Данте, прихлебывавший кофе, поглядел на Редфеллоу с неодобрением. Сидевшая с ним рядом Роз-Мари положила ладонь сыну на руку.
– Вы считаете, что это забавно? – поинтересовался Данте у Редфеллоу. Тот мгновение разглядывал его, потом напустил на себя очень серьезный вид.
– Только потому, что знаю, в данном случае быть таким умным, как он, неразумно.
Наблюдавшего за ними дона эта пикировка позабавила. Во всяком случае, он был настроен на фривольный лад, что случалось редко, и его сыновья всегда сразу распознавали и очень ценили подобные моменты.
– Ну, внучек, – спросил дон, – а как бы решил эту проблему ты?
– Послал бы его на дно морское, – заявил Данте. И дон улыбнулся ему.
– А ты, Кроччифисио? Как ты разобрался бы в этой ситуации?
– Просто принял бы все как есть, – промолвил Кросс. – Но впредь буду умнее. Я позволил себя обхитрить, потому что не верил, что у них хватит пороху.
– Пити и Винсент? – осведомился дон. Но те отказались отвечать, понимая, какую игру он затеял.
– Закрывать глаза на это нельзя, – растолковал дон Кроссу. – Тебя по всему миру ославят, как дурака, и не будут выказывать тебе ни малейшего уважения.
Кросс воспринял слова дона совершенно всерьез.
– В доме Элая Марриона по-прежнему полным-полно картин, они тянут миллионов на двадцать-тридцать. Мы можем похитить их и вернуть за выкуп.
– Нет, – возразил дон. – Этим ты выставишь себя напоказ, обнаружишь свою власть, и как бы деликатно ни было обстряпано дельце, оно может навлечь беду. Слишком сложно. Дэвид, а что сделал бы ты?
Дэвид задумчиво полыхал сигарой. И сказал:
– Купил бы студию. Поступил бы цивилизованно и по-деловому. С нашими банками и вещательными компаниями – купил бы “ЛоддСтоун”.
– “ЛоддСтоун” – старейшая и богатейшая киностудия в мире, – недоверчиво заметил Кросс. – Даже если вы в состоянии наскрести десять миллиардов, вам ее не продадут. Это просто невозможно.
– Дэвид, старичок, – шутовским тоном подкинул Пити, – ты можешь наложить лапу на десять миллиардов? И это человек, которому я спас жизнь? Человек, который сказал, что никогда не сумеет отплатить мне по достоинству?
– Ты просто не понимаешь, как работают большие деньги, – отмахнулся Редфеллоу. – Это как взбитые сливки – берешь немножко, а потом взбиваешь их в пышную пену при помощи кредитов, займов и акций. Деньги – не проблема.
– Проблема в том, как убрать с дороги Бентса, – подсказал Кросс. – Он управляет студией и, несмотря на все свои недостатки, лоялен памяти Марриона. Он никогда не согласится продать студию.
– Я к нему наведаюсь и расцелую его, – вымолвил Пити.
Теперь дон пришел к решению.
– Выполняй свой план, – сказал он Редфеллоу. – Осуществи его, но с предельной осторожностью. Пиппи и Кроччифисио в твоем распоряжении.
– Еще одно, – подсказал Дэвиду Джорджио. – По условиям завещания Элая Марриона в ближайшие пять лет студия находится в распоряжении Бобби Бентса. Но у сына и дочери Марриона больше акций в компании, чем у Бентса. Бентса нельзя уволить, но, если студия будет продана, новые владельцы могут от него откупиться. Так что эту проблему тебе придется решить.
– Все как в старые времена, – Дэвид Редфеллоу с улыбкой пыхнул сигарой. – Дон Клерикуцио, единственная помощь, которая мне нужна, – это ваша. Некоторые банки в Италии могут весьма неохотно отнестись к ставке ва-банк в подобном предприятии. Не забывайте, нам придется заплатить большой барыш сверх реальной стоимости студии.
– Не тревожься, – откликнулся дон. – У меня масса денег в этих банках.
Пиппи Де Лена наблюдал за происходящем не без опаски. Его тревожила открытость этого собрания. По принятой процедуре на нем должны были присутствовать только дон, Джорджио и Дэвид Редфеллоу. Приказы Пиппи и Кроссу помогать Редфеллоу могли быть отданы отдельно. Но почему же их допустили до этих секретов? И даже более важно, почему в этот круг были введены Данте, Пити и Винсент? Все это отнюдь не похоже на знакомого ему дона Клерикуцио, всегда державшего свои планы в строжайшем секрете.
Винсент и Роз-Мари помогли дону подняться по лестнице в спальню. Он упорно отказывался от того, чтобы тут установили кресло-лифт на рельсах.
Как только они скрылись из виду, Данте обернулся к Джорджио и с яростью вопросил:
– А кому достанется студия, когда она перейдет в наши руки? Кроссу?
– Студия будет принадлежать мне, – холодно отрезал Дэвид Редфеллоу. – Я буду заправлять ею. Ваш дедушка будет иметь свою долю студии. Это будет задокументировано.
Джорджио согласился.
– Данте, – рассмеялся Кросс, – ни ты, ни я не можем заправлять киностудией. Мы недостаточно безжалостны.
Пиппи внимательно разглядывал оставшихся. Он всегда чуял опасность издали. Потому-то и прожил так долго. Но в эту ситуацию он вникнуть не мог. Может быть, дон просто стареет.
Пити отвез Редфеллоу обратно в аэропорт Кеннеди, где его дожидался частный самолет. Кросс и Пиппи вылетели чартерными рейсами из Вегаса. Дон Клерикуцио строго-настрого запретил, чтобы “Занаду” или любое из принадлежавших Семье предприятий владело самолетами.
Кросс довел прокатную машину до аэропорта. Во время поездки Пиппи сказал ему:
– Я собираюсь провести какое-то время в Нью-Йорке, так что, когда прибудем в аэропорт, машину возьму я.
Кросс видел, что отец встревожен.
– Я плохо себя показал во время встречи?
– Ты показал себя на уровне, – ответил Пиппи. – Но дон прав. Нельзя никому позволять дважды провести тебя за нос.
Когда они прибыли в Кеннеди, Кросс вышел из машины, а Пиппи перебрался за руль. Они обменялись рукопожатием сквозь открытое окно. В этот момент Пиппи поглядел снизу вверх на красивое лицо сына, и чувство любви захлестнуло его. Попытавшись улыбнуться, он ласково потрепал Кросса по щеке и проронил:
– Будь осторожен.
– В чем? – спросил Кросс, пристально вглядываясь своими темными глазами в отцовские.
– Во всем. – И тут, напугав Кросса, Пиппи добавил: – Быть может, мне следовало отпустить тебя вместе с твоей матерью, но я был чересчур эгоистичен. Мне было нужно, чтобы ты был рядом.
Провожая взглядом отъезжающую машину отца, Кросс впервые в жизни осознал, как сильно отец беспокоится за него, как сильно его любит.
Глава 15
Едва ли не к собственному своему огорчению, Пиппи Де Лена решил жениться – не столько ради любви, сколько ради уюта. Правда, у него есть Кросс, есть закадычные дружки в отеле “Занаду”, у него есть семья Клерикуцио и обширная родня. Правда, у него три любовницы и отличный, здоровый аппетит; он до сих пор наслаждался игрой в гольф и мог дать сопернику фору; и все еще любил танцевать. Но, как любил говаривать дон, последний танец он спляшет в гробу.
