— Да, спасибо. Пять-восемь секунд, — разочарованно
сказал Рамон. — И куда делся этот чертов убийца?
— Если бы мы знали, — вздохнул Деверсон.
— А все было так, как в прошлый раз? — внезапно с
сомнением спросил Эскобар. — Вспомните. Все до мелочей. Значит, вы сидели,
зашел Антонио, и раздался крик.
— Да, — подтвердил Деверсон, — почти сразу.
Мы все трое так и вздрогнули.
— Может, вы хотите поговорить с охранниками? —
спросил вошедший в комнату Оруэлл. За ним вошла миссис Бенвилл.
— Нет. Потом, — отмахнулся Рамон. — А что
дальше?
— Не понял, — Деверсон посмотрел на
Эскобара, — что дальше?
— Раздался крик. Вы сразу вскочили. И раздались
выстрелы. Так?
— Так, — подтвердил Деверсон.
— И вы прибежали сюда, все трое. Правильно?
— Да, вернее, мы чуть опередили Переса.
— Давайте с самого начала. Все снова, — предложил
Рамон. — Раздался крик. Вы вскочили. Что потом?
— Мы не вскочили, — подал голос Асенов, — прислушались.
— Хорошо, — почему-то обрадовался Рамон. —
Дальше. Что дальше? Только припоминайте каждую деталь.
— Раздались два выстрела и снова крик, — сказал
Чарльз.
— Крик раздался после выстрела? — быстро спросил
Рамон.
— Нет, — неуверенно сказал Деверсон, — скорее
до него.
Эскобар моментально уловил некоторую растерянность в его
голосе.
— Точнее, точнее, Деверсон. Как это было? Каждую деталь
припоминайте.
— Раздался крик, — вспомнил Деверсон, — мы
еще сидели. Потом выстрел. Правильно, выстрел. Опять крик и снова выстрел.
Почти сразу. И все. Вот тогда мы и побежали.
— Значит, сначала был крик о помощи? Потом два
выстрела. И в перерывах между ними еще один крик. Верно? — спросил Рамон.
— Кажется, да, — снова неуверенно ответил
Деверсон.
— Кажется или точно? — Рамон испытующе смотрел на
Деверсона.
— Вроде бы да, — замялся Деверсон.
— Нет, — решительно вмешался в разговор
Перес, — был только один крик. И два выстрела.
— Нет, нет, — на этот раз вмешался и
Асенов, — кричали два раза. Точно. Два. Сначала был крик как будто о
помощи. Потом выстрел, крик и снова выстрел.
— Значит, после первого выстрела кричали еще раз?
— Да, — решительно подтвердил Виктор, —
кричали. Это точно. У меня хорошая слуховая память. Я в детстве семь лет на
скрипке играл.
— Какое это имеет отношение к убийству? Кричали или не
кричали? — недовольно сказал Оруэлл. — Куда делся убийца? Вот что
главное.
— Конечно, конечно, — согласился Рамон и, словно
внезапно потеряв интерес к расследованию, отвернувшись, предложил: — На сегодня
закончим. Завтра я прошу всех быть здесь в два часа дня. Мистер Оруэлл,
проследите, пожалуйста, чтобы нам не мешали.
— А я успею? — спросил Виктор. — Американские
власти настаивали на моем отъезде.
— Успеете, вам продлят визу еще на сутки, —
успокоил его Рамон. — Только с одним условием: вы никуда не уходите с
этого этажа. Все время будьте здесь. Остальных тоже прошу никуда не отлучаться.
Все трое будут жить здесь. Всего одни сутки. Думаю, вы потерпите. С
руководством комитета я уже договорился.
— Мы не будем возражать, — подтвердил
Оруэлл, — хотя это не в наших правилах.
— Очень хорошо. Думаю, тогда все будет в порядке.
Гомикава может остаться здесь для охраны, — предложил Рамон, —
сегодня он мне не нужен. Кстати, как мои запросы? Я получу на них ответы завтра
утром? — спросил он, обращаясь к Оруэллу.
— Разумеется. Мы запросили информацию Интерпола.
— Прекрасно. Итак, господа, до завтра. Миссис Бенвилл,
вы проводите меня? — спросил он, улыбаясь.
Эскобар вышел в коридор, галантно пропустил вперед миссис
Бенвилл. Подойдя к дежурному, они отдали ему свои карточки, получили
удостоверения, прошли мимо второго дежурного, показали ему свои удостоверения
и, спустившись на лифте, вышли на улицу.
— Поймаем такси, — предложила Кэтрин.
— Только второе или третье, — засмеялся Рамон.
С другой стороны улицы за ними уже следили две пары
внимательных глаз.
В эту последнюю ночь он спал особенно плохо. Часто
просыпался и с тревогой смотрел на телефон, словно ожидал, когда наконец
раздастся телефонный звонок. Телефон зазвонил в пятом часу утра.
— Мистер Эскобар?
— Да, это я.
— Мы нашли фотографию. На ней сняты интересующие вас
субъекты. Фотография уже отправлена в ваш комитет.
— Значит, все проверили? — спросил Рамон.
— Конечно. Они были давно знакомы. До свидания. —
На другом конце провода повесили трубку. Раздались частые гудки.
Рамон положил трубку и перевел дыхание. Теперь все вставало
на свои места. Кажется, наконец он выяснил причины этого «невероятного
убийства».
Послышались шаги у дверей его номера. Он насторожился. В
американских гостиницах повсюду висят плакаты, призывающие гостей быть
бдительными: не ездить в лифтах с незнакомыми людьми, не открывать дверей в
ночные и вечерние часы, не оставлять в номерах деньги и драгоценности. А
проходивший уже в третий раз мимо его номера незнакомец явно не торопился
уходить.
Рамон соскользнул с кровати и достал из кармана пиджака
тяжелый «кольт». Осторожно надел глушитель. И вдруг…
Словно что-то вспомнив, он отвинтил глушитель, внимательно
осмотрел его, снова завинтил. Так, так. Глушитель… Если Асенов не ошибся… От
волнения у него зачесались руки. Он снова услышал крадущиеся шаги незнакомца за
дверью. Это ему нравилось все меньше и меньше. Нужно дать понять этому типу,
что он не спит. Он переложил «кольт» в левую руку, а правой толкнул стул,
стоявший рядом с кроватью. Стул упал почти неслышно, но за дверью, очевидно,
услышали и этот шум. Шаги быстро стали удаляться.
Рамон еще раз перевел дыхание и посмотрел на часы. Почти
пять часов. Скоро нужно будет вставать, бриться, одеваться. Он все равно
сегодня уже не заснет.
Тот, в коридоре, не думал уходить, так как его крадущиеся
шаги слышались до семи часов, пока наконец не застучали щетки уборщиц. Только
тогда он удалился. А может, это был просто маявшийся от бессонницы жилец из
соседнего номера? Рамон так и не смог этого узнать.
Из отеля он вышел в восьмом часу утра. Убедившись, что в
ожидавшем напротив автомобиле сидят представители ООН, он сделал несколько
шагов к нему. И тут за спиной послышался бьющий по нервам скрип тормозов.
Инстинктивно — сказалась многолетняя тренировка — он упал на землю. Раздалось
несколько выстрелов. Перекатываясь по асфальту, он вдруг подумал, что не может
даже стрелять, опасаясь привлечь внимание полиции.
