— Скажи ему, если дело действительно важное и срочное, он может поговорить со мной прямо здесь, потому что женщины еще не закончили. В конце концов, Дуарте, даже Папа должен хоть иногда ублажать свое тело. Разве его создал не Господь?
— Я не силен в теологии, ваше святейшество. Сейчас его приведу. Обычно радости плоти французов не ужасают.
Таким французский посол и застал Папу: голый, тот лежал на высоком столе, а две миловидные молодые женщины массировали ему спину и мускулистые ноги. Дуарте подвел посла к столу и быстро откланялся.
Зрелище это шокировало даже такого циника, как Жорж д'Амбуаз. Но его лицо, как и положено дипломату, не выдало чувств.
— Можете говорить, посол, — нарушил затянувшуюся паузу Александр. — Девушкам не до наших дел.
Но д'Амбуаз отказался.
— Король строго наказал, что, кроме вашего святейшества, никто этого слышать не должен.
Александр взмахом руки отпустил массажисток, соскользнул со стола, встал. Посол старался не смотреть на него.
— Д'Амбуаз, вы, французы, обожаете секретность, однако земля слухами полнится, и мы, конечно, все знаем.
Ваш двор не может хранить тайны, как и мой. Но теперь мы одни. Говорите.
Но Жорж д'Амбуаз, видя перед собой голого Папу, буквально онемел и когда попытался раскрыть рот, горло перехватило и он закашлялся, брызгая слюной.
Александр оглядел себя, улыбнулся.
— А французы вроде бы такие раскованные… — голос сочился сарказмом. — Я оденусь, чтобы к вам вернулся дар речи.
Вскоре, уже в сутане, Папа сидел с д'Амбуазом в своем кабинете.
— Король Карл умер, — сообщил ему посол. — Несчастный случай, ударился головой о потолочную балку, потерял сознание и через несколько часов скончался, несмотря на все усилия придворных врачей. На престол взошел его родственник, Людовик Двенадцатый. По его указанию я послан с тем, чтобы сообщить, что ситуация с Миланом и Неаполем изменилась, король теперь предъявляет на них свои права. Ибо по справедливости они принадлежат ему.
Александр на мгновение задумался, брови сошлись у переносицы.
— Правильно ли я понял, что ваш новый король предъявляет права на оба итальянских королевства?
— Да, ваше святейшество. Милан принадлежал его предкам, Неаполь — королю Карлу. Но он заверяет, что не собирается в чем-либо ущемлять вас или святую мать-церковь.
Папа изобразил удивление.
— Правда? И где гарантии?
Посол приложил руку к сердцу, дабы подчеркнуть искренность своих слов.
— Я надеялся, что порукой тому будет мое слово и слово короля.
Александр помолчал.
— Так чего хочет от меня король? Если вы пришли сюда, чтобы сообщить о происшедших изменениях, и с гарантиями, что на нас они не отразятся, значит, вам чего-то от меня надо…
— У него есть желание, исполнить которое может только ваше святейшество, — ответил д'Амбуаз. — Речь идет о его браке с Жанной Французской. Он просил меня сообщить, что брак этот его не устраивает.
— Мой дорогой д'Амбуаз, — в глазах Папы заплясали веселые искорки. — Его не устраивает брак с уродливой, увечной дочерью Людовика Одиннадцатого? Какой сюрприз! Он меня разочаровал, ваш новый король. Оказывается, ваш король не столь милосердный, как я себе представлял.
Голос посла стал холодным и официальным. Слова Александра задели его за живое.
— Дело не в ее внешности, ваше святейшество, уверяю вас. Они не жили, как муж и жена, а молодой король желает наследника.
— Он собирается жениться на ком-то еще? — спросил Александр, заранее зная ответ.
Посол кивнул.
— Он хочет жениться на Анне Бретонской, вдове его кузена Карла Восьмого.
Папа добродушно рассмеялся.
— Ага. Вот теперь что-то да проясняется. Он хочет жениться на своей невестке и просит разрешения от Святейшего Папы. В обмен он предлагает заключить договор о защите наших земель.
На лице Амбуаза отразилось облегчение.
— В принципе, да, ваше святейшество, хотя я бы выразился более деликатно…
— Вы пришли ко мне со сложной проблемой, — загремел голос Александра. — Ибо сказано в святых заповедях:
«Не возжелай жены брата своего».
— Но с вашим разрешением, ваше святейшество, — замямлил посол, — можно до определенной степени изменить даже заповедь.
Папа откинулся на спинку кресла, голос вернулся к нормальному тембру.
— Это правда, посол. Однако, прежде чем я соглашусь, я хочу получить нечто большее, чем безопасность наших земель, ибо ваш король требует многого. — Д'Амбуаз промолчал, и Папа продолжил:
— Вы, конечно, знаете, что мой сын Чезаре сложил с себя сан кардинала. И теперь, конечно же, должен жениться. Дочь неапольского короля Федериго, принцесса Розетта, представляется мне достойной парой. Ваш король может убедить ее выйти замуж за Чезаре, не так ли? Полагаю, мы можем рассчитывать на его поддержку?
— Я сделаю все, что в моих силах, ваше святейшество, чтобы донести до короля ваши желание и убедить его пойти вам навстречу. И я молю вас рассмотреть просьбу короля, ибо он с нетерпением ждет результата.
Папа лукаво посмотрел на посла.
— Идите, Д'Амбуаз, и сообщите королю о моих желаниях. Очень хочется надеяться, что Франция и Папская область справят две свадьбы.
* * *
Чезаре отправил несколько писем Лукреции, которая все жила во дворце Санта-Марии в Портико, с просьбой о встрече, но всякий раз она отказывалась под предлогом занятости, обещая увидеться с ним, как только выдастся свободная минутка. Поначалу Чезаре обижался, но вскоре начал злиться.
Сестра была ему не только любовницей, но и самым близким другом. И теперь, когда столь многое в его жизни менялось, он хотел поделиться с ней своими мыслями, выслушать ее мнение. Однако долгие месяцы она проводила дни и ночи в компании своего мужа Альфонсо, они устраивали вечеринки, принимали у себя поэтов и художников, выезжали на загородные пикники. В ее дворце толпился творческий люд.
Чезаре удержался от того, чтобы представлять себе, как эта парочка занимается любовью. Судя по тому, что рассказывали о брачной ночи Лукреции, на этот раз, в отличие от ночи с Джованни Сфорца, ее не пришлось уговаривать исполнять супружеские обязанности.
Как только Чезаре расстался с кардинальской шляпой, у него появилась масса свободного времени. Он проводил его, изучая военную стратегию и стараясь определить, на ком ему следует жениться, чтобы помочь отцу максимально расширить Папскую область. И об этом он хотел поговорить с сестрой, посоветоваться с ней, а не с отцом или его помощниками… кто знал его лучше, чем она?
