— Я не хотел тебя обидеть. Думал, как лучше.
Дурацкий разговор у нас получается с сыном. Это называется
встретились через столько лет! Только как я могу с ним нормально разговаривать,
если вижу в зеркале моих преследователей?
Он внимательно смотрит на мои руки. Кажется, ему интересно,
как действует моя левая рука. Ведь он помнит меня безруким инвалидом, каким я
вернулся с войны. Это сейчас все называют настоящим именем, никто не скрывает,
что была война. А раньше это называлось «выполнением интернационального долга».
В гробу я видел такой долг. И такой интернационал. Афганские моджахеды почти на
сто процентов состояли из тех самых крестьян, которых мы должны были
освобождать.
— Как тебе с рукой, — показывает он на мою левую
руку, — не тяжело?
— Нет, конечно. Первое время было тяжело, потом сделали
новый протез, и стало гораздо легче. Посмотри, у меня даже пальцы сгибаются. А
для вождения автомобиля можно иметь и обычный протез. Я когда права получал,
мне многие не верили, что у меня одна рука. А потом мне выдали права, и я
получил возможность садиться за руль. В России меня бы высмеяли и выгнали из
ГАИ. Или, как сейчас там это называется, из ГИБДТ Язык можно сломать, но права
не получишь все равно. А в Америке нельзя обижать глупых, больных, просто
сумасшедших и, конечно, инвалидов. Все для людей, все для них. Поэтому права
мне здесь выдали и посоветовали поменьше сидеть за рулем. Я, конечно, не
послушался и правильно сделал. Теперь я заядлый гонщик.
И рука у меня неплохо действует. Когда нужно, разумеется.
Он еще раз смотрит на мою руку.
— Ты не волнуйся, Костя, — успокаиваю я
сына, — мы доедем нормально, руку мне сделали почти как настоящую.
— А я и не волнуюсь, — усмехается Костя, —
просто интересно смотреть, как ты водишь автомобиль.
Я молча сворачиваю еще раз. Ладно, посмотрим, что с ними
будет. Если они так хотят, мы с ними сыграем. Только счет у нас пока неравный.
Два — ноль в их пользу. Они ведь несколько раз у меня в гостях были. И в первый
раз я, конечно, непростительно вспылил. Нельзя было так себя вести. Но когда
они сказали о Саше, я почувствовал, что теряю над собой контроль. Нужно было
сдержаться. Нужно было терпеливо выслушивать их предложения. Но тогда я не
сдержался и получил по заслугам. Все было так, как должно было быть. Не больше
и не меньше. Но вторая встреча проходила уже под моим контролем. И там я
сознательно уступил этим мерзавцам. Мне нужно было создать иллюзию неуверенного
в себе человека, чтобы понять, что им нужно. Я смотрю на своих преследователей.
Почему они так хотят испортить мой самый радостный день? Впрочем, они вообще
хотят отправить меня куда-нибудь подальше. Например, на электрический стул или
в газовую камеру. Хотя я думаю, что до этого не дойдет. Мне кажется, у них
более изощренный план. Но лучше все по порядку…
Олд-Таун. Штат Мэн. За месяц до описываемых событий
Сначала был телефонный звонок. Странный телефонный звонок,
который я запомнил. Было воскресенье, и мы в это утро собирались поехать вместе
с Сашей и ее друзьями за город, в наш домик, находящийся в горах. Она уже села
в автомобиль, когда раздался телефонный звонок, и мне пришлось вернуться с
порога. Нужно было послушать свое сердце и не возвращаться. Хотя какая глупость
— верить в приметы. Они бы все равно рано или поздно дозвонились или появились
у меня дома.
Я вернулся в дом и поднял трубку. Почему-то я не стал ждать,
когда включится автоответчик.
— Слушаю вас, — сказал я привычно по-английски,
полагая, что это звонит кто-то из друзей Саши.
Но в ответ услышал незнакомый мужской голос:
— Здравствуйте. Это господин Алекс Келлер?
— Да.
«Неужели из рекламного агенства?» — подумал я с
раздражением.
— Извините нас, господин Келлер, вы раньше не жили в
России? — спросил незнакомец, и я вздрогнул.
— Кто говорит? — спросил я у этого типа.
— Ваш старый знакомый. Я хотел бы уточнить, что вы тот самый
Алекс Келлер, который приехал в нашу страну шесть лет назад.
— Я действительно приехал в Америку шесть лет назад. Но
только не из России, а из Испании. Кто со мной говорит? Вы не представились.
— Извините. Меня зовут мистер Барлоу я адвокат
иммиграционной службы, и мне хотелось бы с вами встретиться.
Только этого мне и не хватало. В этот момент я больше думал
о неприятностях, связанных с иммиграционной службой, чем о своих бывших
друзьях. О них я думал меньше всего. Неужели всплыли мои прежние дела в России
и теперь меня официально депортируют из страны? Неужели спустя столько лет они
смогли вычислить, кто именно скрывается под именем Алекса Келлера?
Я услышал крик Саши. Она звала меня, высунувшись из салона
автомобиля. Нужно было спешить, но этот звонок вывел меня из состояния
равновесия.
— Извините, мистер Барлоу, — пробормотал я, —
мы только недавно получили американское гражданство, и к нам не было никаких
претензий со стороны иммиграционных властей. Во всяком случае, мой адвокат мне
ничего не говорит.
— Он об этом не знает, — сразу ответил
Барлоу, — я думаю, что ничего страшного не происходит. Нам нужно
встретиться и обсудить некоторые мелкие проблемы, которые у нас есть. И задать
вам несколько вопросов. Я думаю, вы не станете возражать?
— Нет, конечно. Куда я должен приехать?
— Не беспокойтесь. Мы сами приедем к вам завтра утром.
В десять часов. Вас устроит?
— Конечно. Я буду ждать вас, мистер Барлоу. До свидания
по-английски говорят «бай», съедая первое слово. Он мне так и сказал:
«Бай-бай». Почему-то эти слова напоминают мне колыбельную, когда женщины поют
«Баю-бай». Может, поэтому я так раздражаюсь, когда слышу это слово. Но я
положил трубку и долго стоял, мучительно размышляя, что именно могло произойти.
В этот день мое настроение было испорчено. Ничто меня не
радовало. Ни барбекю, которое мы устроили на поляне перед нашим загородным
домиком, ни друзья Саши, которые бурно веселились и танцевали шумной компанией.
Барбекю — это наш шашлык, только у нас нужно все самим доставать — уголь,
специи, разделывать и мариновать мясо. В общем, мы все делали сами. А в Америке
все можно купить в магазине. Хотя, наверное, сейчас все изменилось, и в
российских магазинах тоже можно купить уже приготовленное мясо для барбекю.
Мы вернулись домой, и даже Саша обратила внимание на мое
странное состояние. Но в тот вечер я ничего ей не сказал. Готовился к разговору
с мистером Барлоу прокручивая все детали нашего переезда в Америку. Утром в
десять часов у нашего дома притормозила машина. Из нее вышли двое. Один был
коренастый, лысоватый, с круглым лицом, темно-зелеными глазами, аккуратно
подстриженной короткой бородкой и усами. Другой был повыше ростом, с неприятной
внешностью клубного вышибалы. У него был перебитый нос, мохнатые брови, тяжелый
подбородок. Я еще подумал тогда, что это охранник мистера Барлоу. С человеком,
имеющим подобную внешность бывшего боксера, нельзя вести интеллектуальные
разговоры. Но в иммиграционной службе работают разные люди.
