— Позови кого-нибудь из твоих секретарш, — сказал Келлино.
Маломар нажал на кнопку звонка и на своем столе и, словно по волшебству, в кабинете появилась девушка. И совершенно правильно сделала. У Маломара секретарш было четверо: две находились на страже у входных дверей его офиса, и еще две охраняли внутреннюю дверь в святая святых — рабочий кабинет, по одной с каждой стороны двери, будто пара драконов. И какой бы катаклизм не случился — когда Маломар нажимал кнопку, кто-нибудь из них появлялся. Один раз — это было три года назад — случилось невозможное: он нажал на кнопку, но никто не появился. Одна из секретарш в это время билась в нервном припадке в одном административном офисе, и ее приводили в чувство внештатный продюсер вместе с кем-то из руководства. Другая побежала в бухгалтерию за финансовыми сводками по картине. Третья в этот день сидела дома на больничном. Четвертую, и последнюю, одолело сильнейшее желание свалить с работы, и она рискнула. Она установила рекорд среди женщин по прогуливанию работы, но этого ей было мало. И вот в эти фатальные секунды Маломар позвонил в свой звонок — и оказалось, что даже наличие четырех секретарш не дает достаточных гарантий. В дверях никто не появился. Всю четверку уволили.
Келлино принялся диктовать секретарше письмо к Кларе Форд. Стиль его просто восхищал Маломара. Тот догадывался, куда он целит. Но не стал говорить Келлино, что это пустая затея.
— Уважаемая мисс Форд, — диктовал Келлино, — лишь глубочайшее к Вам уважение побуждает меня написать это письмо, где мне хотелось бы отметить несколько моментов, по которым я не могу согласиться с высказанными в Вашей рецензии мыслями по поводу моего последнего фильма. Не думайте, прошу Вас, что я хочу упрекать Вас в чем-либо. Я слишком уважаю Ваш профессионализм и ценю Ваш интеллект, чтобы осмеливаться выражать свое недовольство. Я лишь хочу указать, что неудача, постигшая фильм, если только это и на самом деле неудача, проистекает всецело из моей неопытности как режиссера. Все же я считаю, что сценарий написан превосходно, и полагаю, что актеры занятые в фильме поработали очень хорошо, и лишь моя режиссура не дала это почувствовать в полной мере.
Вот, пожалуй, и все, что я хотел сказать, кроме того, по-прежнему остаюсь Вашим поклонником, и, возможно, когда-нибудь нам удастся встретиться за ленчем, чтобы немного выпить и поговорить о кино и об искусстве. Чувствую, что, прежде чем ставить новую картину, мне предстоит еще очень многому поучиться (но произойдет это, могу Вас уверить, довольно в скором времени), а разве есть кто-нибудь, более подходящий для этого, чем Вы? Искренне Ваш, Келлино.
— Этот номер не пройдет, — сказал Маломар.
— Может быть, — сказал Хоулинэн.
— Тебе придется за ней приударить и вздрючить как следует, — продолжал Маломар. — А она умная бабенка, и мозги ей запудрить будет не так-то просто.
Келлино на это сказал:
— Но я действительно восхищаюсь ею. И действительно хочу у нее поучиться.
— Да брось ты эту херню, — Хоулинэн почти кричал. — Вздрючь ее! Боже ты мой. Ну, а как иначе? Засади ей по самые уши.
Маломар вдруг почувствовал, что больше он их не в силах выносить.
— Прекратите. Не надо это делать в моем офисе, — сказал он. — Шли бы вы отсюда, и дали бы мне поработать.
Они вышли. Он не стал провожать их до двери.
