И кое-что еще. Более дорогое, чем собственная жизнь.
Именно ради этого Хуньяди разыскивал его. То, что Гордон нес с собой, грозило сорвать его планы, и он должен был остановить американца любой ценой. Он следовал за Гордоном через степи, предгорья и, наконец, поднялся в горы, где американец тщетно надеялся от него оторваться. Этот венгр — адская гончая в обличье человека — был очень осторожен. Прошлой ночью он подослал к Гордону лучшего из своих наемных убийц, чтобы под покровом ночи нанести врагу смертельный удар.
Гордон нашел винтовку и стал взбираться вверх. У него за пазухой находились доказательства, которые заставят сильных мира сего очнуться и принять меры, чтобы не допустить зверских преступлений, которые готовил Густав Хуньяди. Это были письма к вождям и правителям Центральной Азии, подписанные самим венгром и заверенные его личной печатью. Перечитывая их, Гордон чувствовал, как по коже продирает мороз. Вся Центральная Азия будет охвачена религиозной войной.
Через индийскую границу хлынут орды неистовых фанатиков… Масштабы этого бедствия трудно было вообразить. И предотвратить его можно было лишь одним образом — доставить эти письма в форт Али-Маджид, любым образом, любой ценой. Но и Густав Хуньяди готов на все, чтобы этого не допустить. Когда сталкиваются интересы таких противников — волевых и неукротимых, — сотрясаются королевства, а смерть собирает кровавый урожай.
Но пока что нужно было подняться по склону.
Галька то и дело осыпалась и скатывалась в пропасть, комья земли отваливались и рассыпались у него под руками… Но все обошлось. Вскоре американец оказался на узком плато, стиснутом высокими мрачными скалами, и осматривался. На юге темнело узкое ущелье, вершины его склонов казались острыми, как зазубренное лезвие. Туда ему и нужно было попасть.
Он не успел пройти и десяти шагов, когда за спиной раздался выстрел. Пуля пролетела рядом, обдав щеку жарким ветром. Американец упал, откатился за валун и почувствовал что-то очень похожее на отчаяние. Ему никогда не удастся уйти от Хуньяди, а погоня закончится лишь со смертью одного из них. Становилось все светлее, и теперь среди валунов, к северо-западу от плато, можно было разглядеть фигурки людей. Шанс скрыться под покровом ночи упущен, и теперь, похоже, пришло время последней схватки. На то, что это будет честный поединок, можно даже не рассчитывать.
Гордон вскинул винтовку. Глупо надеяться, что тот ночной удар вслепую убил Хуньяди: венгр был живуч, как кошка. В валун, рядом с локтем Гордона, ударила пуля, и американец успел заметить оранжевую вспышку. Теперь он знал, где притаился стрелок; оставалось лишь ждать и внимательно следить. Едва из-за валуна показалось плечо и ствол винтовки, Гордон выстрелил. Расстояние было велико, однако противника словно выбросило из укрытия. Он выпрямился и упал лицом вперед, на скалу, за которой прятался.
Выстрелы продолжались — теперь уже со всех сторон. Наверху, на склонах, где огромные валуны стояли на самом краю, готовые сорваться вниз, круша все на своем пути, взад и вперед сновали крошечные фигурки. Они старались образовать неровный полукруг, возвращаясь на позиции, которые занимали прошлой ночью. И патронов было слишком мало, чтобы их остановить. Гордон мог стрелять лишь в том случае, когда не сомневался в успехе. Отступать тоже было некуда, а до входа в узкое ущелье не добежать — пули изрешетили бы беглеца на полдороги. Похоже, это и есть конец пути. Гордону не раз приходилось смотреть в лицо смерти, и он научился относиться к этому спокойно. Но пакет никогда не попадет по назначению. Эта мысль приводила в отчаяние.
От валуна, за которым он прятался, снова отскочила пуля… но уже под другим углом. Гордон пригнулся пониже, пытаясь найти стрелка. Так и есть: высоко крошечным пятнышком белел тюрбан. Оттуда укрытие Гордона хорошо простреливалось.
