За разговорами мы не заметили, как миновали ущелье и выехали к подножию величественной скалы, резко выдававшейся вперед. Обогнув выступ, мы увидели две фигуры верховых, двигавшиеся вдоль другого склона в одном с нами направлении, так что наши пути неизбежно должны были пересечься. Глаза у дядюшки Джейкоба запылали недобрым огнем, и он потянулся за винчестером.
– Кто это? – рыкнул он.
– Громила Билл Глэнтон, – отвечаю. – Второго никогда не видел.
– И никто не видел, кроме любителей балагана лилипутов, – проворчал дядюшка Джейкоб.
И впрямь спутник Громилы Билла походил на забавного теленка-несмышленыша. На ногах у него были шнурованные башмачки, на голове – пробковый шлем, а на носу сидели огромные очки. Он раскачивался в седле, будто сидел в кресле-качалке, а поводья сжимал так, как если б держал в руках удилище.
Глэнтон окликнул нас. Родом он был из Техаса, поэтому его речь звучала грубовато и была обильно приправлена перцем, зато мы всегда отлично понимали друг друга.
– Куда это вы направляетесь? – подозрительно осведомился дядюшка Джейкоб.
– Я – профессор ван Брок из Нью-Йорка. – Незнакомец приподнял пробковый шлем. – Я нанял мистера Глэнтона – вот он, рекомендую, проводником в здешних горах. Мы ищем следы загадочного племени, которое согласно многочисленным свидетельствам обитает в этих горах с незапамятных времен.
– Неужто обитает? – дядюшка Джейкоб аж раскраснелся от возмущения. – Ну так вот что я тебе скажу, четырехглазый коротышка: из местных своей брехней ты не надуешь даже лошадь!
– Уверяю вас, у меня и в мыслях не было надувать лошадь! – говорит ван Брок. – Я путешествую по стране в интересах науки и случайно услышал легенду, которую только что имел честь вам пересказать. В поселении с весьма своеобразным названием Рваное Ухо я говорил с пожилым старателем уверявшим, будто видел дикаря в одежде из шкур и вооруженного дубиной. Когда дикаря заметили, он издал ни на что не похожий пронзительный крик и скрылся в расселине между скалами. Я убежден, что это был один из представителей доиндеиской расы, и намерен во что бы то ни стало исследовать данный феномен.
– Такие твари здесь не водятся. – Дядюшку Джейкоба аж перекосило от презрения к умнику с Восточного побережья. – Вот уже пятьдесят лет, как я лазаю по этим горам, а никакого дикаря не видел.
– Похоже, что-то сверхъестественное в этих местах все же бывает, – вступил в разговор Глэнтон. – Я тоже слышал байки на эту тему. Никогда не думал, что доведется самому участвовать в охоте на дикаря, но тех пор как моя любительница джина удрала с заезжим торговцем, я рад любому случаю затеряться в горах, чтобы только забыть о женском вероломстве. А вы–то чем занимаетесь? Золото, небось, ищете? – И он бросил взгляд на инструменты, которыми был нагружен наш мул.
– Да что ты! – заторопился дядюшка Джейкоб. – Так просто – время убиваем. Да в этих горах никогда и не бывало никакого золота.
– Люди говорят, где-то здесь должна быть Затерянная россыпь, – сказал Глэнтон.
– Сплошные враки! – фыркнул дядюшка Джейкоб, покрываясь потом. – Нет здесь никакой россыпи. Ладно, Брекенридж, поторопимся. Нам надо затемно добраться до пика Антилопы.
– А разве мы уже не едем к каньону Дикой Кошки? – спросил я, а он окинул меня свирепым взглядом и говорит:
– Ну да, я и говорю – к пику Антилопы! Вперед! Пока, джентльмены!
– Пока! – ответил Глэнтон, и мы расстались.
Мы свернули с прежнего курса почти под прямым углом. Совершенно сбитый с толку, я безропотно следовал за дядюшкой. Когда мы отъехали на порядочное расстояние и другая пара скрылась из глаз, он развернул лошадь и приблизился.
– Когда природа лепила из тебя верзилу, Брекенридж, – начал он, – она забыла наделить эту гору мускулов, – тычок винчестера мне в грудь, – хотя бы каплей мозгов! Ты что же, добиваешься, чтобы каждый проходимец знал, куда и зачем мы едем?
– Да ладно тебе, – говорю. – Парни дикаря ловят, а ты крик подымаешь.
– Дикаря, как же! – ощерился он. – Им можно было бы не забираться дальше Рваного Уха – в день получки там столько дикарей, что хоть лопатой греби! Меня не проведешь! Золото – вот что им нужно! Я своими глазами видел, как через час после того, как я купил карту, Глэнтон чесал лясы с этим мексиканцем из Белой Клячи. Уверен, что он либо нащупывал пути к россыпи, либо выведывал о карте, либо то и другое вместе.
– Что же нам теперь делать?
– Поедем к каньону Дикой Кошки, но другой дорогой, – говорит он. Так мы и сделали, и благодаря упрямству дядюшки Джейкоба, не останавливались всю ночь, пока не достигли цели. Каньон был глубокий и совершенно дикий. По сторонам его высились неприступные скалы, изрезанные провалами, лощинами и оврагами. В ту ночь мы в каньон не спускались, а расположились лагерем на плато. Дядюшка Джейкоб определил, что поиски начнем на рассвете. Он сказал, что в каньоне полно пещер, и за свою жизнь он заглянул в каждую из них. Правда, он там ничего не обнаружил, если не считать медведей, кугуаров и гремучих змей, но твердо убежден, что одна из них прорезает скалу насквозь и другим концом выходит в Скрытую долину. Там, он считает, и следует искать пещеру с золотом.
На следующее утро меня разбудил дядюшка Джейкоб. Он неистово тряс меня за плечи, а кончики его усов от гнева закрутились кверху.
– Что случилось? – потребовал я объяснений, разлепляя глаза и нащупывая кольты.
– Они здесь! – вопил он. – Дьявольщина! Недаром я их подозревал! Вставай, верзила, живо! Что ты сидишь идиотом с кольтами в руках?! Говорю тебе – они здесь!
– Да кто они–то?
– Этот чертов приезжий и техасский громила, – рычал от злобы дядюшка Джейкоб. – С первыми лучами солнца я был уже на ногах и скоро заметил струйку дыма, поднимавшуюся из-за большой скалы на другом краю плато. Я подкрался поближе и увидел обоих: Глэнтон поджаривал бекон, а ван Брок прикидывался, будто рассматривает через стекло цветочки, – маскировался сукин сын. Он не профессор. Готов поставить что угодно, он самый настоящий пройдоха! Они следили за нами и наверняка хотят прикончить, чтобы завладеть картой.
– Брось! – говорю. – Глэнтон на это не пойдет.
А дядюшка в ответ:
– Заткнись! Когда пахнет золотом, человек на все способен! Черт побери, делай же что-нибудь! Так и будешь сидеть здесь увальнем, пока тебя не прикончат?
Вот в этом и заключается сложность положения самого крупного члена семейства: прочие родственники все время норовят взвалить на ваши плечи самую неприятную работенку.
Я натянул сапоги, и мы отправились через плато. Всю дорогу у меня в ушах звенели боевые песни дядюшки Джейкоба, но я так и не заметил, чтобы он прикрывал своим винчестером мои тыл, как обещал.
На плато повсюду росли одинокие деревья. И вот где-то на подступах к вражескому лагерю из-за такого дерева вдруг появилась знакомая фигура и, глядя перед собой горящими глазами, направилась в мою сторону. Это был. Глэнтон.
