— Сколько она стоит сейчас? — он подумал, что Купидон очень понравится Лукреции.
— Сегодня, ваше высочество, две тысячи дукатов, — ответил Коста.
Прежде чем Чезаре успел произнести хоть слово, вмешался кардинал Рарьо, который уже обошел скульптуру, потрогал ее.
— Мой дорогой друг, — обратился он к Косте, — но это же не античная скульптура. Мои чувства подсказывают мне, что сработали ее совсем недавно.
— У вас острый глаз, кардинал, — улыбнулся Коста. — Но я и не говорил, что это — антик. Правда, работу над ней закончили не вчера, а в прошлом году. Ее автор — молодой, очень талантливый скульптор из Флоренции.
Кардинал покачал головой.
— Современное искусство меня не интересует, ему нет места в моей коллекции. Тем более по такой запредельной цене. Пошли, Чезаре.
Но Чезаре не мог оторвать взгляд от скульптуры. Не стал ни советоваться, ни торговаться.
— Мне без разницы, сколько она стоит, когда сделана.
Я ее беру.
Коста начал извиняться.
— Прибыль идет не только мне, большую часть денег я должен отдать скульптору и его представителю. Да и перевозка обошлась недешево.
Чезаре улыбнулся.
— Твоя работа закончена, я уже сказал, что беру скульптуру. За названную тобой цену. Две тысячи… — тут в голове мелькнула другая мысль. — А как звать этого молодого скульптора?
— Буонарроти. Микеланджело Буонарроти. Он безусловно талантлив, не так ли?
* * *
Рим гудел от слухов. Сначала говорили, что Чезаре убил еще одного брата, но, поскольку он публично заявил о своей непричастности к нападению на Альфонсо, этот слух быстро сменился другим. Теперь горожане судачили о том, что Орсини, разозленные правлением Лукреции в Непи, отомстили ее мужу, союзнику их врагов, семьи Колонна.
Но Ватикан занимали совсем другие проблемы. Папа, который несколько раз падал в обморок, заметно ослабел, его даже пришлось уложить в постель. Лукреция, которая раньше не отходила от мужа, теперь все чаще уступала свое место Санчии, а сама уходила к отцу. Александр сильно похудел, но присутствие дочери придавало ему бодрости.
— Скажи мне правду, папа, — как-то раз обратилась она к нему. — Ты не имеешь никакого отношения к нападению на Альфонсо, не так ли?
— Дитя мое, — Александр сел. — Я никогда бы не поднял руку на того, кто принес тебе столько радости. Твое счастье для меня превыше всего, поэтому я и выставил надежную охрану у дверей его комнаты.
У Лукреции словно гора свалилась с плеч. Она не знала, как бы повела себя, узнав, что отец приложил руку к покушению на жизнь ее мужа. Но в тот самый момент, когда Папа уверял дочь в своей непричастности к случившемуся, двое смуглолицых неаполитанцев, знакомых Санчии, входили в комнату Альфонсо. Здоровье его шло на поправку, в тот день он чувствовал себя особенно хорошо, хотя прошло только полмесяца с того трагического вечера. Он уже мог стоять, но не ходить.
Альфонсо тепло приветствовал мужчин, а потом попросил сестру оставить их, чтобы они могли побеседовать о том, чем занимаются мужчины в отсутствие женщин, а такие разговоры, объяснил Альфонсо, не предназначаются для женских ушей. Своих друзей он не видел уже несколько месяцев, так что поговорить им было о чем.
Довольная тем, что брат рад визиту друзей, Санчия покинула Ватикан, чтобы навестить детей Лукреции. Она знала, что времени на это много не уйдет. А в том, что в компании этих двух мужчин Альфонсо будет в полной безопасности, Санчия не сомневалась.
* * *
Тот золотой август в Риме выдался особенно жарким, и ватиканские сады утопали в цветах. Чезаре прогуливался один, любуясь стройностью высоких кедров, прислушиваясь к журчанию фонтанчиков, пению птиц. Редко он испытывал такую умиротворенность. Жара ему нисколько не мешала, наоборот, нравилась, сказывалась испанская кровь. Он обдумывал новую информацию, только что полученную от дона Мичелотто, когда увидел у тропинки удивительно красивый экзотический красный цветок. Наклонился, чтобы более внимательно рассмотреть его, и тут услышал шорох арбалетной стрелы, пролетевшей в опасной близости от головы. Несколько мгновений спустя она вонзилась в соседний кедр.
Инстинктивно он бросился на землю, и вторая стрела прошуршала над ним. Зовя гвардейцев, Чезаре перекатился на спину, чтобы посмотреть, откуда же летят стрелы.
На балконе Ватиканского дворца, поддерживаемый неаполитанцами, стоял Альфонсо, муж его сестры. Один перезаряжал арбалет, а Альфонсо как раз выстрелил в Чезаре. Эта стрела угодила в землю в нескольких дюймах от его ноги. Чезаре вновь позвал гвардейцев, крича: «Предатель! Предатель! Посмотрите на балкон!» Автоматически схватился за меч, хотя и не знал, как сможет зарубить Альфонсо до того, как тот пронзит его стрелой.
Гвардейцы, что-то крича, уже бежали к нему, а Чезаре наблюдал, как неаполитанцы чуть ли не уносят Альфонсо с балкона. Потом вырвал из земли стрелу, вторую вытащить из кедра не смогли, на поиски третьей не было времени, и отнес ее ватиканскому химику, большому специалисту в металлах и других субстанциях. Химик подтвердил предположение Чезаре: наконечник стрелы смазали смертельным ядом, любая царапина становилась фатальной.
Чезаре поднялся в комнату Альфонсо, его Лукреция омывала раны мужа. Альфонсо лежал, не шевелясь, на белой коже багровел шрам от бандитского кинжала. Неаполитанцы, бывшие с ним, успели покинуть Ватикан, но Чезаре отправил за ними погоню.
Сестре Чезаре ничего не сказал. Альфонсо в тревоге смотрел на шурина, не зная, узнал ли Чезаре стрелявшего в него с балкона. Чезаре улыбнулся, наклонился, шепнул Альфонсо на ухо: «Начатое за обедом завершится за ужином».
Выпрямился во весь рост, сурово глянул на распростертого на кровати принца и поцеловал сестру, прежде чем уйти.
* * *
Через несколько часов, сидя рядом с кроватью Альфонсо, Лукреция и Санчия обсуждали скорый переезд в Непи. Там они могли проводить время вместе с детьми, пока Альфонсо окончательно не поправится, благо они долго не общались из-за ссылки Санчии в Неаполь. Лукреция прониклась уважением к Санчии за ее бойцовский характер, и молодые женщины прекрасно ладили.
Альфонсо заснул, поэтому говорили они шепотом. Но тут его разбудил громкий стук в дверь. Открыв ее, Лукреция, к своему изумлению, увидела на пороге дона Мичелотто.
— Кузен Мигуэль, — улыбнулась она. — Что ты тут делаешь?
— Пришел поговорить с твоим мужем по одному ватиканскому делу, — ответил он, с удовольствием вспоминая, как ребенком носил Лукрецию на плечах. Поклонился. — Ты уж меня прости, но твой отец послал за тобой. А я воспользуюсь возможностью переговорить с твоим мужем с глазу на глаз.
Лукреция если и колебалась, то мгновение.
— Конечно же, я пойду к отцу, а Санчия посидит здесь, потому что Альфонсо сегодня очень слаб.
