— Бежим, — умоляла Джоэн в промежутках между бурными всхлипываниями. — Они вернутся — они же слышали шум…
— Бежим, — буркнул он, — только хотел бы я знать, где, черт подери, мы находимся?
— Не знаю, — прохныкала она. — Где-то в доме Эрлик-хана. Его немые монголы притащили меня сюда сегодня вечером по подземным ходам и тоннелям, соединяющим это место с разными частями города.
— Вот и славно, — откликнулся он, — значит, и мы могли бы убежать по ним куда-нибудь.
Схватив девушку за руку, он вывел ее в коридор и, неуверенно озираясь по сторонам, заметил ведущую вверх винтовую лестницу. Они бросились по ней, но вскоре оказались перед обитой незапертой дверью. Пройдя через нее, он попробовал закрыть ее на ключ, но попытка оказалась безуспешной. Ни один из ключей в связке не подходил к этому замку.
— Не знаю, слышали они нашу потасовку или нет, — пробормотал он, — разве что кто-то из них находился поблизости. Думаю, мы где-то в подвале.
— Нам никогда не выбраться отсюда живыми, — всхлипнула девушка. — Вы ранены, у вас на руках кровь…
— Подумаешь, царапина, — хмыкнул атлетически сложенный сыщик, украдкой ощупывая пальцами отвратительную рваную рану, сочившуюся кровью, пропитавшей насквозь и разодранную рубаху, и пояс брюк. Теперь, когда ярость его поостыла, он почувствовал боль.
Прекратив возиться с дверью, он ощупью побрел в кромешной тьме, ведя за собой девушку, присутствие которой ощущалось только по трепету нежной руки, вложенной в его ладонь. Затем он услышал ее судорожные всхлипывания.
— Это все я виновата! Я вас в это втравила! Друз, Али ибн-Сулейман…
— Знаю, — буркнул он, — Эрлик-хан рассказал. Но я никогда не подозревал, что именно вы напустили на меня этого безумного язычника с кинжалом. Или Эрлик-хан солгал?
— Нет, — простонала она. — Жозеф — мой брат. До сегодняшнего вечера я считала, что его убийца — вы.
Он сильно вздрогнул.
— Я? Я не убивал! И не знаю, кто его убил. Кто-то застрелил его — пуля, предназначавшаяся мне, пролетела у меня над плечом и попала в него. Это было во время облавы на банду Осман-паши.
— Теперь я знаю, — пролепетала она. — Но раньше все время считала, что вы говорите неправду. Думала, вы убили его, лично вы. Многие так говорили, понимаете. Я хотела отомстить. Выбрала способ, казавшийся абсолютно надежным. Друз меня не знает. Он ни разу меня не видел — когда был в сознании. Я подкупила содержателя притона наркоманов, где часто бывает Али ибн-Сулейман, чтобы тот окурил его черным лотосом. Затем за дело взялась я. Это очень похоже на гипноз. Должно быть, хозяин притона проболтался. Во всяком случае, Эрлик-хан узнал, как я использовала Али ибн-Сулеймана, и решил наказать меня. Возможно, он боялся, что друз наговорил много лишнего, пока был в угаре. Я тоже знаю слишком много для человека, не примкнувшего к организации Эрлик-хана. Я — мелкая рыбешка из Восточного квартала и крутилась подальше от сетей Ривер-стрит, пока сама не запуталась в них. Жозеф тоже играл с огнем и поплатился за это жизнью. Сегодня вечером Эрлик-хан назвал мне имя его настоящего убийцы. Это Осман-паша. И целился он тогда не в вас, а в Жозефа. Я вела себя, как последняя дура, и жизнь моя теперь не стоит ни цента. Эрлик-хан — властелин Ривер-стрит.