На следующее утро Хоулинэн в своем шикарном офисе в «Три-Калчер Студиоз» предавался своему любимому занятию. Он готовил пресс-релизы, которые должны были представить его очередного клиента в самом выигрышном свете. Он сначала заглянул в контракт Келлино, чтобы удостовериться, что имеет официальные полномочия делать то, что он должен был сделать, и после этого стал писать:
ТРИ— КАЛЧЕР СТУДИОЗ И МАЛОМАР ФИЛМЗ ПРЕДСТАВЛЯЮТ
ПОСТАНОВКА МАЛОМАР-КЕЛЛИНО
В ГЛАВНЫХ РОЛЯХ
УГО КЕЛЛИНО ФЭИ МИДОУЗ
В ФИЛЬМЕ УГО КЕЛЛИНО «ДЖОИРАИД» РЕЖИССЕР-ПОСТАНОВЩИК БЕРНАРД МАЛОМАР
…в ролях… тут он очень мелкими буквами нацарапал несколько фамилий, чтобы было понятно, что тут должен быть шрифт помельче. Затем он написал «Производство Уго Келлино и Хейгана Корда». Затем: «Продюсеры: Маломар и Келлино». И вслед за этим еще более мелким шрифтом: «Сценарий Джона Мерлина по роману Джона Мерлина». Он откинулся на спинку стула, чтобы полюбоваться на дело рук своих. Вызвав звонком секретаршу, он отдал ей листок, чтобы она его отпечатала и попросил ее принести папку с материалами по некрологу Келлино.
Он любил эту папку, и никогда не мог наглядеться на нее всласть. Папка была набита инструкциями о том, что следовало делать в случае смерти Келлино. Они с Келлино, будучи в Палм Спринг, потратили на нее целый месяц, доводя ее содержимое до совершенства. Не то, чтобы Келлино собирался умирать, просто он хотел быть уверен в том, что, когда это все же случится, все узнают, каким великим человеком он был. Были в ней, в частности, имена всех тех его знакомых в шоу-бизнесе, чьи высказывания будут использованы в некрологе после его кончины. Имелся там и план специальной телепередачи, посвященной его памяти. Телепередачи на два часа эфира.
Участвовать в ней будут приглашены все его киношные друзья-актеры. Специальная папка содержала информацию о том, какие куски из лучших фильмов с участием Келлино должны быть использованы в передаче. Упоминался там и клип, где Келлино получает свои две Академические награды как лучший актер. Там был полностью готовый текст комедийного скетча, в котором его лучшие друзья забавлялись над его режиссерскими амбициями.
Там был список всех тех, кому Келлино когда-либо помог, и из них можно будет выбрать нескольких, чтобы они рассказали, как Келлино вытаскивал их из трудных ситуаций при том условии, что они никому об этом не расскажут.
Были указания насчет того, кого из бывших жен можно попросить высказаться о Келлино, а кого — ни в коем случае. В отношении одной из них был даже разработан план, чтобы в день кончины Келлино отправить ее за пределы Штатов, в сафари по Африке, чтобы никто из газетчиков не смог бы до нее добраться. Один из экс-президентов страны уже сказал свои теплые слова по поводу смерти Келлино, и они были зафиксированы и отправлены в досье.
В досье также было недавно отправленное Кларе Форд письмо с просьбой внести свою лепту в некролог Келлино. Написано оно было на фирменном бланке с шапкой «Лос-Анджелес Таймс»; однако идея письма была запущена с подачи Хоулинэна. Он получил копию ответного письма Клары Форд, но Келлино он показывать его не стал. Достав листок, он еще раз перечитал ее ответ. «Келлино — одаренный актер, замечательно сыгравший в нескольких фильмах, и можно только пожалеть, что он ушел от нас столь рано, так и не добившись того величия, которое, возможно, принесла бы ему достойная его роль в фильме с достойной режиссурой».
Всякий раз, когда он перечитывал это письмо, Хоулинэн наливал себе лишний глоток. Трудно было сказать, кого он ненавидел больше — Клару Форд или Джона Мерлина. Таких писателей-наглецов, как Мерлин, он на дух не выносил. Да кто он, в конце концов, такой, этот засранец, что не мог подождать пару минут, чтобы сфотографироваться с Келлино? Ладно, с Мерлином-то он всегда сможет управиться, а вот Клара Форд была вне пределов его досягаемости. Он пытался добиться ее увольнения, инспирировав компанию возмущенных писем от фэнов, используя всю мощь давления со стороны студии, но все это ей было как слону дробина — она была слишком могущественна. Он надеялся, что Келлино повезет больше — но скоро он это узнает. Келлино назначил ей свидание. Прошлым вечером они должны были обедать вместе, и он обещал позвонить и сообщить результаты.
