Миссис Доббс гордо выпрямилась и кивнула окаменевшей от страха Мэри. Она уже стояла возле двери, когда Дэмиен окликнул ее:
— Если вы сочтете это более пристойным, можете не закрывать дверь до конца.
Миссис Доббс одобрительно улыбнулась и вышла, оставив дверь слегка приоткрытой.
Наутро экономка поднималась на второй этаж с тяжелым сердцем. Ее крайне встревожила вчерашняя сцена, и она не строила иллюзий насчет того, что может застать сейчас в спальне у мисс Грир.
Неслышными шагами она подошла к третьей по счету двери и только здесь позволила себе с облегчением перевести дух: Аметист Грир безмятежно спала в своей постели, и ее чистое лицо напоминало ангельский лик. Дэмиен Стрейт тоже крепко спал, сраженный усталостью, расположившись в большом мягком кресле возле кровати.
— Ах, мадемуазель Грир, я тысячу раз извиняюсь за то, что пригласила вас сегодня на примерку вне очереди! — щебетала мадам Дюморье, подгоняя по талии новое платье. — Но месье Стрейт так настаивал… Он даже сам описал украшения и фасон, и, понятно, мне не хотелось его разочаровывать. — Мадам Дюморье была слишком занята платьем и не обращала внимания на то, с каким недоумением Аметист разглядывает свой новый наряд в большом настенном зеркале. Сначала портниха настояла на внеочередной примерке, а потом оказалось, что Дэмиен без ведома Аметист заказал для нее еще одно платье, как будто ей и без того не хватало туалетов. Но этот наряд шили нарочно для бала в «Эллере», который должен был состояться на следующей неделе. «Эллер» — роскошное заведение, расположенное неподалеку от недавно отстроенного здания конгресса, — славился тем, что в нем любили бывать самые известные эмигранты из Европы, например Талейран, а кроме того, именно здесь американская публика впервые услышала звуки вальса, так поразившего Аметист на приеме у Стрэтморов. Узнав о том, что Дэмиен собирается везти ее на этот бал, Аметист испытала и радость, и страх одновременно. С памятного вечера у Стрэтморов они с капитаном ни разу не показались в свете, и хотя дома Дэмиен был с ней бесконечно терпелив и ласков, Аметист и думать боялась о том, что он может выкинуть на людях.
Погруженная в свои мысли, девушка не сразу обратила внимание на то, с какой поразительной точностью повторяет заказанное Дэмиеном платье тот туалет, в котором она впервые пела перед ним на сцене. В тот вечер Дэмиен в первый раз заговорил о своих правах на нее и с неподражаемой самоуверенностью заявил о том, что Аметист принадлежит ему, и только ему. С тех пор они прошли долгий и трудный путь; она боролась, не щадя сил и даже самой жизни, но все равно по-прежнему не могла одолеть его загадочной колдовской силы.
Внезапно Аметист побледнела и поднесла руку к виску. Неужели Дэмиен заказал это платье и так подробно описал его фасон, чтобы напомнить ей, что она бессильна против его магии и будет оставаться на положении бесправной пленницы до тех пор, пока он не увлечется новой игрушкой?
Эта догадка привела ее в такое смятение, что она едва не лишилась чувств. Мадам Дюморье, заметив это, испуганно охнула и запричитала:
— Мадемуазель, вам плохо? Мадемуазель…
Несмотря на изящное сложение своей клиентки, француженка понимала, что не сможет удержать Аметист, если та упадет в обморок, и громко позвала на помощь. Не прошло и минуты, как чьи-то сильные руки подхватили беспомощную красавицу, и она оказалась на маленькой кушетке в дальнем углу примерочного зала.
Комната плыла у нее перед глазами, взгляд застилала колеблющаяся мгла, и она не сразу сообразила, чей голос окликает ее с неподдельной тревогой:
— Боже милостивый! Аметист, милая… Прошу, поговорите со мной. Вам плохо? — Арман Бошан принялся осторожно растирать ей руки. Наконец он с облегчением заметил, что на ее бледные щечки стал возвращаться слабый румянец, а взгляд немного прояснился.
Аметист попыталась сесть на кушетке, но он удержал ее.
— Нет-нет, вам не следует сейчас вставать…
— Глупости, — возразила она, крайне смущенная столь необычной для нее слабостью. — Мне уже полегчало. Боюсь, это последствия бессонницы.
— Ах да, конечно, — подхватил Арман, понимая, как неловко она себя сейчас чувствует. — Должен признаться, что в последнее время я тоже часто не сплю по ночам, и причиной тому является образ милой дамы с чудесными фиалковыми глазками!
Аметист внимательно посмотрела на француза и весело расхохоталась.
— Арман, вы заставляете меня думать, что мне рассказали о вас правду! Оказывается, вы действительно дамский угодник!
— Мадемуазель, вы поразили меня в самое сердце! — Арман сделал трагический жест, но Аметист, недоверчиво прищурившись, быстро возразила:
— Что-то вы не похожи на человека, которого так легко ранить — особенно если это касается сердечных дел!
Несмотря на ее игривый тон, Арман понял, что она ведет эти речи неспроста, и с сожалением уступил свое место мадам Дюморье, желавшей лично убедиться в состоянии здоровья клиентки.
— Вам уже лучше, мадемуазель?
— Да, мадам, не беспокойтесь! Просто минутный приступ слабости. Боюсь, я напрасно отказалась сегодня от завтрака.
— А вам не кажется, что сейчас очень кстати была бы чашечка чаю?
— Ну да, конечно, конечно!
Когда хозяйка вышла, Аметист с укором заметила:
— Арман, вы напрасно ввели мадам в такие хлопоты — я уже почти оправилась, и вовсе ни к чему поднимать вокруг этого такую шумиху!
— Но зато, моя милая, благодаря этому у нас появилась возможность остаться вдвоем — а именно за этим я и явился сюда нынче утром!
— Я не ослышалась? Вы действительно пришли ради меня?
— Вот именно, моя милая, вот именно! Мы с мадам земляки. Я дал ей понять, что буду признателен, если она сообщит мне время вашей очередной примерки, и эта очаровательница с удовольствием пошла мне навстречу. — Поскольку Аметист смотрела на него с явным недоверием, Арман добавил, выразительно подняв брови: — Ну подумайте сами, что еще могло привлечь меня в дамский салон?
— Судя по тому, что я о вас слышала, вы и без меня довольно часто посещаете салон вашей старинной подруги. — Аметист невинно взглянула на собеседника и многозначительно прибавила: — В конце концов, это так естественно, особенно если у мужчины сразу две любовницы…
Лицо Армана стало пунцовым — он никак не ожидал, что дама, за которой он решил приударить, окажется в курсе его похождений. Эта маленькая победа развеселила Аметист, и при виде ямочек на ее милых щечках француз мигом позабыл про обиду. Она прелесть! Поднеся к губам ее изящную ручку, он восторженно произнес:
— Дорогая, вы просто бесподобны!
— Ах, месье, вы снова мне льстите! — в тон ему отвечала Аметист.
— Милая, разве вам не говорили, что в свете не принято указывать мужчине на его прежние ошибки в тот момент, когда он со всей искренностью пытается произвести на вас самое благоприятное впечатление?