— Недолго он им останется, — прорычал детектив. — Мы уж как-нибудь отсюда выберемся, а потом я вернусь с ребятами из нашего отделения и очищу эту проклятую крысиную нору. Я покажу Эрлик-хану, что здесь Америка, а не Монголия. Когда я с ним разделаюсь…
Он остановился на полуслове, потому что пальцы Джоэн судорожно впились в его руку. Откуда-то снизу доносился неясный гул. Харрисон не знал, что находится под их ногами, но от одной мысли оказаться в западне на этой темной виляющей лестнице у него по коже побежали мурашки. Он зашагал быстрее, почти волоча за собой девушку, и, наконец, добрался до двери, оказавшейся также незапертой.
Именно в этот момент внизу зажегся свет, и он весь напрягся от долетевших до них пронзительных воплей. Далеко внизу виднелась толпа неясных теней, метавшихся в красноватых отсветах фонаря или факела. Можно было различить, как сверкали их белки, как поблескивала сталь.
Пулей влетев в дверь и с грохотом захлопнув ее за собой и Джоэн, он лихорадочно попытался подобрать ключ, чтобы запереть ее на замок, но, отказавшись от этой попытки, схватил девушку за руку и помчался по извилистому коридору, стены которого покрывали черные бархатные драпировки. Он не представлял, куда приведет их этот коридор. Он уже окончательно потерял ориентацию. Знал только, что на пятки им наступает смерть, страшная, неумолимая смерть.
Оглянувшись, он увидел, как озверевшая толпа заполняет коридор: это были желтолицые в шелковых куртках и мешковатых штанах, с обнаженными кинжалами наготове. Вдали перед ним маячила занавешенная портьерами дверь. Разметав тяжелые шелковые полотнища и волоча за собой девушку, он влетел в дверь, захлопнул ее и замер, охваченный леденящим душу отчаянием.
* * *
Они оказались в просторном зале, о возможности существования которого под заурядными крышами любого западного города Харрисон и подумать не мог. С резного потолка свисали позолоченные светильники, украшенные фантастическими фигурами драконов. Они отбрасывали золотистый свет на бархатные полотнища, которыми были завешены стены. По черному бархату повсюду змеились другие драконы, вышитые золотом, серебром и пурпурным шелком.
В нише подле двери располагался громоздкий, выше человеческого роста идол. Ноги изваяния были подогнуты по-турецки. Статую наполовину скрывала тяжелая лаковая ширма. Изваяние казалось самой непристойной, вульгарной пародией на человека, которую только могла породить человеческая фантазия.
Перед идолом находился низкий алтарь, над которым курилась спиральная струйка благовоний.
Однако Харрисону было не до идола. Его глаза были прикованы к фигуре, облаченной в длинное черное одеяние с капюшоном и восседавшей по-турецки на бархатном диване в противоположном конце зала. Они влетели прямиком в осиное гнездо. Вокруг Эрлик-хана в подобострастных позах сидели азиаты — китайцы, сирийцы и турки.
На мгновение находившиеся в зале тоже опешили, но их вывел из остолбенения злобный окрик Эрлик-хана, который вскочил со своего места и схватился за пояс. Другие, поднимаясь и крича, также хватались за оружие. За дверью, прямо у себя за спиной, Харрисон услышал шум погони. В этот миг он осознал и принял единственную отчаянную альтернативу немедленному плену. Метнувшись к идолу, он втолкнул Джоэн в пространство за ним, а потом и сам протиснулся в нишу. Теперь он оказался припертым к стенке. Отступать было некуда — оставалось ждать, держа наготове страшный топор. Он не надеялся, что ему удастся спастись, но, как загнанный охотниками в угол раненый волк, решил мужественно принять последний бой. Зеленая каменная глыба идола почти полностью блокировала проход в нишу. Лишь с одной стороны оставался узкий просвет между стеной и его уродливыми бедром и плечом. С другого бока щель была настолько маленькой, что в нее не прошла бы и кошка. Через щели в стоявшей перед идолом лаковой ширме Харрисону была видна вся комната, куда уже ворвалась толпа их преследователей. Ими руководил вооруженный топором Фэнг Йим — полицейский сразу узнал его.
