И тогда тот, кто висел, пронзенный белыми нитями в грудь,
под ребра и в бедро заговорил:
– Уйдите, прошу вас, пока кворкас меня не видит. Дайте мне
пожить еще немного, – еле слышно прошептал подвешенный человек, пристально
ощупывающий графа взором колючих смоляных глазок.
Он, что характерно, тоже был одет пусть в изорванную, но
несомненно риксу. Еще один с Островов, твою мать… Да что у них тут, вечер
встреч, что ли?
– Имею честь видеть перед собой особу, не так давно
побывавшую в тайнике из «жидкого камня»? – спросил Сварог, чутко
отслеживая окрестности. Пока все было тихо. – Вы мне кое-что задолжали,
мастер островитянин. И вообще, откуда вы взялись на мою голову?
– Лантис? – вдруг воскликнула Кана.
Подвешенный человек с трудом повернул голову, прищурившись,
посмотрел на островитянку. Раздвинул в жалобной улыбке потрескавшиеся губы.
– А, Кана… Ты тоже здесь…
– Вы что, знакомы? – нахмурился Сварог. – А, ну
да…
– Значит, хитрый Вало послал за Ключом не только меня… –
Голос его слабел с каждой секундой. – Я так и подумал, когда понял, что
меня преследуют… Уйдите… если в вас есть хоть капля страха или милосердия…
Иначе тут же явится эта тварь… учует вибрацию…
– Ключ, – коротко бросил в лицо подвешенному Сварог,
отметив краешком сознания, что тарки почему-то угомонились. Не иначе, увидели
храпящую волосатую тушу и отступили…
– Возьми, если такой смелый… он у меня в поясном кошеле… –
со злобой прохрипел пленник паутины, но тут же его с головой накрыла очередная
волна страха: – Уйдите, я не могу вынуть Ключ и не пошевелить паутину… Вы
победили в гонке, мастер Сварог… но не победили в борьбе за Ключ. Теперь он не
достанется никому…
Конечно, можно было начать рубить с плеча и эти нити, и
этого проныру. И будь Сварог на десяток лет моложе, наверное, так бы и
поступил. Однако взгляды, брошенные им вправо-влево, подсказали, что больше в
паутине нет ни одной, даже самой замухрыжной зверюшки. А из этого следует
вывод, что непонятный кворкас действительно оперативно реагирует на вибрацию и
частенько с дозором обходит владенья свои. Ладно, Ключ пока никуда не денется,
есть время посоветоваться с верным воинством… Успокаивающе похлопав гуапа по
загривку, Сварог выбрался из оврага. Чуба-Ху чуть отстала – она была уверена,
что потерпела окончательное поражение, и не могла с этим смириться.
– Генерал, объясните, что это за гадость и с чем ее едят?
Кана не мигая смотрела на пронзенного нитями островитянина.
– Кворкас – он и есть кворкас. – Пэвер устало опустился
на траву. – Принято считать, что он – обломок пришедшей черт знает откуда
и в большинстве своем утерянной магии. (При последнем слове Сварог скоренько
достал шаур.) Крохи информации сохранились только в трактате Аураима «О тварях
вымерших и злонамеренных, нежитью не являвшихся…» Эта паутина, мастер капитан,
призрачна, когда не касается ничего живого, ее можно рубить, жечь, грызть – это
все равно, что рубить, жечь и грызть воздух… Но она обретает алмазную твердь,
оказавшись внутри любого живого тела – будь то дерево, животное или человек.
