Но прошло еще немало времени — а по мнению Адама, уже привыкшего к тишине и покою в лесном доме, уже прошла целая вечность, — прежде чем им с Амандой удалось остаться вдвоем. Адаму не терпелось поделиться с женой своим мнением об Осторожном Командире и составленном им плане нового штурма. Но теперь, наедине с Амандой, ему вдруг совершенно расхотелось тратить время на разговоры. Он устроился на диване и следил за Амандой, которая собиралась раздеваться. Сердце екнуло в груди от предвкушения, когда он увидел, что тонкие пальчики наконец-то взялись за пуговицы на платье, и по мере того, как перед ним обнажалось прелестное юное тело, чресла наполнялись огнем желания. Наверное, его страсть не остынет никогда, и до самой смерти он будет все так же неистово любить эту хрупкую красоту и преклоняться перед чистым и непреклонным духом, светившимся в открытом взоре огромных синих глаз. Любуясь женщиной, ставшей ему дороже жизни, Адам снова подумал, что судьба ниспослала ему в жены настоящего ангела. Правда, несмотря на свой восторг и обожание, он не мог забыть о том, что не все между ними так гладко, как хотелось бы, и с этим ему приходится мириться. Тем временем Аманда успела постелить на полу, рядом с диваном, на котором спал сын. Бетти предлагала им свою кровать, но оба решительно отказались, не желая злоупотреблять ее гостеприимством. Тогда Бетти сказала, что может спать вдвоем с Амандой, а Адам с капитаном пусть переночуют в казармах. На это предложение Адам ответил таким выразительным мрачным взглядом, что Бетти даже покраснела и заметила:
— Пожалуй, я уже состарилась, если предлагаю вам спать раздельно!
Тут комната наполнилась хохотом Адама и капитана, и Карстерсу пришлось поскорее обнять добрую женщину, чтобы сгладить неловкость.
А теперь он виновато подумал, что проявил излишнее себялюбие и из-за этого Аманда будет спать с ним на полу, а не на мягкой удобной кровати. Впрочем, особо раскаиваться не стоило. Все равно очень скоро им предстоит много слишком одиноких ночей. И никто не заставил бы Адама разлучиться с женой раньше, чем того требовала необходимость.
Следя за тем, как Аманда расправляет одеяла, Адам наслаждался изяществом ее движений и тем, как ловко и бесшумно она все делает. С глубоким вздохом он признался себе, что с каждым днем, с каждым часом все сильнее влюбляется в свою красавицу жену…
Наконец Аманда забралась под одеяло. Адам осторожно поднялся, стараясь не потревожить Джонатана, разделся и улегся рядом. Не спеша обнял жену, чтобы сполна насладиться близостью ее молодого, горячего тела, и стал рассказывать все, что происходило на совещании у генерала Амхерста. После его рассказа наступила тишина. Помолчав, Аманда спросила с тревогой:
— Как долго тебя еще продержат при штабе? Когда мы сможем вернуться домой? — Вопрос, произнесенный еле слышным шепотом, тем не менее выдавал мучившее ее нетерпение.
Адам не погасил лампы, когда ложился. Теперь он заставил ее повернуть лицо и заглянул в ясные, доверчивые глаза.
— Аманда, мы оба сознаем, в чем состоит мой долг. Ни тебе, ни мне не знать покоя, пока над фортом Карильон не взовьется британский флаг и не будет отмщен форт Уильям Генри. — Аманда не проронила ни слова и все так же смотрела на него, и тогда он продолжил: — Генерал Амхерст пробудет здесь до конца недели, а потом переберется к основным силам, которые находятся на месте форта Уильям Генри. Еще до конца месяца мне тоже придется уехать отсюда в их лагерь.
Аманда выслушала его молча, с закаменевшим, неподвижным лицом, тогда как сердце в груди наливалось свинцовой тяжестью. В горле застрял комок, мешавший говорить, а в памяти всплыли кровавые картины прошлогодней бойни.
Волнение заставило Адама неверно истолковать ее молчание. Что же она думает о его отъезде? Он в гневе сильно сжал ее руки.
— Я чуть не поседел, прежде чем принял это решение, я мучился от страха, что придется бросить тебя с ребенком, — это совсем не по-мужски, а ты соглашаешься без малейшего сожаления! — Он тут же раскаялся в своей вспышке, нежно обнял Аманду и спрятал виноватое лицо в ее пышных волосах. — Аманда, неужели ты совсем не будешь обо мне скучать? Мое сердце разрывалось, когда я решил уехать. Разве я не заслужил хотя бы ничтожного уголка в твоем сердце?
Лед, сковавший ее собственные чувства, моментально растаял при виде его горя, и она прерывисто, горячо прошептала:
— Конечно, Адам, мы будем скучать. Мы с Джонатаном будем считать каждую минуту нашей разлуки!
Искренность ее слов была так ясно написана на милом лице, что у Адама немного полегчало на душе, и он затаился, ожидая продолжения. Однако вопреки надеждам признания в любви он так и не услышал. Наконец, заставив себя смириться с тем, что любовь и верность по-прежнему уготованы для того, кто расстался с жизнью много месяцев назад, Адам решил закончить разговор и на деле доказать Аманде свои терпение, любовь и нежность.
Воспитанная в семье первопоселенца, Аманда легко свыклась с полувоенной жизнью в крепости и стала потихоньку готовиться к тому, что придется еще погостить в доме у Бетти. Как только генерал Амхерст, согласно намеченным срокам, отбыл в свой лагерь, ежедневные совещания в штабе прекратились, и теперь Адам дни напролет занимался составлением самых подробных карт местности между фортом Уильям Генри и фортом Карильон. Его знакомство с лесами, окружавшими форт Карильон, а также с внутренним устройством и системой укреплений самого форта существенно помогло. Наблюдательность прирожденного охотника позволяла восстановить множество подробностей, старательно переносимых на карты в течение долгих часов кропотливого труда. Адама так захватило это непривычное занятие, что он целый день только и думал что о своих картах. Но постепенно Аманда заметила, что, несмотря на увлеченность делом, Адам исподтишка наблюдает за тем, как она хлопочет вокруг него в тесной гостиной Митчеллов, ставшей теперь их домом. Однако стоило посмотреть на него — и он отводил глаза, уклончиво отвечал на вопросы и с утроенным усердием брался за карты. Аманда не сомневалась, что мысли Адама постоянно заняты вовсе не предстоящим штурмом, но все ее догадки по поводу истинной причины его подавленного состояния так и оставались догадками.
В этот день Адам все утро просидел за работой, но под конец снова отвлекся от расстеленных на столе карт и стал смотреть, как Аманда молча движется по комнате. Джонатана недавно покормили, и он заснул. Через полуоткрытую дверь в комнату проникали солнечные лучи — Адам восхищался, когда роскошные волосы Аманды попадали в полосу света. Не замечая, что за ней наблюдают, она не следила за своим лицом, и на нем проступило растерянное, грустное выражение.
«Она прекрасна, даже когда хмурит брови», — невольно подумал Адам, и пока он любовался своей прелестной женой, в груди нарастала тупая боль. Ему стоило все большего труда сдерживаться и жить сегодняшним днем, стараясь не думать о близкой разлуке. Женщина, которую он полюбил, стала его женой, и он до сих пор восхищается ее красотой и чудесным характером. Их дни проходят в мире и согласии, а ночи полны плотской любви, приносящей радость обоим, — в этом-то Адам был уверен. Он знал, что способен разбудить ее тело, но и только. Настоящая любовь подразумевала гораздо большее, и все еще была отдана другому. Да, Аманда искренне привязана к нему — в этом Адам также был уверен. Она привыкла верить ему и полностью полагаться на его ращения ~ и это тоже было правдой. Аманда относилась к нему с глубоким уважением, всегда была рада его обществу, и до сих пор Адаму удавалось убедить себя, что на первых порах довольно и этого. Он считал время своим союзником и верил, что рано или поздно завоюет се любовь. Но теперь союзник превратился во врага, ведь через несколько дней ему придется уехать, так и не услышав те слова, о которых он мечтал. И поздно что-либо менять. Их время на исходе. Адама окатила такая волна паники, что заметно дрогнула рука, державшая перо. При мысли о том, что его могут убить и Аманде придется снова искать себе мужчину в защитники и мужья, он покрылся холодным потом. Представляя, как кто-то другой будет обнимать его Аманду и любить ее так, как любил он, Адам чуть не задохнулся от острой боли в груди.
