Он молчал, отхлебывая кофе. Теперь предстояло самое главное.
Наш разговор. Надеюсь, он меня правильно поймет.
— Костя, — сказал я, когда он снова поднял на меня
глаза, — нам нужно поговорить.
— О чем? — кажется, он удивился.
— У меня большие проблемы, — признался я
ему. — Ты не думай. Я очень рад, что ты уже здесь. Более того, я всегда
хотел, чтобы ты ко мне приехал. Но сейчас у меня очень большие проблемы. И мне
понадобится твоя помощь.
— Хорошо, — просто сказал он, отодвигая
чашку. — Что ты хотел мне сказать?
— Спустимся в подвал, — предложил я ему, —
там нас не смогут услышать.
— А в доме могут?
— Не знаю. Но на всякий случай давай спустимся.
Мы вышли из кухни и прошли в столовую, откуда был вход в
подвал. Это был даже не подвал, а просто первый этаж, встроенный в фундамент
дома. Мы спустились вниз, и я показал Косте свои склады и самодельный тир.
Винтовки ему понравились, он даже вызвался пострелять и, нужно сказать, проявил
себя совсем неплохо. Может, у нас в семье был наследственный талант к стрельбе?
Я посмотрел, как он стреляет, и отметил, что для бывшего пограничника он делает
это на «отлично». Потом мы с ним сели на моем складе в окружении бутылок.
— Дело в том, что я не просто так сюда переехал, —
начал я. — Меня искали в России и могли убить. Или арестовать. На мой
арест был выдан ордер.
Он молчал, не перебивая. Мне нравилась его спокойствие. Я в
его годы был более неосмотрительным и горячим.
— Я был профессиональным киллером, — выдохнул
наконец я, — чтобы как-то выжить и посылать вам деньги, мне пришлось
научиться убивать. Правда, убивал я в основном бандитов, но это меня не
оправдывает.
— Какие деньги? — недовольным голосом спросил
он. — Мать говорила, что ты ничего не посылал.
— Вот стерва, — не выдержал я. — Она тебе все
врала, Костя. Я каждый месяц посылал вам деньги. Передавал через надежных
людей, пересылал на ваш почтовый адрес, когда не было оказии. Я все эти годы
вам помогал. Каждый месяц.
— Странно, — пожал он плечами, — а мне
казалось, что мы жили достаточно скромно.
— Это ты спроси у нее, куда она тратила мои
деньги, — сразу вспылив, зло говорю я. Но потом успокаиваюсь.
Сейчас не время вспоминать про мою бывшую жену. Я ее давно
не видел. Но какова дрянь! Скрывала от мальчика, что я им помогаю! Впрочем,
сейчас не до нее. Хорошо еще, что она не стала возражать против приезда Кости в
Америку.
— В общем, я вам помогал, — говорю я, чтобы
закрыть эту тему. — Но у меня появились большие проблемы, и мне пришлось
уехать. Сначала в Европу, а потом в Америку. К этому времени у меня появились
документы и деньги. Поэтому я приехал сюда вместе с Сашей и решил здесь
обосноваться.
— Она действительно не твоя дочь? — спрашивает
Костя.
— Она моя дочь, — устало говорю я ему. — Я
люблю ее, как родную, и она меня любит и уважает, как отца.
— А меня ты не любил?
Представляю, как ему было больно. Столько лет без отца. То
ли без вести пропавшего, то ли исчезнувшего, то ли сбежавшего. Нужно было
определяться еще тогда, когда я ушел от них. Я не думал о его проблемах. У меня
хватало своих.
— Очень любил, — отвечаю я. — Ты даже не
представляешь, Костя, как мне было сложно здесь оставаться.
— Представляю, — в его голосе появились
прокурорские нотки, — с этим тиром, с этим домом, с машинами, с твоими
собаками, с твоим собственным самолетом.
— При чем тут самолет? Мне так не хватало нашего
Питера, тебя, Костя, моих корешей. Иногда хотелось все бросить и к вам приехать.
Но я знал, что ничего не выйдет. Я тебе говорил, что грехов за мной много.
Очень много, Костя. И поэтому у меня появились проблемы и здесь, в Америке.
Он снова молчит, терпеливо ожидая, когда я ему все разъясню.
— В общем, от меня требуют, чтобы я снова стал
киллером, — выдохнул я. — Мне приказали убрать одного человека. А я
этого делать не хочу. Я уже давно «завязал», как говорят блатные.
— Какая разница? — не понимает Костя. — Одним
меньше, одним больше. Ты же сам говоришь, что стрелял бандитов. Ну и правильно
делал. Меньше гадов по земле ходить будет.
— Дело не в этом. Дело в том, что они знают и про тебя,
и про Сашу. И если я откажусь, они угрожают вас убить. Они знали, что ты
приезжаешь, и решили, что теперь я не откажусь наверняка. Когда ты сообщил, что
едешь, я не знал, что сказать. Даже не представлял. С одной стороны, очень
хотел тебя увидеть. А с другой, понимал, какая опасность тебе грозит. Но если
бы ты остался в Питере, опасность была бы не меньше. Поэтому я решил, что будет
лучше, если ты приедешь сюда.
— Хочешь, чтобы я тебе помог с ними справиться? —
спрашивает Костя.
— Нет, — невольно улыбаюсь я ему, — конечно
нет. Это в кино так бывает, Костя, когда герои убивают всех бандитов. В жизни
все намного сложнее. В общем, чтобы я чувствовал себя спокойнее, тебе нужно
исчезнуть. Хотя бы на некоторое время. Виза у тебя на один год, но такой срок
не понадобится. Только недели на две-три.
— Куда исчезнуть? — удивляется он. — Я не
знаю английского языка, ничего здесь не понимаю. И вообще Америку не знаю. Куда
я могу спрятаться? Просидеть у тебя здесь в подвале две недели?
— Нет. Не в подвале. Ты уедешь в другой город, к нашей
родственнице. Это моя троюродная сестра. Ее мать и моя мама были двоюродными
сестрами, а наши бабушки — родными сестрами. Она, конечно, дальняя
родственница, но они с мужем хорошо знают местные условия и смогут тебя
спрятать на время. Поживешь у них, пока я не закончу все свои дела. А потом мы
с тобой снова встретимся. И уже больше никогда не расстанемся. Это я тебя
обещаю.
— Не понимаю, — говорит он после долгого
молчания, — если ты знал, что будут такие неприятности, зачем ты разрешил
мне приехать? Я бы лучше остался в Питере.
Он не понимает, с кем мне пришлось связаться. Он ничего не
знает не только про Барлоу, но и про Оглоблю, про Трошина и всех остальных. Он
не сможет понять, что русская мафия в Нью-Йорке — это очень опасно, а мафия в
Питере — это еще и очень страшно. Он не понимает, что я не смог бы защитить его
в Питере и могу спрятать только здесь, в Америке.
— Нет, — возражаю я Косте, — не лучше. Они бы
тебя и там достали. Ты лучше послушай меня, как тебе быть. И постарайся все
запоминать с первого раза. От этого зависит теперь не только твоя жизнь, но и
наши с Сашей жизни. И учти, что они могут позвонить от моего имени или от имени
любого человека. Ты будешь думать, что говоришь со мной, тогда как
разговаривать будет совсем другой человек. У них есть такая подлая штука,
называется голосовым синтезатором. Если ты звонишь мне, называй число
пятьдесят. И я буду знать, что это твой шифр. А если звоню я, то буду называть
число сорок пять. Это будет мой шифр. Только два числа.
