– Вместе до конца, – сказал Олес, выпятил грудь и
стукнул, по ней кулаком.
– Давайте поторапливаться, граф, – Чуба с тревогой
смотрела куда-то в сторону. – Позвольте обратить ваше внимание, что теперь
два Острова несутся в нашу сторону.
– Как знаете, я вас не неволил, – решился
Сварог. – Оглядитесь по сторонам, что ли – в последний раз, как-никак…
Порядок следования такой: я, Чуба, Рошаль, Олес – замыкающим. Князь, на тебе
эта плита, задвинешь ее за собой… Ну что, все? Вперед.
Какое-то время они двигались на ощупь сквозь белый туман. И,
когда закончились ступени, туман рассеялся.
– Ну-ну… – сказал Олес, оглядываясь. – Вот, значит, что
такое этот домина изнутри. Забавно… И куда дальше?
Оглядывались все. А эхо разносило по здешним углам и
закоулкам слова Олеса «вот, значит-значит, что-вот-что-такое-такое»,
раскидывало их в разные стороны, раздирало на слоги и на звуки
«ку-да-а-ше-е-е», которые упругими мячиками еще долго скакали, отдаляясь,
отдаляясь и очень долго никак не желая затихнуть и пропасть совершенно.
Они стояли на мозаичном круге радиусом метров пять. (Сварог
поймал себя на том, что на ум приходят именно порядком подзабытые метры.)
Черные и красные камни под ногами образовывали нечто похожее на циферблат
часов, разве что делений было не двенадцать, а раз этак в пять больше. Под
некоторыми из черных черточек, рассекающих красный фон, были выложены из черных
же камней то ли иероглифы, то ли сильно на них смахивающие значки какой-то иной
письменности. Мозаичный пятачок окружали идущие от пола до неразличимого,
размытого и, возможно, несуществующего потолка тонкие ребра, между которыми имелись
узкие просветы – разве что клинок можно просунуть плашмя. Будто очутился в
центре пластинчатого гриба вроде сыроежки, и края пластин обступают тебя со
всех сторон…
– Наверное, есть какая-то связь между этими рисунками на
полу и… тем, что вокруг, – сказал Рошаль.
– Наверное, – кисло согласился Сварог. – Вот
только как бы ее побыстрее отыскать…
Трудно было свыкнуться с эхом, в котором тонул и самый
короткий разговор. Даже если говоришь шепотом.
Олес вдруг, никого не предупредив, сделал шаг вперед, к границе
мозаичного круга и… пропал.
Нет, с облегчением разглядел Сварог, не пропал. Вот же он
стоит, просто показалось… Крикнуть Олесу «Назад!» он не успел. Князь сам
вернулся на мозаичный пятачок. Вышел спиной вперед и тут же крутанулся на
каблуках, в глазах его плясал неподдельный ужас.
– Фу-у, вы здесь, слава Таросу! Я, признаться, испугался.
Там… там… Навака его знает, что там. Город там и люди шастают. В одних этих… –
он провел пальцем по талии, – в повязках на бедрах. И одноглазые все как
один. Я шагнул – и попал в другое место, представляете! А если б еще шажок
сделал, а не сразу махнул назад по своим следам… фу, даже не знаю, что и было
бы…
«Дверь, – неожиданно понял Сварог. – Клянусь
Таларом, это она, Дверь!!! И каждая щель – ни что иное, как выход в
какой-нибудь мир!» Он ощутил, как зачастил пульс, и рявкнул на Олеса:
– Ну и нечего соваться, куда не знаешь! Я что, приказывал
резвиться? Под арест бы тебя, сопляка…
Эхо мигом прокатило его слова, кажется, по всем закоулкам
мироздания. После чего командир надумал повторить подвиг своего бойца.
– Стойте неподвижно. Я сейчас.
Направление Сварог выбрал чуть иное, нежели Олес. Едва нога
наступила на край мозаичной площадки, узкая щель гостеприимно раздалась перед
Сварогом, он шагнул в распахнувшийся проем и очутился…
Где угодно, только не на Димерее!
Он стоял на скалистом утесе, волнистая граница суши и моря
уходила в туманную даль. Справа бушевал стобалльным штормом черный океан. Слева
шквалистый ветер перекатывал по плоской мрачной равнине камни. Справа высилось
в сумерках некое циклопическое строение с высоченными, потрескавшимися
колоннами вокруг явно церковного портала. Над головой проносились тяжелые,
налитые угрюмой синью тучи…
Это иллюзия, вдруг понял Сварог, просто картинка чужого
мира. Ветер не чувствуется, запахов никаких, звуков тоже. Только картинка – но
в которой, похоже, можно заблудиться.
Сварог обернулся. Сквозь щель, такую же узкую, какой она
представала снаружи, из зиккурата, он видел черно-красные камни мозаики, чью-то
руку…
Почему-то Сварог не сомневался: сделай он шаг влево – шаг
вправо или же шаг вперед, и просвет, он же ориентир для возвращения, исчезнет,
иллюзорная картинка сомкнется. И всю жизнь можно положить на поиски дороги
обратно. Наплутаешься, как ежик в тумане, прежде чем выберешься на мозаичный
кружок. Сварог, разумеется, предпочел не плутать по иллюзорным красивостям
штормового мира, а поступить по-олесовски – вернуться на исходную.
Поделившись с сотоварищами наблюдениями и умозаключениями,
он закончил короткий монолог так:
– Вот ведь, блин, задачка… Что думаете, господа
путешественники?
Пока господа путешественники размышляли, Сварог достал Ключ
– может, эта штукенция что-нибудь да подскажет… Повертел ее так и этак,
понаправлял на разные объекты, поднес к мозаике – ничего. Шлифованная
поверхность оставалась мутной, Ключ не нагревался, не катился колобком по
правильной дорожке – короче, помогать отказывался напрочь.
– А если наугад? – вдруг сказала Чуба.
– Наугад? – Сварог поднял на нее глаза. – Наугад…
Что-то в этом есть…
И в памяти всплыло прибытие на Димерею, первый день его
знакомства с Граматаром, первые люди, кого он встретил на чужом берегу. Слепцы.
Это были слепые бродяги под предводительством урода по имени Бедер. И последняя
его фраза: «Мы еще увидимся, добрый господин». Сейчас фраза внезапно обрела
плоть, и плотью этой стало озарение.
– Помолчите-ка, ребята. Замрите. И, как говорится, даже
не думайте…
Сварог закрыл глаза. Тишина стояла полнейшая, оглушительная
– несмотря на присутствующее вокруг неисчислимое количество отражений всяческих
миров, несмотря на то что где-то наверху бродили по зиккурату победители
морской битвы, может быть, обстукивали плиты, может быть, корежили «скат». Но
единственный звук все-таки нарушал тишь. Треньканье колокольчика. Очень чистый,
хоть и очень тихий звон. Будто где-то бродит буренка с серебряным колокольцем
на шее или… колокольчик бренчит на груди слепца.
– Кажется, я понимаю, как нам быть, – сказал Сварог, и
вслед за ним его уверенные слова повторило эхо.
– Пойдем на какой-то звук? Вы что-то услышали? –
догадался Рошаль.
– Да. Поступаем так. Идем прежним порядком, но с закрытыми
глазами, положив друг другу на плечи руку. Видели, как ходят слепые?
– Вам-то понятно – чтобы обострить слух, а нам зачем
закрывать глаза? – поинтересовался Рошаль, словно заподозрил какой-то
подвох со стороны Сварога.