Только сам кворкас может безопасно скользить по выпущенным из собственного
чрева нитям…
– Люди, которые создали эту магию, наверняка знали какой-то
способ оставаться живыми… но знание сохранилось не полностью, – глухо
добавила Кана. – Поэтому тот, кто нынче создаст кворкаса, в большинстве
случаев обречен. Точнее, он сам, скорее всего, превратится в паука, как только
умрет его порождение – в гигантского, бессмертного, вечно голодного, не
слышащего, не видящего и не чувствующего ничего, кроме дрожания собственной
паутины, паука…
– К чему этот пафос, подруга? – зевнул Олес. –
Проще говоря, если кому-нибудь, осведомленному о древней магии, требуется раз и
навсегда закрыть дорогу недругам и для этого не жалко даже собственной жизни,
то на пути этих самых недругов возникает такая паутинка, по паутинке начинает
бодренько семенить бессмертный кворкас, а окрестности очень скоро придут в
запустение. И у недругов создателя кворкаса остается три варианта: повернуть
назад, или обойти паутину, что есть здоровенный крюк, или же стать для кворкаса
хлебом насущным.
– И какого приблизительно размера этот паучок? –
поинтересовался Сварог. И пробормотал под нос: – Как только умрет его
порождение…
– Точно никто не знает… – сказал Пэвер. – Но, судя, по
паутине, мы все вместе взятые сгодимся ему разве что на легкую закуску. Правда,
больше чем на пару каймов он не может удаляться от нити: теряет ориентацию.
– Павлины, говоришь… – хмыкнул Сварог. – Вечно голодный
Кощей Бессмертный, говоришь… А ну-ка отойдите подальше, от греха…
Он прицелился и дал очередь из шаура. Цепочка серебра,
поблескивая в сумерках, наискось пересекла переплетение нитей и, не причинив им
ни малейшего вреда, канула где-то в темноте. Тогда Сварог, не убирая шаур,
отыскал в траве сухую ветку потолще и подлиннее, наклонился над оврагом и
коснулся ею белой нити. Ветка прошла сквозь паутину, как сквозь лунный свет, на
полпути застряла и словно влипла в нее. Сварог осторожно подергал. Нить
заколыхалась, заходила волнами, но ветку держала крепко.
– Мастер капитан!.. – испуганно хрипнул суб-генерал.
– Спокойствие, только спокойствие, – процедил капитан…
Наконец из мрака, в котором скрывался дальний молодняк,
донеслось ответное дрожание паутины. Кто-то огромный и неповоротливый
целеустремленно двигался к источнику тряски.
– Назад все, живо! Подальше!!!
Нити колебались все сильнее, Сварог еще пару раз дернул за
ветку, чтобы паучок не перепутал место, в котором застряла новая несчастная
жертва, и отпрыгнул, поднимая шаур.
Из тьмы на него быстро надвигалось нечто. Не столь уж и
огромное – размером пожалуй что с лошадь, но двигалось оно так быстро, уверенно
и ровно, что Сварог на всякий случай сделал еще пару-тройку шагов назад.
Прицелился и, когда на свету оказалась раздутая шарообразная туша с цепочкой
рубиновых глаз вокруг «талии», с шевелящимися жвалами и дюжиной мелькающих
щетинистых лап, ловко перебирающих паутину, выстрелил.
Вспышка, вспышка, вспышка… Звездочки касались трупно-бледных
маслянистых боков твари и, блеснув на прощание, исчезали. А кворкас продолжал
как ни в чем не бывало нестись по паутине. К тому месту, где висела ветка.
– Это старая магия, мастер капитан! – страшным шепотом
подсказал Пэвер. – Ваше серебро на него не действует!
Ах ты ж, дьявольщина…
– Чуба! – крикнул Сварог. – Быстро! Обличья не
менять!..
Паучок добрался до ветки, обнюхал ее, потыкал жвалами… и
выпрямил лапы, поднявшись на метр над нитью. Замер. И Сварог отчетливо понял,
что он смотрит, сканирует окрестности на предмет наличия неизвестных шутников,
потревоживших его покой.
– Дуй к давешнему болотцу и разбуди это лохматое
диво! – сдавленно приказал Сварог, не сводя глаз с кворкаса. –
Хорошенько буди, чтоб у него при виде тебя слюнки потекли. А потом бегом
обратно – и чтоб с этим чучелом на хвосте. Мы тут им устроим завтрак для
чемпионов на травке… Только когти по траве вжикнули.
