Наверное, я становлюсь циником. Или уже давно им стал.
Наверное, со мной трудно теперь разговаривать. Ведь я, поселившись в Америке,
невольно стал немного похожим на своих соседей. Прагматичный, рациональный,
немного верящий в Бога, а еще больше в Доллар, я стал таким же, как они.
— Я все поняла, — успокаивает меня Саша, — ты
не переживай. Я все сделаю, как нужно. Только плохо, что тебя не будет рядом со
мной.
Она прижимается ко мне и целует меня в щеку. Врешь, старый
поганый Франклин, ничего у тебя не получилось. Деньги — не самое главное в
жизни. Даже услышав про миллион долларов, который она получит, эта девочка
подумала прежде всего об отце, с которым она может не увидеться. Врете, сволочь
Барлоу и вся ваша компания. Ничего у вас не выйдет. Бог сильнее дьявола. Бог
сильнее вашего Доллара. Бог сильнее всех.
Я закрываю глаза и прижимаю девочку к себе. Я действительно
люблю ее, как дочь. Столько дней и ночей мы провели вместе. Мы сильно
привязались друг к другу. Как я мог подумать, что деньги могут заменить моей
дочери отца? И почему я так плохо думаю об американцах? Это неправда. Когда
нужно, они рискуют своими жизнями, спасая детей, попавших в огонь, или
бросаются в реку, чтобы вытащить тонущую собаку. И не все здесь поклоняются Доллару.
Если бы это было так, не было бы такой великой страны, как Америка. Для них
свобода прежде всего, а уже потом этот поганый Доллар, который, конечно, их
сильно портит. А кого он не испортил?
Мы сидели в подвале целых двадцать минут. Саша призналась,
что ей нравится один молодой человек, но она не знает, как об этом с ним
заговорить. А теперь ей приходится уезжать.
— Ничего, — сказал я с тяжелым сердцем. —
Может, это ненадолго. Может, ты скоро вернешься.
Она взглянула на меня, но ничего не сказала. Дети интуитивно
чувствуют, когда вы врете. А может, я просто не сумел убедительно соврать. В
другие времена у меня это лучше получалось. Мы поднялись наверх, и я пожелал ей
спокойной ночи. Потом поднялся в комнату Кости. Он уже спал, разметавшись по
постели. Укрыв его одеялом, я еще раз полюбовался им. Каким красивым молодым
человеком стал мой сын! Столько лет я провел без него, и теперь какие-то
бандиты хотят отобрать у меня последнюю надежду. Я просидел у его постели целый
час, укрывая его, когда он раскрывался. И только потом пошел вниз. Мне нужно
было подготовиться и немного отдохнуть. Следующий день должен был стать самым
главным в моей жизни.
Нью-Йорк. Южный Манхэттен. День второй
Когда Джулио начинает сердиться, лучше с ним не
разговаривать. Чезаре Кантелли всегда помнил, кому он был обязан своей успешной
карьерой и обеспеченной жизнью. Но когда Джулио начинал багроветь, хватая
губами воздух, Чезаре знал, что вслед за этим из уст его патрона прозвучит
некое определение в адрес человека, которого после этого можно считать
покойником. И теперь подобное определение могло прозвучать в адрес самого
Чезаре.
— Почему мы столько ждем, Чезаре? — зло спросил
Джулио после того, как поговорил с кем-то из знакомых.
Когда он вернулся после обеда, Чезаре понял, что шеф явно не
в духе. Очевидно, ему высказали, что думают по поводу его «успехов» в Барселоне
и негласной договоренности в Милане. Откровенничать Джулио не умел и не хотел.
Оправдываться было невозможно. Оставалось выслушивать порицания, переходящие в
оскорбления.
— Маурицио сообщил, что у них все в порядке, —
сразу доложил Чезаре, — можно не беспокоиться. В ближайшие несколько дней…
— Мне надоело ждать, Чезаре, — зло прервал его
Джулио. — Неужели нужно так много времени, чтобы найти исполнителя? И если
они не могут решить такой легкий вопрос, может, вообще не стоило с ними
разговаривать?
