Следом выгнали и слуг.
В тот день в Риме шел снег, дул пронизывающий ветер. Но никто не приютил старуху, опасаясь недовольства Папы.
Двумя днями позже Папа отслужил еще одну мессу, в память матери кардинала Орсини, которую нашли в дверной арке, с палкой в руке: она умерла от холода.
В декабре, по пути в Сенигалью, Чезаре остановился в Чезене, чтобы узнать, как справляется со своими обязанностями губернатор, Рамиро да Лорка. Чезаре сам назначил его, но до него дошли слухи, что жители недовольны новым правителем из-за его жестокости.
Чезаре решил провести дознание на городской площади, в присутствии горожан, чтобы да Лорка мог оправдаться, если обвинения не имели под собой оснований.
— Я слышал, ты наказываешь жителей Чезены с чрезмерной жестокостью, — начал Чезаре. — Это правда?
— Едва ли я проявляю излишнюю жестокость, ваше высочество, — ответил да Лорка. Его рыжие волосы торчали во все стороны, толстые губы презрительно кривились, голос у него был очень пронзительный, и казалось, он не говорит — кричит. — Никто не желает меня слушать, мои приказы не выполняются.
— Мне сообщили, что одного пажа по твоему приказу бросили в костер и ты ногой прижимал его к горящим поленьям, пока он не сгорел заживо.
Да Лорка замялся с ответом.
— Но, разумеется, на то была причина…
Чезаре поднялся, положил руку на рукоять меча.
— Тогда я должен ее услышать.
— Юноша был нагл… и неуклюж, — ответил да Лорка.
— Губернатор, я нахожу ваши доводы неубедительными, — сурово отчеканил он.
Чезаре также слышал, что Рамиро заигрывал с заговорщиками, но главную роль в его решении сыграло желание сохранить добрые отношения с жителями Чезены. Недовольство населения ослабляло контроль Борджа над Романьей, поэтому Чезаре не оставалось ничего другого, как примерно наказать да Лорку.
По его приказу бывшего губернатора бросили в темницу, а Чезаре послал за своим добрым другом Заппитто и назначил его губернатором Чезены, подарил кошель с золотыми дукатами и подробно проинструктировал, как надобно вести себя в новой должности.
К удивлению горожан, как только Чезаре покинул Чезену, Заппитто освободил безжалостного и жестокого Рамиро да Лорку. И хотя это решение они встретили с неудовольствием, за свои зверства да Лорка безусловно заслуживал тюрьмы, их радовало, что новому губернатору, Заппитто, не чуждо милосердие.
Но утром после Рождества Рамиро да Лорку нашли на рыночной площади, без головы, в нарядном красно-золотом плаще, привязанным к лошади.
Вот тут все согласились с тем, что освобождение из тюрьмы не пошло да Лорке на пользу.
* * *
Чезаре готовился к взятию Сенигальи, в которой правила семья делла Ровере. Он давно собирался присоединить к своим владениям этот порт на Адриатике, поэтому двинул верные ему войска к побережью, чтобы соединиться у стен города с отрядами заговорщиков. Верные кондотьеры и те, кто участвовал в заговоре, радовались тому, что вновь могут действовать заодно, поэтому все приказы Чезаре выполнялись точно и быстро.
Когда вся армия собралась под стенами Сенигальи, город незамедлительно сдался. Лишь Андреа Дориа, который командовал крепостью, заявил, что сдаст ее только Чезаре.
В ожидании встречи с Дориа Чезаре расположил верные ему войска у крепости, а отряды, которыми командовали мятежные кондотьеры, чуть дальше.
По приказу Чезаре все командиры, включая Паоло и Франко Орсини, Оливера да Фермо и Вито Вителли, встретились у ворот крепости с тем, чтобы вместе принять капитуляцию Андреа Дориа.
Вместе они прошли в ворота и направились ко дворцу, чтобы подписать необходимые документы.
Массивные ворота захлопнулись, как только они миновали их, и Чезаре со смехом сказал, что жители Сенигальи, похоже, боятся, что папская армия разграбит город, пока будут подписываться документы о сдаче крепости.
Во дворце они, ведомые Чезаре, прошли в большой восьмигранный зал приемов с четырьмя дверьми, большим столом посередине и стоявшими вокруг стульями, обитыми, как и стены, бархатом персикового цвета.
Разговор шел непринужденный, слуги наливали в чаши местное вино, Паоло и Франко Орсини, Оливер да Ферма и Вито Вителли, бывшие заговорщики, радовались тому, что Чезаре их простил, тем более что эта военная кампания проходила очень успешно.
Чезаре вышел на середину зала, вытащил свой меч, отдал одному из своих оруженосцев и предложил своим командирам последовать его примеру до прибытия Андреа Дориа, дабы тот не сомневался в их намерениях. Никто не возражал, разве что по лицу Вито Вителли промелькнула тень тревоги: ворота закрылись, а его войска стояли в сотнях ярдов от стен крепости.
— Господа, присядем, — скомандовал Чезаре. — Сенигалья всегда считалась важным портом, но теперь ее значение только возрастет. Вы все заслужили награду, и вы ее получите. Прямо сейчас!
На слове «сейчас» двери распахнулись и в зал ворвались два десятка вооруженных людей. Не прошло и минуты, как Паоло и Франко Орсини, Оливера да Фермо и Вито Вителли опутали крепкие веревки.
Глаза Чезаре горели мрачным огнем.
— А вот и ваша награда, господа. Позвольте представить вам моего доброго друга дона Мичелотто.
Мичелотто поклонился, улыбнулся. Предательства он терпеть не мог. Взяв у своего помощника гарроту, он переходил от одного мятежного кондотьера к другому и душил каждого на глазах еще остававшихся в живых.
* * *
По возвращении в Рим Чезаре тепло приветствовали как горожане, так и Папа, который встретил его у городских ворот. После покорения Романьи Чезаре улыбался куда чаще. Чувствовалось, он доволен собой и не сомневается, что скоро станет правителем всей Италии.
При личной встрече Папа даже предложил передать ему тиару, по крайней мере, провозгласить королем Романьи. Но сначала Чезаре хотел завоевать Тоскану, в чем ранее отец ему отказывал.
Вечером, в своих покоях, Чезаре, наслаждаясь воспоминаниями об одержанных победах, взял в руки большую коробку с запиской от Изабеллы д'Эсте, сестры изгнанного им герцога Урбино.
Когда Чезаре занимал дворец герцога, он получил от нее письмо, в котором Изабелла слезно молила вернуть ей две особенно дорогие ей статуи, которые он конфисковал во дворце, Купидона и Венеру. Она писала, что они дороги ей как память, не упомянув о том, что собирала античную скульптуру.
Поскольку Лукреция теперь приходилась Изабелле невесткой, Чезаре откликнулся на просьбу и в тот же день отослал ей статуи. В записке Изабелла благодарила его и сообщала, что прислала маленький подарок.
Развязывая ленты и снимая крышку, он напоминал ребенка, которому не терпелось посмотреть, а что же ему подарили. В коробке лежали сто разных масок. Карнавальных, украшенных золотом и драгоценными камнями, из красного и желтого атласа, загадочных серебристо-черных, изображающих драконов, демонов, святых.