Сменить позицию, когда в тебя целится дюжина винтовок, — дело нелегкое, но оставаться на прежнем месте было рискованно. Рано или поздно одна из пуль того стрелка в белом тюрбане — или чья-нибудь еще — достигнет цели.
И тут Гордону повезло. Неизвестно почему, одному из турок пришла в голову точно такая же мысль. Видимо, он не очень хорошо понимал, что представляет собой Фрэнсис Ксавьер Гордон по прозвищу Аль-Борак, — в отличие от Хуньяди, который мгновенно понял, чем чреват подобный маневр, и резко окрикнул наемника. Но тот уже не мог остановиться: он покинул укрытие и должен был непременно найти другое. Свободная одежда развевалась на ветру, превращая его в легкую цель, чем Гордон не преминул воспользоваться. Раздался истошный вопль, турок пошатнулся и полетел вниз головой. Его грузное тело ударилось о валун, стоящий на краю обрыва, камень покатился вниз, увлекая за собой другие. Вокруг поднялась пыль.
Враги в панике начали покидать укрытия. Гордон заметил, как Хуньяди выскочил из засады и побежал по склону, пытаясь увернуться от валунов. Свободная турецкая одежда не могла скрыть высокую гибкую фигуру венгра. Американец выстрелил, но его противник продолжал бежать, как ни в чем не бывало. Казалось, он был заговорен от пуль: это был не первый раз, когда Гордон, который обычно бил без промаха, не мог в него попасть.
Следовало еще раз попытать удачу, но Гордон не успел. Весь склон, казалось, пришел в движение. Валуны, комья земли, мелкая галька — все с грохотом катилось вниз, увлекая за собой новые и новые обломки. Турки бежали вслед за Хуньяди, громко призывали Аллаха.
Гордон тоже вскочил и помчался без оглядки — прямо ко входу в ущелье. Сквозь грохот падающих камней прорывались отчаянные вопли — одного за другим его врагов настигала несущаяся лавина. Пули кончились, и Гордон бросил винтовку: от бесполезного груза стоит избавляться. В ушах стоял оглушительный рев. Наконец американец достиг ущелья. Он бросился внутрь и затаился, прижавшись спиной к стене. Снаружи по-прежнему падали камни, в воздухе густым облаком висела пыль. Но в ущелье, где спрятался Гордон, было почти безопасно. Чего не скажешь о склоне, с которого его враги так и не успели убраться.
Глава 2
СПАСЕНИЕ
Выбраться из ущелья оказалось делом нелегким. Теперь Гордон стоял по колено в грязи, среди обломков камней. Один из осколков все-таки задел ему щеку. Грохот лавины сменился неестественной тишиной. Обогнув скалу, под которой прятался, американец взглянул назад. Кое-где можно было разглядеть окровавленные изуродованные останки, которые уже нельзя было назвать человеческими трупами. Не меньше половины его преследователей остались навсегда в толстом слое камней, земли и глины. Однако Хуньяди и тех турков, что успели спастись, нигде не было видно.
Гордон вообще был склонен к фатализму, и тем более когда дело касалось этого дьявола-венгра. Он не сомневался, что Хуньяди уцелел и снова попытается взять его след, — как только сможет набрать себе помощников. И скорее всего, искать их он станет среди местных горцев. Непонятно почему, но власть, которую Хуньяди имел над последователями ислама, была во всех отношениях безгранична.
Осмотревшись, американец решительно зашагал обратно к ущелью. Он лишился винтовки, потерял сумку с припасами. Кроме одежды, у него остался лишь револьвер за поясом. Даже если удастся избежать столкновения с полудикими племенами, населяющими эти безжизненные горы, у него есть все шансы умереть от голода. А шанс выйти отсюда живым — один из тысячи. Однако это было известно с самого начала. И даже если ситуация складывалась в пользу противника — это никогда не могло остановить Фрэнсиса Ксавьера Гордона из Эль-Пасо, штат Техас — солдата удачи, чей клинок и револьвер много лет появлялись там, где становилось жарче всего.