— Они уже нашли исполнителя, — пробормотал Чезаре,
понимая, что еще больше раздражает собеседника.
— Хватит! — прервал его Джулио. — Мне надоело
слушать об их успехах. Наши друзья в Европе потеряли сотни миллионов долларов
из-за упрямства одного чиновника, к тому же бывшего. И мы не можем решить такую
простую проблему! Что будут думать о семье Анчелли? Решат, что с нами нельзя
иметь дело. Мы будем опозорены на весь мир, Чезаре! И все потому, что я
послушался тебя. Мне нужно было самому взяться за это дело.
— По моим сведениям, они долго искали подходящего
человека, — выдохнул Чезаре. — Нужен такой специалист, который не
вызывал бы сомнений у наших «друзей». Его нашли, но он долго отказывался.
Пришлось объяснить ему, что нельзя пренебрегать подобными предложениями, иначе
он может потерять своих детей.
— У него есть семья?
— Двое детей.
— Это хорошо. Когда у человека есть семья, он привязан
к своему дому, к близким. Тогда он не делает глупостей. Я думаю, они правильно
поступили, напомнив ему о семье. Он согласился?
— Да, конечно.
— Вот видишь, Чезаре, как важно вспомнить о семье в
нужный момент, — удовлетворенно сказал Джулио. — И когда они думают,
наконец, приступать?
— Они уже были в Монреале. Думаю, что через несколько
дней все будет в порядке.
— Значит, на следующей неделе ты меня обрадуешь, —
твердо решил старик. — И учти, Чезаре, что это ты предложил мне вариант с
«русскими». Я никогда с ними не работал и не собираюсь этого делать впредь. Мы
всегда имели дело только с членами нашей семьи. Или с нашими друзьями, которым
можем верить.
— Я понимаю.
— Скажи Маурицио, чтобы был готов действовать. Как
только они выполнят наш заказ, он должен убрать всех, кто знал о нашей встрече.
Всех, Чезаре. И передай ему, что я разрешаю пока оставить в живых только двоих.
Один из них ты.
— Спасибо, — пробормотал Чезаре, — а кто
второй?
— Не догадываешься? — покачал головой
Джулио. — С годами ты стал глупеть. Второй человек, который будет знать о
нашем разговоре и останется в живых, — это я. Таким образом, нас будет
двое. Ты и я. Но в какой-то момент я могу решить, что двое — это очень много.
Ты так не считаешь, Чезаре?
Сегодня он явно был не в настроении. Джулио никогда не
разговаривал в подобном тоне со своим советником. Лучше ему сегодня не
возражать.
— Я могу ехать? — поднялся Чезаре.
— Можешь, но помни мои слова. Как только в Монреале
прогремят выстрелы, Маурицио должен сделать свое дело. Чисто и аккуратно. Мне
не нужны лишние свидетели. Может быть, полиция и ФБР их и не найдут, но семья
Салерно найдет и заставит рассказать о нашей встрече. Там было только два
человека. Это не так много, Чезаре.
— Я все понял, — Чезаре выдохнул воздух и вышел из
кабинета. Очевидно, он действительно недооценил это дело, если Джулио
разговаривал с ним в подобном тоне. Значит, кто-то позвонил ему из Европы. И
этот человек был столь влиятельным, что Джулио, проглотив все упреки, сорвался
на своем советнике. А раз он сорвался таким образом, то нужно самому
контролировать устранение бывшего премьера. Черт возьми, в Нью-Йорке девять из
десяти людей не найдут Украину на карте, а Чезаре нужно решать проблему бывшего
премьера этой страны. Но Джулио настроен решительно. Нужно будет поторопить
русских, чтобы они поняли, насколько важно устранение этого чиновника.
