— Увы, дитя мое, это был не бред, — нехотя признался Соломон. — Как раз в это время, изрядно проплутав по проклятым коридорам, я выбрался из одного здания по соседству, хотя и рассчитывал оказаться к тебе поближе. Метким выстрелом из пистолета я разнес на мельчайшие частицы их мерзостный фетиш. От зрелища осыпающегося кусками богомерзкого черепа весь этот нечестивый народ, за грехи отцов с рождения наказанный проклятием сумасшествия, обратился сам против себя.
Пока дикари самозабвенно убивали друг дружку, я смог к тебе пробиться. Но только мне удалось освободить тебя от пут, дитя мое, началось страшное землетрясение. Перекинув тебя, крошка Мери, через плечо, я побежал прочь от жуткого капища. Мне повезло выйти точно к огромной трещине во внешней стене, что прикрывает Негари с запада. В последний момент, перед тем как подземный шторм до основания разрушил погрязший во скверне город язычников, я с тобой на руках смог проскочить в зияющую расселину.
Благодарю Создателя за то, что ты не открывала глаз и не видела творящихся там ужасных событий, — закончил Кейн эту часть своего краткого повествования. — А потом я понес тебя прочь от Негари. Ты только раз открыла глаза, когда я пересекал Мост-через-небо — так называют эту природную арку над пропастью дикари. Можно сказать, он рассыпался у меня под ногами. Лишь мы оказались на другой стороне бездонного провала, последняя судорога земли обрушила его в бездну…
Больше нам ничего не мешало в целости и сохранности добраться до этих утесов, но я не рискнул спускаться в темноте, потому что луна уже садилась. Тут ты по-настоящему очнулась и с криком прижалась к моей груди. Я постарался успокоить тебя, и потихоньку ты затихла, уснув нормальным, крепким сном.
— Что же мы будем делать теперь? — спросила его Мерилин.
— Теперь, дитя мое, мы отправляемся прямиком в Англию! — При имени родины прозрачные глаза Кейна наполнились радостным светом. — Видишь ли, мне трудно усидеть в стране, где я родился, больше нескольких месяце кряду. А вот тебе, крошка Мери, там самое место. И то сказать, как ни сильна во мне тяга к путешествиям, стоит лишь произнести «Англия», и сердце наполняется теплом и радостью…
— О милосердный Господь! — вырвалось у нее, и девушка воздела к небу сжатые маленькие ручки. — Попасть домой!.. Что может быть лучше, капитан Кейн! Ни о чем в жизни я не мечтала сильнее, чем об этом… Но скажите, неужто вы и впрямь верите, что мы преодолеем бессчетные мили диких джунглей, отделяющие нас от побережья океана?
— Мерилин, крошка Мерилин, — с ласковой укоризной ответил пуританин, гладя мозолистой ладонью ее золотистую головку. — Следовало бы тебе покрепче верить в Провидение Господне… да и в меня тоже. Верно, в одиночку человек ничтожен и слаб. Но с помощью Божией он творит чудеса. Пока же Господь не оставлял меня своей милостью, пробуждая во мне гнев великий и осеняя мой клинок своей благодатью. И верую я, что пребудет Он со мною и впредь!
Подумай, дитя мое, всего лишь несколько часов тому назад нам с тобой довелось стать свидетелями изгнания из нашего мира недоброй, дьявольской расы, закосневшей во зле. На наших глазах Господь уничтожил целую империю Зла. Человеческие существа умирали тысячами, сама земная твердь ходила ходуном, ниспровергая башни, тысячелетиями оскорблявшие небеса. Кровавым дождем обрушился с неба гнев Господний, а мы вышли из этого ада целыми и невредимыми!
Только ли человеческой силе, ловкости и удаче обязаны мы нашим беспримерным спасением? О нет! Нас хранила и направляла могучая длань Высшей Силы — могущественнейшей из сил! Не она ли провела меня через полмира, выведя прямо к стенам этого сатанинского города, а оттуда аккурат в твое узилище?! Не она ли вызволила меня из мрака темницы и помогла отыскать единственное во всем Городе Мертвых существо, оказавшееся способным поведать мне обо всем, что я желал знать?! Не она ли заставила злого жреца, последнего сына вымершей расы атлантов, всю многовековую жизнь пособлявшему Врагу рода человеческого, послужить делу справедливости?! И не та ли самая Сила направила мой выстрел, а позже позволила невредимым пройти по улицам, охваченным хаосом разрушения, к городской стене?!
Подумай только, дитя мое, стоило бы мне выскочить к скалам, с трех сторон окружавшим бесовской город, уж верно, сейчас ни тебя, ни меня не было бы в живых! Грех роптать, Мерилин! Эта Сила помогла нам выбраться из обреченного города, а потом уберегла нас на мосту, который, стоило лишь мне с тобой на руках ступить на твердую землю, с грохотом отправился в бездонный провал! Неужто, маленькая, проведя нас невредимыми через подобные испытания и совершив ради нас столько чудес, Господь отведет от нас свою десницу? Да ни в коем случае!
Действительно, мир наш пока еще полон зла, пышным цветом распускающегося и в сердце человеческих поселений, и на пространствах дикой земли, но Господь наш снова и снова заносит меч своей справедливости, и повергает зло, и поддерживает правых, покуда мы верим в Него. И так будет впредь, пока наш мир воистину не станет лучшим из миров!
Говорю тебе, глупышка Мерилин, в добром здравии сойдем мы наземь с этих крутых утесов и пересечем кишащие диким зверьем и людоедами джунгли, а там и рукой подать до старого доброго Девоншира, где исстрадавшаяся родня будет счастлива принять тебя в лоно семьи…
Таковы были слова Соломона Кейна, и дышали они незыблемой верой. И вот уже изможденное личико Мерилин осветилось улыбкой — так может улыбаться ребенок, очнувшийся от страшного сна. У пуританина вырвался вздох облегчения. Перенесенные ужас и страдания понемногу гасли в глазах девушки, недалек был тот день (в чем Соломон был совершенно уверен), когда все пережитое в долгом плену и в самом деле будет восприниматься девушкой точно полузабытый кошмарный сон.
Англичанин лишь раз оглянулся туда, где за безучастными холмами под толщей скал навеки упокоился Негари. Тысячелетиями отравлявший смертью и ужасом эти благодатные края, Город Мертвых сгинул под собственными рухнувшими стенами и обвалившимися утесами. Не в этом ли заключался промысел Божий — долго горы обеспечивали неприступность сего змеиного гнезда, но они же и поставили точку в его судьбе, когда терпение небес истощилось.
И все же душа Кейна была не на месте, стоило только ему подумать о тех тысячах и тысячах человеческих существ, чьи перемолотые каменным штормом останки лежали среди руин. Но в памяти пуританина всплыли все чудовищные преступления негарийцев, веками взывавшие об отмщении, и его глаза наполнились ледяным огнем.
Не сводя глаз с восходящего солнца, он начал нараспев цитировать Библию:
— «Тогда побежавший от крика ужаса упадет в яму; и кто выйдет из ямы, попадет в петлю; ибо окна с небесной высоты растворятся, и основания Земли потрясутся.
Ты превратил город в груду камней, твердую крепость в развалины; чертогов иноплеменников уже не стало в городе; вовек не будет он восстановлен.
Да! Так говорит Господь: и плененные сильным будут отняты, и добыча тирана будет избавлена; потому что Я буду состязаться с противниками твоими, и сыновей твоих Я спасу.
И притеснителей твоих накормлю собственною их плотию. И они будут упоены кровию своею, как молодым вином…»
