Но Чингу холодно произнес, пропустив ее вопрос мимо ушей:
— Нинчич сама решит, что с тобой делать. Если она захочет мстить, тебя убьют, но если она проявит жалость, тебя примут в племя. Так часто бывает у нашего народа: мать, у которой погибает ребенок, берет в семью другого, чтобы не пустовало место у очага и в ее сердце.
— Неужели ты правда веришь, что мать индейца захочет принять вместо убитого сына белую девушку?! — Столь удивительная возможность никак не укладывалась у Аманды в голове.
Медведица.
И на этот раз ее вопрос снова остался без ответа.
Тем временем Чингу закончил возиться с мокасинами, встал и грубым рывком поднял на ноги Аманду. Затем бросил через плечо второму индейцу, все еще молча сидевшему в стороне:
— Вставай, пора идти!
Воин молча выпрямился, закинул на плечи дорожный мешок и двинулся вперед с удивительной скоростью. Они шли не менее часа, пока Аманда, окончательно выбившись из сил, не рухнула на землю, едва переводя дух. И тут же вскрикнула от боли — ее безжалостно дернули за волосы, поставили на ноги и толкнули вперед, заставив шагать по тропе, которой, казалось, не будет конца. Так они шли почти весь день, останавливаясь лишь на очень короткое время. Но вот Аманда, мокрая от пота, снова упала в изнеможении. На этот раз даже боль не могла заставить двигаться дальше это измученное, трясущееся тело. Глухо, сквозь туман полуобморочного состояния, до нее донесся голос ее похитителя:
— Остановимся здесь!
Последнее, что успела увидеть Аманда, была фигура второго дикаря: он остановился, повернулся и пошел обратно к ним. В следующий миг ее веки сомкнулись, и несчастная провалилась в беспамятство.
Аманда очнулась от свежести и прохлады, которую почувствовала на лице — в отличие от остального тела, измученного и покрытого потом. Огромные синие глаза распахнулись под взглядом все тех же пронзительных угольно-черных глаз. Она поднесла руку ко лбу — оказывается, там лежала влажная тряпка. Лицо также было мокрым — как это ни удивительно, но Чингу взял на себя труд умыть валявшуюся без сознания пленницу.
Индеец грубо схватил ее за лодыжку, ткнул пальцем в шрам от змеиного укуса и спросил:
— Когда ты получила эту рану?
— Почти две недели назад, — в замешательстве от столь необычного вопроса пробормотала она. — А какое это имеет значение?
Но Чингу задумчиво проводил пальцем по свежим шрамам и ничего не отвечал. По-прежнему не желая ничего объяснять, он встал, отошел в сторону и вскоре вернулся с кружкой воды и ломтиками вяленого мяса. Осторожно помог девушке сесть. Поддерживая ее за плечи, поднес к губам кружку из бересты и дал напиться. Аманда выпила воду жадными, большими глотками и набросилась на мясо, а индеец не спешил уходить и поддерживал ее. Быстро расправившись со своим жалким ужином, Аманда с любопытством взглянула на своего молчаливого похитителя и была совершенно сконфужена, так как успела разглядеть выражение нежности на лице молодого абнаки, проявившего вдруг такое внимание и заботу.
Что за странное отношение! То он пугает Аманду своей ненавистью, то вдруг становится снисходительным и делает ей обувь. То проявляет жестокость и нетерпение, когда видит, что пленница не в силах поспевать за ними по лесу, то снова преображается на глазах и начинает ухаживать, как влюбленный, когда Аманда падает в обморок. Она все еще не отводила от индейца широко раскрытых глаз и вскоре была поражена еще сильнее, так как на его лице появилась улыбка. Она не верила своим глазам и могла твердо сказать лишь одно: этот Чингу оказался настоящим красавцем, а его широкая улыбка обнажила ровные белые зубы, особенно выделявшиеся на смуглом медно-красном лице. И Аманда повторила про себя, что видит перед собой необычайно красивого молодого убийцу.
Чингу еле слышно шепнул над самым ее ухом: — Мы остановимся здесь на ночь и пойдем дальше на рассвете. Еще до полудня мы доберемся до нашей деревни. Стоило Аманде подумать о том, что станет с ней, когда она попадет в руки к индейским женщинам, ее охватил ужас, и она снова задрожала. Чингу заметил ее жалкое состояние и попробовал утешить:
— Если Нинчич будет щедрой и милостивой и примет тебя в семью, тебе дадут индейское имя. Наши имена имеют определенное значение, не то что у вас, бледнолицых.
Ехидная ухмылка, скользнувшая по лицу молодого абнаки, вызвала в пленнице моментальную вспышку гнева. О недавнем страхе было забыто, и она запальчиво возразила:
— Мое имя пришло из очень древнего языка, и оно тоже имеет значение! — При этих словах она сразу вспомнила, как часто отец, присев вечером на край кроватки, ласково шептал на ушко своей маленькой дочке: «Да, Аманда, нам с мамой удалось выбрать для тебя самое подходящее имя!»
— Ну и что же оно означает? — Его ухмылка становилась все шире и постепенно превратилась в настоящую улыбку при виде того, как пленница очаровательно раскраснелась от праведного гнева и в конце концов выпалила сдавленным голосом:
— «Аманда» означает «та, что достойна любви»!
Она поспешно потупилась, не желая видеть, как юный дикарь будет потешаться над ее словами. Но он молчал, и девушка отважилась поднять глаза и наткнулась на прежний пронзительный взгляд угольно-черных глаз, светившихся на серьезном, неподвижном лице Чингу. К ее удивлению, он прошептал, ни на минуту не отводя взгляд:
— Да, Аманда, я верю, что родители дали тебе хорошее имя.
Дневной свет быстро угас в лесной чаше, и пришла сырая ночная прохлада. Аманда сжалась в маленький комочек и без конца поправляла ночную сорочку в бесплодных попытках сохранить хоть немного тепла. Она с завистью посмотрела на молчаливого индейца, который устроился неподалеку, с удобством закутавшись в одеяло, извлеченное из дорожного мешка, вздрогнула от холода и зажмурилась.
Внезапно она почувствовала тепло от одеяла, мягко накинутого на ее тело. Открыла глаза и увидела, что Чингу ложится рядом, тоже забирается под одеяло и прижимает ее к своему сильному, горячему телу.
— Не бойся, Аманда. Сегодня ночью Чингу не даст тебе замерзнуть.
Живое тепло, исходившее от молодого здорового тела, быстро подействовало на измученную пленницу: напряженные, сведенные судорогой мускулы наконец-то расслабились, и она крепко заснула.
Утро пришло слишком быстро — по крайней мере так считала нисколько не отдохнувшая, страдавшая от боли в мышцах и от ссадин на ногах несчастная.
Аманда. Ее разбудили чужие руки, грубые и жестокие. Кое-как проглотив остатки вяленого мяса, Аманда заняла свое место между двумя индейцами, и они отправились в путь. Они шли целую вечность. Наконец Аманда заметила, что Са-качгук замедлил шаги. В тот же миг невыразительное лицо краснокожего осветилось улыбкой, он обернулся к Чингу и махнул рукой на противоположный берег речки:
— Смотри!
Аманда посмотрела в ту сторону, увидела в отдалении большую индейскую деревню и по счастливым лицам своих провожатых пришла к заключению, что они почти добрались до цели. Сильная рука мягко легла ей на плечо, и она оглянулась на Чингу, который тихо промолвил:
