— Меня зовут Иса Кэрн, я американец, с планеты Земля.
Альмариканин не понял.
— Это где? За Барьером? — спросил он, нахмурив брови.
Теперь пришла моя очередь удивляться.
— Я не понимаю тебя, — был мой ответ.
— Значит, мы оба не понимаем друг друга, — покачал он головой, — но если тебе неизвестно даже, что такое Барьер, значит, ты не мог прийти из-за него. Ладно, с этим разберемся потом. Ты лучше ответь, откуда ты шел, когда мы заметили тебя на равнине. Это твой костер горел неподалеку всю прошлую ночь?
— Скорей всего, мой, — признался я. — Много месяцев я прожил в предгорьях к западу отсюда. Лишь несколько дней назад я спустился на равнину.
Мой собеседник вытаращил на меня глаза.
— Ты жил на холмах? Один, вооруженный всего лишь кинжалом? — спросил он, мотая головой, не в силах оправиться от удивления.
— Ну да, а что такого? — пришла моя очередь удивляться.
Он покачал головой, не зная, верить мне или нет.
— Еще несколько часов назад я сказал бы, что ты лжешь, и даже не стал бы терять время, разговаривая с тобой. Но теперь я уже не настолько в этом уверен.
— Как называется этот город? — спросил я его.
— Котх, город племени котхов. Наш вождь Кошут Скуловерт. А меня зовут Таб Быстроног. Меня назначили сторожить тебя, пока остальные воины держат совет.
— Что еще за совет? — поинтересовался я.
— Они обсуждают, как с тобой поступить. Совет начался на закате, и не похоже, чтобы дело шло к концу.
— А в чем разногласия?
— Ну, — чуть пожал плечами Таб, — одни парни хотят тебя повесить, другие же настаивают на том, чтобы содрать с тебя кожу живьем.
— А никому не пришло в голову предложить отпустить меня с миром? — мрачно пошутил я.
Таб бросил на меня холодный взгляд.
— Не прикидывайся дураком, — буркнул он. Нашу беседу прервали шаги за дверью, и в комнату вошла девушка — та самая, которая, ранее испугавшись меня, убежала. Таб неодобрительно покосился на нее.
— Что ты здесь делаешь, Альта? — спросил он.
— Я хочу посмотреть ка незнакомца, — ответила та мягким мелодичным голосом. — Я никогда не видела подобных ему. Его кожа почти такая же нежная, как моя, и на ней нет волос. А какие странные у него глаза! Откуда он пришел?
— Говорит, что с холмов, — не слишком любезно ответил Таб.
Альта даже руками всплеснула.
— Но ведь на холмах, за исключением диких зверей, никто не живет! Неужели это тоже какое-то животное? Я слышала, что он умеет говорить и очень понятливый…
— Так оно и есть, — подтвердил Таб, — а еще он умеет вышибать мозга прямо голыми руками, у него кулаки тверже и тяжелее, чем булыжники. Так что шла бы ты отсюда от греха подальше. Если этот дьявол схватит тебя, то сожрет целиком — и хоронить нечего будет.
— Я не буду подходить к нему, — заверила моего стража девушка. — А ведь глядя на него не скажешь, что это чудовище. Смотри, в его взгляде совсем нет злобы. Скажи, а что с ним сделают?
— Совет решит. Может быть, предоставят ему шанс сразиться один на один с саблезубым леопардом голыми руками.
Альта закусила кулачок — такого, полного чувства и притом чисто человеческого жеста здесь, на Альмарике, я еще не видел.
— В чем его вина, Таб? Он ведь ничего не сделал… Он пришел один, без оружия, не скрываясь. Стражники выстрелили в него без предупреждения, а теперь…
Таб с раздражением взглянул на девушку:
— Довольно, если твой отец узнает, что ты вступаешься за пленника…
Видимо, угроза была вполне серьезной, потому что девушка тотчас же потупилась.
— Не говори ему, пожалуйста, — сказала она жалобно и пошла к выходу. Дойдя до дверей, она вдруг вскинула голову и выкрикнула: — И все равно так нельзя! Даже если отец до крови выпорет меня, я по откажусь от своих слов!
Она выбежала из комнаты, закрыв лицо руками.
— Что это за девушка? — спросил я.
— Альта, дочь Заала Копьеносца.
— А он кто?
— Один из тех, кого ты так любезно отделал некоторое время назад.
— Ты хочешь сказать, что эта девчонка — дочь такого… — Мне не хватило слов.
— А что с ней не так? — не понял меня Таб. — Она ничем не отличается от остальных женщин нашего племени.
— Выходит, все женщины похожи на нее, а мужчины — на тебя?
— Естественно, а как же еще? Ну, все в чем-то отличаются друг от друга, но в общем… А что, у твоего народа все по-другому? Точно-точно, ты, наверное, не единственный в своем племени уродец!
— Эй, полегче! — Я опять разозлился.
Тут в дверном проеме показался другой воин. Войдя, он сказал:
— Можешь идти, Таб. Я тебя сменяю. На совете решили отложить дело до возвращения Кошута утром.
Таб ушел, а его место на скамье занял новый котх. Я не стал пытаться разговорить его. Моя голова и так была переполнена, к тому же я очень хотел спать. Я устроился поудобнее, насколько позволяли обстоятельства, и погрузился в глубокий сон без сновидений.
Видимо, все пережитое задень оказалось велико для меня, настолько утомив, что даже притупило остроту восприятия. Иначе как можно объяснить, что, почувствовав прикосновение к своему лицу, я не вскинулся, готовый к бою, а лишь наполовину вынырнул из состояния дремоты. Из-под полузакрытых век я сквозь сон увидел склоненное надо мной девичье лицо. Фиалковые глаза испуганно рассматривали меня, губы слегка приоткрылись от волнения. Я ощутил свежий запах ее свободно рассыпавшихся по плечам волос. Девушка осторожно и как-то робко прикоснулась ко мне и тотчас же, отдернув руку, отпрянула, испугавшись того, что сделала.
Стражник мерно храпел на скамейке. Факел почти догорел, и лишь тусклое красное свечение лилось из ниши в стене. За окном взошла луна, бросив золотую полосу через всю комнату. Все это я смутно отметил про себя, проваливаясь в сонное забытье, в котором вновь и вновь возвращался к склоненному надо мной и так тронувшему меня прекрасному лицу Альты.
3
Проснулся я на рассвете, когда к приговоренным обычно являются палачи. Надо мной стояла группа людей, один из которых не мог быть никем иным, кроме как Кошутом Скуловертом.
Этот суровый воин на добрую голову возвышался над всеми остальными и превосходил всех шириной плеч. Лицо и тело вождя покрывали старые шрамы. Этот котх-великан был темнее большинства виденных мной альмарикан и явно старше всех по возрасту. В роскошной гриве его волос пробивалась седина.
Этот воплощенный символ дикаря бесстрастно глядел на меня, поглаживая ладонью рукоять широкого меча. Увидев, что я открыл глаза, он сказал:
