет ответ от падре Мануэля, все встанет на свои места, и тогда можно будет начать все заново.
Прекрасная, коварная Анжелика. Он любит ее. И он хочет ее Черт побери, как же он ее хочет!
– Гарет
Шепот Анжелики вырвал его из задумчивости она приблизилась еще на шаг. От непролитых слез ее глаза превратились в два бездонных серебряных озера. Трепетные руки сотрясала дрожь, и Гарету до боли захотелось обнять ее. Однако он не сдвинулся с места. Он повторял про себя, что Анжелика – непревзойденная актриса. Она сумела околдовать его. Больше этот номер не пройдет
– Гарет Мне так жаль я так хотела
– Чего же ты хотела, Анжелика? – рявкнул Гарет, не помня себя от гнева
Она отшатнулась, как от удара, и все внутри у Гарета закричало от боли: Джонатан поспешил обнять и утешить Анжелику. Гарет резко развернулся и выскочил вон: смотреть на это дальше было свыше его сил. Только захлопнув за собой дверь, он осмелился перевести дух. В доме царила непривычная тишина, он как будто вымер. Эта напряженная атмосфера возникла с того дня, как вернулся отец, и Гарет с тоской подумал, что вряд ли она развеется, покуда не будет полностью разгадана тайна Анжелики.
Скорее бы уж пришло письмо от падре Мануэля! Придется ждать месяц… а то и два! Да это же целая вечность!.. Вечность, которую придется прожить вблизи от Анжелики, но не имея возможности к ней прикоснуться. Никакая она не Жанет дю Буи! Он бы наверняка узнал… он бы почувствовал… Боже милостивый, она не могла быть ему… не могла…
Дверь за Гаретом захлопнулась, и Анжелика приникла к груди Джонатана Доусона. Воспоминания вновь проснулись, когда сильная рука стала ласково гладить ее. Туманная завеса слегка поредела, и ожили забытые картины.
Полусонная, она уютно свернулась клубочком у отца на коленях, привалившись к широкой сильной груди. Стоило приподнять веки, и она встречала любящий взгляд ярко-голубых глаз. Широкая ладонь гладила по спине, и эти медленные кругообразные движения убаюкивали, навевая дремоту. Она улыбнулась и провела ладонью по его щеке. Немного колется, но от этого ей еще уютнее Она потерлась носом о его грудь – и видение рассеялось.
Анжелика подняла взор и повстречала взгляд тех самых ярко-голубых глаз. Это не могло быть ошибкой, и с невольным рыданием она прошептала:
– Это правда, ведь так? Я – Жанет дю Буи. Иначе это не объяснишь.
– Разве это так плохо, Жанет? – Джонатана Доусона потрясла боль, которая прозвучала в ее голосе.
– Не знаю… – еле слышно выдохнула она.
– Ты о Гарете… Да, для него это тяжело. Он успел привязаться к тебе не на шутку. Однако со временем наверняка…
– Я устала, – смущенно пробормотала Анжелика. Рассуждать дальше на эту тему казалось святотатством. – Пожалуйста, прости меня, но я бы хотела побыть одна, вот только поговорю с Марией. Все это время я пренебрегала своими обязанностями. И хочу сказать ей…
– Жанет, отныне не может быть и речи о каких-то твоих «обязанностях» в этом доме, – отчеканил Джонатан. – Ведь ты не служанка.
– Пожалуйста, папа Джон, – взмолилась Анжелика, – не отнимай этого у меня! Мне нужно хоть что-то… какое-то занятие, чтобы отвлечься!
– В этом доме ты вольна идти куда угодно и заниматься чем угодно, – ласково сказал Джонатан. – Вот только «обязанность» тут ни при чем. Если кто-то что-то «обязан» – так что я, поскольку являюсь твоим отцом. – Он умолк на минуту и добавил с пониманием и сочувствием: – Жанет. постарайся успокоиться. Со временем Гарет сумеет смириться с твоим новым положением в «Круге Д».
Рыдания сжали горло Анжелики. Только оказавшись в коридоре, она сумела запоздало прошептать в ответ:
– Да, он смирится – а вот смирюсь ли я?..
Глава 13
Эстебан, устроившись в заднем ряду просторного зала, внимательно разглядывал заполнявшую его толпу. Привычный к изысканным нарядам, пошитым на заказ, он чувствовал себя весьма неуютно в дешевом костюме, купленном в магазине готового платья. Техасские шмотки… простая хлопковая рубака, джинсы, широкополая шляпа да жилетка – и ни стежка вышивки, никакой отделки, придающей мексиканской одежде ее неповторимый колорит! Избегая любопытных взоров, он старался держаться в тени. Одного взгляда в зеркало было достаточно, чтобы убедиться: несмотря на маскарад, трудно не узнать в нем истинного аристократа, которому и в подметки не годится местная деревенщина. Ни нелепая одежда, ни нарочно отпущенная двухдневная щетина не скроют настоящую голубую кровь!
